307 Стихи Марины Цветаевой в пятидесятые и шестидесятые годы ходили по рукам в списках; в печати они стали появляться лишь постепенно. Я запомнила «Куст» по одному из списков в том виде, в каком эти стихи впоследствии были опубликованы в «Новом мире» (1965, № 3). Я и не подозревала тогда, в 1962-м, что в черновиках и вариантах этого стихотворения упоминается и Анна Ахматова:

(Этот набросок опубликован в книге: Марина Цветаева. Стихотворения и поэмы. Д.: Сов. писатель, 1990, с. 683. [Библиотека поэта. Большая серия. 3-е изд.]

308

…Я не видел, не увижу Ваших слез.

Не услышу я шуршания колес, уносящих

Вас к заливу, к деревам,

по Отечеству без памятника Вам.

Умирания, смертей и бытия

соучастник, никогда не судия,

опирая на ладонь свою висок,

Вы напишете о нас наискосок —

в теплой комнате, как помнится, без книг,

без поклонников, но также не для них,

без читателей, без критиков и без

всех людей – стихотворенье для небес.

Там, быть может, Вы промолвите:

Господь, этот воздух загустевший только плоть

душ, оставивших призвание свое,

а не новое творение Твое.

309 с Фридой Абрамовной Вигдоровой А. А. (как и я) познакомилась в эвакуации, в Ташкенте; там Ф. Вигдорова была корреспонденткой газеты «Правда» и не без ее инициативы стихотворение Ахматовой «Мужество» оказалось напечатанным в «Правде» 8 марта 1942 г.

«Имя педагога, журналистки и писательницы Фриды Абрамовны Вигдоровой (1915–1965) приобрело особую известность в конце пятидесятых – начале шестидесятых годов. Своими выступлениями в печати («Известия», «Комсомольская правда», «Литературная газета» и др.) ей не раз удавалось способствовать восстановлению справедливости». См. Лидия Чуковская. Открытое слово (М.: ИМА-Пресс, 1991, с. 4–7). Последним из подвигов Фриды Вигдоровой была художественно-документальная запись двух судов над Иосифом Бродским (18 февраля и 13 марта 1964 года) и организация защиты осужденного. Об этом см. подробно в моих «Записках», т. 3.

Перу Ф. Вигдоровой принадлежат повести «Мой класс» (1949), «Дорога в жизнь», «Это мой дом» (1957), «Черниговка» (1959) и др. Многое осталось ненапечатанным, например, «Девочки» (дневник матери), о котором К. Чуковский отзывался как о лучшем из материнских дневников, а также «Из блокнотов журналиста» и «Из депутатского блокнота».

310 «Наташа», «Старик Державин», «Красная осень» – см. сб.: Д. Самойлов. Второй перевал. М.: Сов. писатель, 1963; «Я рано встал» – см. сб.: Д. Самойлов. Дни. М.: Сов. писатель, 1970. Все четыре стихотворения опубликованы также в «Двухтомнике-С».

311 «Георгий Иванов – парижанин, эмигрант в буквальном смысле слова. Ахматова и Пастернак – эмигранты внутренние», – пишет С. Завалишин в предисловии к книге: Георгий Иванов. Петербургские зимы. Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1953.

312 К перечисленным в приведенном разговоре именам А. А. имела обыкновение прибавлять имя М. Петровых, а иногда еще три имени: Александр Гитович, Наум Коржавин и Вадим Шефнер. См., например, интервью, данное ею весною 1965 года критику Е. Осетрову («Грядущее, созревшее в прошедшем» – ВА, 1965, № 4). В списке, приводимом Е. Осетровым, не упоминается, правда, Иосиф Бродский; но единственная тому причина – запрещение упоминать имя этого поэта в советской печати. Имя М. Петровых названо также Анной Андреевной в беседе с корреспондентом газеты «Times» 11 июня 1965 г.

313 Мною цитируются строки из стихотворения Ахматовой «Не с теми я, кто бросил землю» (Anno Domini) и из стихотворения Пастернака «Душа», которое в конце пятидесятых ходило по рукам. Ни в одном сборнике, ни в одном журнале тогда его было не найти. Напечатано оно было впервые (с некоторыми заменами) лишь в партитуре музыкального произведения: см. Г. Свиридов. Кантата для солистов, хора и симфонического оркестра. Партитура. М.: Музыка, 1975, а также в клавире кантаты в переложении для пения и фортепьяно. М.: Музыка, 1976 (слова Пастернака приводятся в той части кантаты, которая названа «Снег идет»). – Написано в 1978 г.

