Гораздо большее значение в развале белого тыла имела работа крымских большевиков, находившихся в подполье, и перебрасываемых к ним из Советской России товарищей. И самые суровые репрессии, жесточайший террор не могли приостановить этого развала.

Один корреспондент севастопольской белогвардейской газеты писал:

«Всюду красные газеты читаются, везде встречаются группы солдат, читающих самые различные советские газеты. Здесь и „Красный стрелок“, и „Дело победы“, и газета „На Крым“, а также „Беднота“ и всевозможнейшие „Известия Советов“, не считая многочисленных прокламаций: „К солдатам армии Врангеля“, „К белым солдатам“, „Кто ваш враг“ и т. д. Читают их вслух. Смотришь — ходит солдат, а в душу его, видно, закралось сомнение».

В белой армии росло дезертирство. Создавались боевые отряды партизан, которые взрывали мосты, нападали на двигающиеся к фронту эшелоны с продовольствием и снаряжением, пускали под откос паровозы.

Одним из организаторов партизанских отрядов был И. Д. Папанин. Э. Кренкель в книге «Четыре товарища» приводит следующий эпизод: «Папанин рассказывал о грозных годах гражданской войны, о Севастополе, о боях красной повстанческой армии в тылу последнего белого барона, о том, как темной осенней ночью, укрывшись в мешке из-под муки, на фелюге контрабандистов пробирался он через Черное море, а затем, переодевшись нищим, шел через Турцию, чтобы доставить товарищу Фрунзе донесение о действиях красных партизан…»

Героическая борьба партизан подрывала тыл белой армии.

М. В. Фрунзе в автомобиле отправился к месту расположения частей.

Чем ближе к фронту, тем чаще встречались красноармейские части, артиллерия, обозы. Командующий пытливо вглядывался в лица красноармейцев — осунувшиеся, изможденные, но полные суровой решимости. Большинство бойцов были в рваных шинелях, в изодранной обуви. Они переносили тяжкие лишения, давно не получали горячей пищи.

Путь, по которому следовал Фрунзе, был опустошен отступающими белогвардейцами.

«Все проселочные дороги, — вспоминал потом Михаил Васильевич, — шедшие в направлении с Севера на юг, полны следов только что разыгравшихся кровавых событий. Прежде всего бросалось в глаза огромное количество павших лошадей. Вся степь, и особенно вблизи дороги, буквально была покрыта конскими трупами. Я, помню, несколько раз принимался считать, сколько трупов проедем мы в течение двух-трех минут, — и всякий раз получал цифры, начинавшиеся десятками. При виде этих кладбищ ближайших друзей нашего пахаря как-то особенно больно становилось на душе, и перед сознанием вставал вопрос: каково-то будет впоследствии и как будем справляться мы с фактом такой колоссальной убыли конского состава?..»

Стояли ясные ноябрьские дни. Легкий, бодрящий морозец подсушил грязь на дорогах и посеребрил завядшую траву на полях. Мысль Фрунзе продолжала работать над планом операции по разгрому Врангеля.

«…мной намечался, — вспоминал М. В. Фрунзе, — обход по Арабатской стрелке Чонгарских позиций с переправой в устье реки Салгира, что километрах в тридцати от Геническа. Этот маневр в сторону в 1732 году был проделан фельдмаршалом Ласси. Армия Ласси, обманув крымского хана, стоявшего с главными своими силами у Перекопа, двинулась по Арабатской стрелке и, переправившись на полуостров в устье Салгира, вышла в тыл войскам хана и быстро овладела Крымом.

Наша предварительная разведка в направлении к югу от Геническа показала, что здесь противник имел лишь слабое охранение из конных частей.

Оставалось обеспечить операции со стороны Азовского моря, где действовала флотилия мелких судов противника, иногда подходившая к Геническу и обстреливавшая там наше расположение. Эта задача была возложена мной на Азовскую флотилию, стоявшую в Таганроге».

Фрунзе объехал все побережье и убедился, что Арабатскую стрелку использовать невозможно.

Ему доложили:

— На скорое прибытие судов Азовской флотилии рассчитывать нельзя.

