Всем этим с высоты своего калифорн[ийского] великолепия г-н Струве пренебрегает. Он говорит о тяжко больной (находили даже туб[еркулез] брюшины) женщине, кот[орая] чуть не каждый день читала о себе оскорбительные и уничтожающие отзывы и если бы не поддержка верного читателя, вероятно так или иначе погибла. Это были годы голода и самой черной нищеты. То странное «пособие», кот[орое] я получала, я делила между мамой и Левой и жила на несколько рубл. в месяц. Это тогда знали все. Знают и теперь. <…>

Этот 1-ый том производит впечатление последней корректуры, над которой еще надо сериозно поработать: Перепутаны даты («Если…»), развалилась целая поэма («Путем…»), нет цикла («Новоселье»), возникли произвольные инициалы («Нам встречи нет»), всё в чудовищных опечатках, никуда не годится расположение стихов <…>

Итак при двух неизвестно чьих стих [отворениях] («Закат» и «Одна звезда»…) не хватает 11-ти проверенных и одобренных автором стихотворений, всунуты стихи из старых журналов, отвергнутых автором для книг, из цикла «Новоселье» выпало заглавие и два стихотворения] (второе и четвертое), «Полночные стихи» испорчены тем, что произошло с «Зовом» (Выпала строка).

Не надо было печатать и кусок «Поэмы без Героя», раз она вся идет во II-ом томе.

Что сделано с «Путем всея Земли " – «Неприятно и речь затевать», как говорил Некрасов. Еще неприятнее писать о Предисловии. С этого я начинаю мою критику и не буду повторяться». (Анна Ахматова. Записные книжки. М.; Torino, 1996, с. 697–700.)

246 Привожу тот отрывок из письма Арсения Тарковского, который А. А. подарила мне:

«Дорогая Анна Андреевна!

Вы не можете представить себе, сколько людей вместе с Вашими врачами, с какой любовью и преданностью, следит за каждой десятой Вашей температуры! Как добивались и добиваются Ваши читатели «Бега времени»! Всё, чего нет в книге, или известно читателям или воображается ими, они видят книгу такой, какой она могла бы быть, и пусть Вас не огорчает ее неполнота. Всё же – это самая полная Ваша книга, самая большая по охвату созданного Вами. Выход ее в свет – праздник русской поэзии, и был бы праздником в любые времена (но она и очень современна), даже в присутствии имен, которые и произнести страшно (Тютчев, Боратынский и еще…). Я не один, кто знает окончание «Поэмы без героя» и многое другое. Об отдельных стихотворениях нет смысла говорить, всё уже сошлось, скрепилось воедино, это уже система, «воздушная громада», уже не «Северные элегии» и «Cinque», и «Библейские стихи», это – Ахматова. Ваш подвиг недаром совершаем. Кроме того, каждое стихотворение больше самого себя в соседстве с другими, в этом единстве, в этой системе, в этом мире. Даже этой одной книги, без ненапечатанного, без черновиков достаточно для посылки адресату через двести лет. Если никто пока не распорядился, чтобы «цел был дом поэта», то читатель об этом распорядится, для Вас уже построен Вами же коридор в будущее, и Вы по нему идете уже за столетия впереди самой себя. Мне кажется, что, говоря так, я чего-то не договариваю, и, пожалуй, вот чего: Вы написали за всех, кто мучился на этом свете в наш век, а так еще не мучились до нас ни в какие времена, и если Пушкин был Пушкиным, то голос его – за тех, кто такого совершенства, как мы, в страстотерпении не достиг (допустим, хоть война 1941–1945). Ваш читатель и Ваш двигатель хлебнул совершенного лиха, и это – Ваше преимущество…»

Примеч. ред. 1996: Это письмо опубликовано – см.: ВА, 1994, вып. 6, с. 337.

247 Ганс Вернер Рихтер (1908–1993) – немецкий романист, сатирик, критик, эссеист. Основатель литературной «Группы 47». Его выступление по радио, названное «Эвтерпа с берегов Невы», было передано 30 января 1965 года, а в октябре вышло отдельной брошюрой в издательстве «Friedenauer Presse», в Западном Берлине.

248 Иосиф Бродский. Новые стансы к Августе (Стихи к М. Б. 1962–1982). Ann Arbor: Ardis, 1983. Какие именно стихи шестидесятых годов, вошедшие впоследствии в эту книгу, читал Бродский Корнею Ивановичу – я не помню. Быть может, он читал ту поэму, или отрывки из поэмы, которая так и называется «Новые стансы к Августе»?