В настоящее время «Душа» публикуется почти во всех сборниках Бориса Пастернака, см., например, т. 2 «Пятитомника-П», с. 75. – Продолжено в 1991 г.

314 Речь идет о статье Глеба Струве «Н. С. Гумилев. Жизнь и личность», служащей предисловием к книге: Н. Гумилев. Собрание сочинений в четырех томах. Т. 1 / Под редакцией проф. Г. П. Струве и Б. А. Филиппова. Вашингтон: Изд-во книжного магазина Victor Kamkin, Inc., 1962.

Г. П. Струве вовсе не утверждает, будто Машенька Кузьмина-Караваева была единственной любовью Гумилева; напротив, приводя это мнение на стр. VIII–IX, опровергает его. Строки же, цитируемые Анной Андреевной, хотя и не содержат в себе предложения умереть, действительно неловки и двусмысленны. «Об этой личной драме Гумилева, – пишет Г. П. Струве на стр. XXI, – не пришло еще время говорить иначе, как словами его собственных стихов: мы не знаем всех ее перипетий, и еще жива А. А. Ахматова, не сказавшая о ней в печати почти ничего». Почему Ахматова должна была рассказывать о перипетиях «личной драмы» в печати? И, если бы пожелала, то, при запрещении имени Гумилева, – как она могла бы свое намерение выполнить? Поэзия же Ахматовой воссоздает образ пережитого разрыва хоть и не полно, но, во всяком случае, с большой силой. (О предисловии Г. Струве к «Собранию сочинений» Н. Гумилева см. также «Записки», т. 3.)

Говоря о невестке Николая Степановича, на чью работу ссылается Г. П. Струве, А. А. имеет в виду воспоминания А. А. Гумилевой «Николай Степанович Гумилев» («Новый журнал», 1956, кн. 46). В своих заметках, посвященных Н. С. Гумилеву, Ахматова отзывается о воспоминаниях его невестки с еще большей резкостью, чем в разговоре со мной: «…Как можно придавать значение и вообще подпускать к священной тени мещанку и кретинку А. А. [Гумилеву], кот [орая] к тому же ничего не помнит не только про Н. Гумилева, но и про собственного мужа. Единственным близким человеком в доме для Н[иколая] Степановича] была мать. Об отце он вообще никогда не говорил, над Митей открыто смеялся и так же открыто презирал…» («Новый мир», 1990, № 5, с. 220.) Ныне мемуары Анны Гумилевой см. в сб.: Николай Гумилев в воспоминаниях современников. Париж-Нью-Йорк, 1989; М., 1990.

Говоря об Одоевцевой, Ахматова указывает на следующие строки, приведенные Г. П. Струве в его предисловии на с. XXXVI:

«Так вот он какой, Гумилев! Трудно представить себе более некрасивого, более особенного человека… Все в нем особенное и особенно некрасивое. Продолговатая, словно вытянутая вверх голова, с непомерно высоким плоским лбом. Волосы, стриженные под машинку, неопределенного пегого цвета. Жидкие, будто молью траченные брови. Под тяжелыми веками совершенно плоские, косящие глаза. Пепельно-серый цвет лица, узкие, бледные губы. Улыбается он тоже совсем особенно. В улыбке его было что-то жалкое и в то же время лукавое. Что-то азиатское».

315 «Капитаны» Н. Гумилева впервые опубликованы в № 1 журнала «Аполлон» за 1909 год; строки «Горе, горе! Страх, петля и яма / Для того, кто на земле родился» – это отрывок из поэмы «Звездный ужас» – см. «Цех поэтов», альманах второй, 1921. В настоящее время оба стихотворения см. в кн.: Николай Гумилев. Стихотворения и поэмы. А.: Сов. писатель, 1988 (Б-ка поэта. Большая серия).

На своей мысли о «непрочитанное™», «неразгаданности» поэзии Гумилева, о том, что пути его творчества подверглись ложному истолкованию, Ахматова очень настаивала. См., например, записи Ахматовой о Гумилеве, опубликованные К. Н. Суворовой, которые так и озаглавлены: «Самый непрочитанный поэт» (НМ, 1990, № 5). Привожу выдержки: