Разочароваться в своей «интимной лирике» в двадцатые годы Ахматова не могла хотя бы потому, что и стихи ее, и ее выступления пользовались в те годы огромным успехом – ив Петрограде, и в Москве. П. Н. Аукницкий рассказывает, как во время ее поездки в Москву на вечер «Русского Современника» 17 апреля 1924 года ломились к ней в номер поклонники; он же сообщает о том, как долго слушатели не отпускали Ахматову с эстрады в Академической Капелле в Ленинграде 25 февраля 1925 года. («Встречи», с. 73 и с. 35–36.) По поводу выступлений в Москве Б. Пильняк записал в «Чукоккале» (с. 310): «А. А. была черным бриллиантом на вечере «Современника»». Об успехе Ахматовой рассказывает также в своем дневнике К. Чуковский – см.: Дневник. 1901–1929. М.: Сов. писатель, 1991, с. 271.
266 15 июня 1969 г. в «Учительской газете» появились воспоминания об Ахматовой. В них рассказывается о единственной встрече автора с Анной Андреевной. Автор сообщает, что просили Анну Андреевну принять его – друзья-художни-ки. Из этого я заключаю: посетителем, чьи мысли о «Поэме» так понравились Анне Андреевне, был Г. Ратгауз (р. 1934) – германист, переводчик немецкой поэзии.
В его воспоминаниях заслуживает особого внимания мысль Ахматовой о том, почему ее стихи непереводимы: «У меня все просто. Поэтому меня так трудно переводить».
267 Сергей Александрович Бондарин (1903–1978) и Дмитрий Миронович Стонов (1892–1962) – писатели, авторы повестей и рассказов. Оба они были арестованы (Бондарин, офицер Черноморского флота, в Севастополе, в 1944 году; Стонов после войны, в 49-м) и оба до 1954 г. пробыли в северных лагерях.
268 Мысль о победе поэзии, о той победе, которую одержала Ахматова, выражена в записи К. Чуковского, сделанной им 24 ноября 62 года:
«Сталинская полицейщина разбилась об Ахматову… Обывателю это, пожалуй, покажется чудом – десятки тысяч опричников, вооруженных всевозможными орудиями пытки… напали на беззащитную женщину, и она оказалась сильнее. Она победила их всех. Но для нас в этом нет ничего удивительного. Мы знаем: так бывает всегда. Слово поэта всегда сильнее всех полицейских насильников. Его не спрячешь, не растопчешь, не убьешь» («Дневник», с. 328).
269 Впоследствии напечатана в журнале «Знамя», 1961, №№ 5–6.
270 Новый портрет Ахматовой работы Юрия Анненкова впервые напечатан в 1962 году в Париже в журнале «Возрождение» (№ 129) – там же, где помещен отрывок из будущей книги Юрия Анненкова «Дневник моих встреч» (1966). Впоследствии этот портрет, начатый еще в России и оконченный по памяти во Франции, не раз перепечатывался и за границей и дома – см., например, «В сто первом зеркале». Прежний портрет, сделанный еще в Петрограде в 1921 г., см. в кн.: Юрий Анненков. Портреты. Петербург: Petropolis, 1922. Им открывался сборник Ахматовой «Anno Domini» (второе издание), и публиковали его множество раз.
271 «Чукоккала» – рукописный альманах Корнея Чуковского, который Чуковский пополнял всю свою жизнь. Заглавие совмещает в себе фамилию собирателя с названием финского поселка Куоккала (ныне Репино), где Чуковский вместе с семьей жил лето и зиму в десятые годы. В «Чукоккале» собраны записи и рисунки Репина, Шаляпина, Хлебникова, Блока, Зощенко, Ходасевича, Замятина, Гумилева, Маяковского, Анны Ахматовой и многих, многих других, принимавших участие в этом собрании вплоть до кончины Чуковского в 1969 году. (Существуют там и записи А. И. Солженицына.) Подготовляя к изданию свой альманах, Чуковский успел прокомментировать хоть и не всё, но многое из того, что там собрано. Опубликован этот альбом впервые внучкой Корнея Чуковского Еленой лишь в 1979 году (с большими цензурными купюрами: так, например, изъяты многие записи Горького, Блока, Ходасевича, Гумилева, Кузмина, Замятина, Солженицына). Выброшенное из книги в 79-м Елена Чуковская включила в свою статью «Мемуар о «Чукоккале»», опубликованную в журнале «Наше наследие», в № 4 за 1989 г.
В 1920 году Ахматова тоже приняла участие в рукописном альманахе. Свое стихотворение «Чем хуже этот век предшествующих…» она вписала в «Чукоккалу» 11 января 1920 года. Некоторые из ее записей факсимильно воспроизведены в издании 79 года (см. с. 272 и 312), а стихотворение – только в 89-м, в «Нашем наследии». Впервые оно напечатано в журнале «Дом искусств», 1921, № 1. См. также сб. «Узнают…», с. 134.
