Так Гэ Вэнь стал бандитом. В детстве он некоторое время учился в частной школе и теперь был самым образованным человеком в отряде. Так как сам Цинь Бяо не знал ни одного иероглифа, Гэ Вэнь помогал ему в тех случаях, где без грамоты было не обойтись, и вскоре стал у него чем-то вроде начальника штаба отряда, а бандиты прозвали его «Маленьким Чжугэ Ляном».

У Чжи просто повезло, что Гэ Вэня накануне не было на базе. Окажись этот Чжугэ Лян здесь, ему пришлось бы значительно труднее. Во всяком случае, сборники секретных кодов никак не удалось бы выдать за песенники!

Оказалось, что Гэ Вэнь ходил к Сюй Яо-мину в надежде получить у него патроны. Как-никак их «батальон» входил в состав «полка» Сюй Яо-мина. Однако Сюй Яо-мин патронов не дал, а предложил добывать их собственными силами. Пришлось Гэ Вэню возвращаться ни с чем.

Выслушав его, Цинь Бяо заскрежетал от злости зубами и, забыв о недавней дружбе, на все лады честил Сюй Яо-мина за «бесчестность» и за «бесчеловечность».

Вечером Цинь Бяо устроил пирушку, на которую позвал всех своих командиров, в том числе Хуана и толстого Дуна. Гостя усадили на почетном месте, а, Цинь Бяо и Гэ Вэнь сели по бокам. За столом У Чжи узнал историю жизни третьего бандита — толстого Дуна. До прихода Красной армии Дун был помещиком в уезде Чжэньба. Ему удалось бежать, переодевшись, из своей деревни. Вместе с ним скрылись из родных мест три его приятеля. Все они сейчас были в отряде Цинь Бяо. Пожалуй, никто из них так не ненавидел коммунистов и Красную армию, как этот Дун.

Увидев сейчас, как почтительно их атаман обращается с У Чжи, он заморгал своими свиными глазками и, обнажив в улыбке гнилые зубы, наклонился в его сторону.

— Вчера я не знал, кто ты такой, брат У, и поэтому грубо обращался с тобой, ты уж не обессудь меня!

— Не стоит беспокоиться об этом, брат Дун, — ответил ему тем же тоном У Чжи, — ведь говорят же: «Не подравшись — не познакомишься»!

Бандитам, считавшим себя «рыцарями больших дорог», этот ответ пришелся по душе, и они громким смехом одобрили его.

Сегодня У Чжи не мог не пить, и он, пересиливая себя, отхлебывал понемножку из чашки и старался казаться веселым, но внутреннее напряжение не покидало его ни на минуту.

После третьей рюмки Цинь Бяо начал жаловаться на свою жизнь и сказал, что у него есть два желания: первое — достать побольше патронов, а второе — стать командиром полка миньтуаней.

— Почтенный брат Цинь, — обратился к нему У Чжи, — положись на меня. Конечно, официальное положение мое не очень высокое, но я не последний человек в армии. Я могу похлопотать за тебя перед командующим Ли. Хотя полностью не могу ручаться за успех, но процентов восемьдесят за то, что помогу тебе, — и с важным видом он добавил: — Какие патроны тебе нужны: тридцать восьмого или семьдесят девятого калибра?

Познания бандитов в военном деле были настолько ничтожны, что все они недоуменно переглянулись. У Чжи объяснил, что такое калибр и как следует подбирать патроны к оружию. Но никто из бандитов не знал калибра своих винтовок. Тогда У Чжи попросил показать ему несколько винтовок и наглядно объяснил, что у них есть винтовки как того, так и другого калибра.

Бандиты были окончательно покорены и наперебой провозглашали тосты за «почтенного брата У».

На второй день У Чжи твердо заявил, что уходит, так как у него впереди еще очень много дел. Цинь Бяо не стал его больше задерживать и отправил Хуана и еще двух своих подчиненных проводить гостя до развилки дорог, где его захватили в плен. По дороге Хуан рассказал, что полное имя его — Хуан Лао-чжу, что он крестьянин, выращивал у себя в деревне хлопок и с Цинь Бяо встретился случайно, когда ехал на рынок продавать урожай. Атаман уговорил его остаться в банде — дома его не ждало ничего хорошего, и он остался с ними.

Под конец Хуан разоткровенничался и сказал:

— Брат У, а ведь ты жив остался случайно!

— Это как так?