Арабатская стрелка находилась под обстрелом судов противника со стороны Азовского моря, а наша Азовская флотилия не могла прийти на помощь из-за морозов, сковавших Таганрогскую бухту.

В поисках лучшего решения стратегической задачи Фрунзе приходит к выводу, что уничтожить войска Врангеля следует штурмом Перекопского вала с фронта; вместе с тем форсировать Сиваш и, овладев Литовским полуостровом, ударить во фланг и тыл Перекопской группе противника.

Задача, которая стояла перед Фрунзе, была чрезвычайно сложна. Перекопский перешеек защищала главная масса войск Врангеля (до 12 тысяч), против Чонгарского и Сивашского мостов стоял Донской корпус (до 3 тысяч штыков и сабель), и более 6 тысяч штыков и сабель находилось в резерве. Нашим войскам нужно было атаковать укрепленные позиции врага по открытой местности; артиллерии было недостаточно. Внезапно ударившие морозы увеличили лишения наших бойцов, обмундированных крайне плохо.

Наступления нельзя было откладывать: это дало бы врагу время для передышки. Фрунзе было ясно, что всякая оттяжка наступления только усложнит и затруднит задачу разгрома. Не соглашаясь с доводами главного командования, которое считало, что для овладения Крымом нужна длительная предварительная подготовка, постройка подъездных путей и т. д., Михаил Васильевич начинает построение оперативной группировки войск с целью создания превосходства сил на решающих участках. Чтобы обеспечить развитие прорыва, Фрунзе на главных направлениях глубоко эшелонирует войска и обеспечивает развитие успеха путем ввода второго эшелона.

Он выезжает на передовые позиции и лично изучает местность. Особенно интересуют его метеорологические условия, направления ветров.

Восточный ветер нагоняет через Генический пролив воду, и Сиваш превращается в полноводное озеро — «Гнилое море», как его называют местные жители. Только в самые жаркие дни летом у северного берега дно Сиваша становится сухим. Осенью же Сиваш представляет равнину с засасывающей липкой грязью.

Ветры, дующие с запада, отгоняют воду с Сиваша к Азовскому морю, и Сиваш мелеет. Фрунзе решил воспользоваться этим и обойти перекопские укрепления по Сивашу.

Врангелевцы знали, что западные ветры обнажают некоторые проходы через Сиваш и охраняли эти места, но переправы большой массы войск не ожидали и были уверены, что десятикилометровый Сиваш послужит надежной преградой на пути красных в Крым.

5 ноября Фрунзе отдает директиву:

«Армиям фронта ставлю задачу: по Крымским перешейкам немедленно ворваться в Крым и энергичным наступлением на юг овладеть всем полуостровом, уничтожив последнее убежище контрреволюции».

Задача штурма перекопских укреплений возлагается на 6-ю армию. Ей приказано, «переправившись не позднее 8 ноября на участке Владимировка, Строгановка, мыс Кугаран, ударить в тыл перекопским позициям, одновременно атаковав их с фронта…» Для развития успеха 6-й армии ей передается в оперативное подчинение 2-я Конная армия. На чонгарском направлении подготавливает удар 4-я армия. Первая Конная нацеливается вслед за пехотой 4-й армии. 13-я армия остается в районе Мелитополя, держа свои дивизии в готовности к движению на помощь 6-й или 4-й армиям. Фрунзе указывал: «Всю операцию по форсированию проводить сосредоточенными силами и с максимальной энергией, доводя атаки, во что бы то ни стало, до успешного конца, ибо при данных условиях открытая атака живой силой является наискорейшим и наилучшим средством решения вопроса».

Сиваш. Траншеи белых.

Чтобы обсудить практические мероприятия, вытекающие из приказа, Фрунзе приехал на станцию Партизаны, где было созвано совещание с товарищами Ворошиловым и Буденным.

К. Е. Ворошилов рассказывает об этом совещании:

«…Захудалая и разрушенная железнодорожная станция, вчера еще кишмя-кишевшая бежавшими в панике врангелевцами.

В небольшой комнатке, в полумраке, собрались все высшие военачальники во главе с Михаилом Васильевичем. Враг разбит, но не добит.