272 Клара Израилевна Лозовская (р. 1924) – секретарь Корнея Ивановича с 1953 года и до конца его жизни. Когда, после смерти Корнея Ивановича (1969), я, вопреки воле высшего начальства, Литфонда и Союза Писателей, по воле многочисленных посетителей, основала музей «Дом Чуковского в Переделкине» – Клара Израилевна в течение двадцати лет (до своего отъезда в США) работала в Доме главным экскурсоводом. Она же – автор «Записок секретаря» – см. сб.: Воспоминания о Корнее Чуковском. М.: Сов. писатель, 1983.
273 Саломея Андроникова (1888–1982) была знаменита красотой, образованностью, количеством портретов, с нее написанных, и стихов, ей посвященных. В стихотворении «Тень» Ахматова называет ее «красавицей тринадцатого года», а в стихотворении «Соломинка» О. Мандельштам – «Соломинка – быть может, Саломея». Рисовали ее Петров-Водкин, Сомов, Чехонин, Григорьев, Соколов, Шухаев, Сорин. Американская скульпторша Роза Браун лепила ее бюст.
После революции Саломея Николаевна Андроникова навсегда уехала из России.
«Нет, не дружила, – рассказывала она впоследствии о своих отношениях с Ахматовой, – …встречались, нравились друг другу, разговаривали, спорили, смеялись, а потом разлетелись на целую жизнь. Но не забывали друг о друге».
Встретились они в последний раз в Лондоне, в 1965 году.
Об С. Андрониковой-Гальперн см. отрывок из неопубликованных воспоминаний Н. Тэффи (приведенный Р. Тименчиком в книге: Анна Ахматова. Поэма без героя. М., 1989, на с. 94); письмо к ней Марины Цветаевой (в «Двухтомнике-Ц», т. 2, с. 523) и, наконец, в журнале «Огонек», 1988, № 3 – в очерке Ларисы Васильевой «Саломея, или Соломинка, не сломленная веком». (Цитата, приведенная выше, заимствована мною из этого очерка.)
См. также «Записки», т. 3.
274 В № б «Нового мира» за 1961 год были напечатаны три стихотворения Д. Самойлова: «Сороковые, роковые…», «Слава богу! Слава богу!..» и «Баллада о немецком цензоре» (отрывок из поэмы «Ближние страны»). См. также «Двухтомник-С».
275 Всё оказалось правдой. Новый роман Василия Гроссмана (1905–1964) был конфискован, а через некоторое время Гроссман заболел раком и умер. Накануне катастрофы, в 1960 году, в № 21 газеты «Советский воин» он сообщал читателям: «…я закончил большой многоплановый роман «Жизнь и судьба». Работал над ним около десяти лет. В этой книге действуют многие герои, известные читателям по роману «За правое дело». Действие происходит в тылу и на фронте в период грандиозной битвы у стен Сталинграда».
Роман, писавшийся десять лет, в феврале 1961 г. был в один день изъят органами КГБ. Толчком к катастрофе послужила попытка Василия Семеновича напечатать роман в журнале «Знамя»: руководители журнала В. Кожевников, А. Кривицкий, С. Сартаков, Л. Скорино и др. сочли необходимым «посоветоваться в ЦК». Советоваться было о чем.
Так, например, Кривицкий на заседании редколлегии произнес следующее: ««Доктор Живаго» просто вонючая фитюлька рядом с тем вредоносным действием, которое произвел бы роман В. Гроссмана».
Литературная судьба Василия Гроссмана складывалась неблагополучно издавна. Так, например, опубликованная в 1946 году пьеса В. Гроссмана «Если верить пифагорейцам» вызвала резкое осуждение советской прессы. Роман «За правое дело» партийной печатью был встречен прямо-таки в штыки – достаточно прочитать статью М. Бубеннова в «Правде» от 13 февраля 1953 года. А еще задолго до этого, еще в сороковые, почти целиком погибла предыдущая работа Гроссмана. Во время войны общественные деятели Запада во главе с Альбертом Эйнштейном и писателем Шолом Ашем обратились к Еврейскому антифашистскому комитету в Москве с предложением принять участие в издании «Черной книги» – книги о злодействах фашистов против еврейского населения на оккупированных территориях. Василий Гроссман, проделавший вместе с нашими войсками сначала весь путь отступления, а потом наступления от Волги до Берлина, – создал совместно с Ильей Эренбургом и с помощью многих советских литераторов обширное собрание документальных и устных свидетельств о расправе фашистов с евреями. Книга, драгоценная своей документальной точностью и литературным мастерством, была отпечатана, но пошла под нож. Из всего собранного материала Гроссману удалось опубликовать в 1943 году работу «Украина без евреев» («Эйникайт», 25 ноября и 2 декабря), а в 1944-м – «Треблинский ад» («Знамя», № 11). В виде отдельной брошюры эта работа вышла в свет в 1945 году в Воениздате к началу Нюрнбергского процесса. Через несколько десятилетий, в 1980 году, «Черная книга» была опубликована в Израиле, в Иерусалиме, а у нас, в Советском Союзе, еще позднее – лишь в начале 1991 года в Запорожье. И только в 1993 году, как сообщает нам Ирина Тосунян, «на русском языке – полностью, без цензурных купюр – она вышла в свет… в вильнюсском издательстве «ИАД» по уцелевшему чудом корректурному оттиску уничтоженного в 1947 году набора книги» (АГ, 14 сентября 1994).