— В тот день, когда мы тебя поймали, толстый Дун сказал, что убьет первого же пленного, — он у нас в отряде самый жестокий. Но выручило тебя то, что мне приснился вещий сон. Видел я озеро, а в нем — много рыб, и одна среди них — с красной головой и сверкающими глазами. Я сразу решил, что сон этот неспроста. Утром Цинь Бяо послал нас вниз, в засаду. Просидели мы долго, никто у развилки не появлялся и вдруг — ты! Толстый Дун сказал, что тебя надо убить — хлопот меньше. Но я вспомнил свой сон и запротестовал. Так что, брат У, видишь сам, мой сон оказался полезным!

«Ничего себе, моя жизнь зависит, оказывается, от его сна! — подумал У Чжи. — Прихлопнули бы меня тут, и партия не узнала бы, где и как я погиб. И все мои планы полетели бы к чертям, и ни белые, ни бандиты, ни Красная армия никогда не узнали бы, что я за человек и какое дело привело меня в эти края!»

На этот раз по опасной тропе У Чжи шел уже значительно увереннее. Во-первых, руки у него были свободными, а во-вторых, второй раз идти по той же дороге всегда легче. Чувствовал он себя гораздо спокойнее и медленно, но без страха двигался вперед.

Наконец они подошли к оврагу. У Чжи перед расставанием подробно расспросил Хуана о том, куда ведет каждая дорога. В знак благодарности он подарил своему провожатому спортивные тапочки. Тот никогда еще не носил обуви, всю жизнь ходил босиком и теперь был очень рад подарку. Они простились, и Хуан со своими спутниками пошел обратно.

«Еще одно препятствие осталось позади!» — мысленно произнес У Чжи и зашагал навстречу прохладному ветру. Эти два дня он провел в мрачной затхлой атмосфере пещер и теперь с наслаждением полной грудью вдыхал свежий воздух. Он чувствовал себя птицей, выпущенной из клетки.

Глава 7

ПАТРУЛЬ

Пройдя через овраг, У Чжи поднялся на гору Красный камень. Скала действительно состояла из породы красного цвета, даже земля здесь была красной. Редкие сосны и мелкий кустарник составляли всю растительность холма. Спустившись с него, У Чжи по камням перешел через небольшую речушку и оказался среди рисовых полей. Густые посадки риса уже достигли высоты одного чи. Вскоре он заметил впереди деревушку. В стороне от дороги на рисовом поле У Чжи увидел мальчика, пропалывавшего рис, и хотел было подойти к нему, чтобы расспросить о дороге, но еще раньше навстречу ему попалась девочка, и он спросил у нее:

— Дочка, скажи, как называется вон та деревня впереди?

Девочке было лет пятнадцать, на круглом загорелом личике ее задорно блестели живые глаза. Теребя косу, она посмотрела на незнакомца и ответила вопросом на вопрос:

— А какая деревня тебе нужна?

— Лоуфанпин!

— Зачем ты туда идешь?

«Что это такое? Я спрашиваю ее, или она спрашивает меня?» И он ответил первое, что пришло ему в голову:

— Там у меня друг живет.

— Как его зовут, твоего друга? — внимательно осматривая У Чжи с головы до ног, настойчиво спросила девочка. Он уже начал сердиться: «Экая соплюха, все ей надо знать!»

— Ладно, можешь не говорить, я сам найду дорогу!

Он хотел идти дальше, но девочка преградила ему путь и, сверкнув глазами, крикнула:

— Стой! Отвечай, откуда пришел?

«Вот ведь заноза!» У Чжи, поняв, что перед ним, по-видимому, представительница местного молодежного отряда, решил не говорить правды, чтобы не навлечь на себя лишних подозрений.

— Я иду из Пайфандуна.

— Нет, ты лжешь, ты идешь не из Пайфандуна! Говори правду, я все равно знаю, откуда ты пришел!

У Чжи почувствовал, что невольно краснеет. Что за черт? Взрослый человек не может переспорить какую-то девчонку! Откуда ей знать, что он идет не из Пайфандуна? Раз уж он так сказал, то теперь надо стоять на своем. И он твердо повторил:

— Я тебе точно говорю — иду из Пайфандуна!

Девочка вытащила из кармана рожок и несколько раз протрубила в него. Тотчас на дорогу со всех сторон выбежали ребята: кто с пикой, кто с ножом, кто с палкой. Через минуту они уже окружили его плотным кольцом.