Приложения

Отдел «Тяжба» подготовлен автором.

Дневник Лидии Чуковской «После конца», ее статья «Голая арифметика» и эссе Ганса Вернера Рихтера «Эвтерпа с берегов Невы», хранящиеся в архиве Л. К., включены в ПРИЛОЖЕНИЯ нами. – Ред. 2006

Приложение 1

«ПОСЛЕ КОНЦА»

(Из «ахматовского» дневника)

Многие годы Лидия Чуковская вела отдельный «ахматовский» дневник. Эти записи за 1938–1941 и 1952–1966 годы легли в основу ее «Записок об Анне Ахматовой».

Ахматова скончалась 5 марта 1966 года. В эти дни Лидия Корнеевна была прикована к постели из-за тяжелой болезни сердца. Но она продолжала делать записи об Ахматовой в отдельных тетрадях, которые назвала «После конца». Сохранилось две такие тетради – с 8 марта по 17 октября 1966 года. Одновременно с отдельными «ахматовскими» тетрадями Лидия Корнеевна вела еще и «Общий дневник». После 17 октября 1966 года все записи о судьбе ахматовского наследия делались уже в «Общем дневнике». Предметом этого Приложения стали две тетради «После конца». Включены также несколько дат из «Общего дневника», причем эти даты отмечены знаком «+».

В первые месяцы после смерти Ахматовой завязались все узлы и сложились все противостояния, которые получили свое развитие в дальнейшем десятилетии. Это прежде всего разногласия по поводу судьбы рукописей Ахматовой. Десятки ее стихотворений никогда не появлялись в печати, причем некоторые даже не были записаны и хранились только в памяти близких друзей. Именно тревогой за судьбу неподцензурной и неопубликованной Ахматовой и продиктованы многие страницы в записях Лидии Корнеевны.

Сын и наследник Анны Ахматовой – Лев Николаевич Гумилев подарил весь архив матери Пушкинскому Дому. Однако фактически бумаги оставались в квартире, где Ахматова жила вместе с дочерью и внучкой своего третьего мужа – Н. Н. Лунина. Спор из-за рукописей дошел до суда, который состоялся в феврале 1969 года. Но эта история находится за пределами нашей публикации.

В первые же месяцы после смерти Анны Ахматовой была начата подготовка тома ее стихотворений для Большой серии «Библиотеки поэта». Редактором тома был академик Жирмунский.

И наконец Лениздат – издательство Ленинградского Горкома партии начало готовить том стихотворений Анны Ахматовой, причем Лидии Корнеевне поручили подготовить и прокомментировать сперва окончательный текст «Поэмы без героя», а потом и весь отдел «Стихотворений».

Все эти начинания завершились лишь в 1970-е годы. Том в «Библиотеке поэта» вышел только в 1976 году, через пять лет после смерти академика Жирмунского. Жирмунский, разумеется, ссылался на источник многих сведений о датах, посвящениях и текстах, которые предоставила ему Лидия Корнеевна по своим, тогда еще неопубликованным «Запискам» и своему обширному архиву автографов Анны Ахматовой. Но имя ее было в СССР под запретом, и все ссылки на источник были сняты редакцией.

Ее работа для Лениздата, подготовленные тексты и примечания вышли под именем редактора книги. Ее вклад в подготовку к печати многих ахматовскихтекстов был полностью затушеван.

Однако сохранились десятки ее писем к В. М.Жирмунскому с ответами на все возникающие у него текстологические вопросы[207], сохранилась и переписка с Лениздатом, и верстка подготовленной ею книги. Как принято надеяться, время все расставит по своим местам.

Елена Чуковская

8/III 66 утро Я лежу опять пластом.

Вчера меня навестили Аня и Ника. Они носятся по похоронным делам. Все – как об стенку, стенка эта: праздники, международный женский день! Умерла великая русская женщина… Но ей всегда и все поперек, в смерти отражена ее бездомность (умерла не дома, в разлуке и разрыве с Левой); умерла в день смерти усатого убийцы; умерла накануне «женского дня». Из-за этого – или под предлогом этого? – в ЦДЛ не будет панихиды; 9-го из морга у Склифосовского перевезут тело на аэродром и отправят в Ленинград; там, в Спасо-Преображенском соборе (моем!), будет отпевание[208]; 10/III в Ленинграде, в ЦДЛ, – траурный митинг и похороны в Комарове.