Даже не чувствуя слабость в коленках

   И даже уже не дрожа.

   Душило дымом, все бомбы рвались

   От дома в десятке метров,

   И он качался, как лёгкий ялик

   На море под лёгким ветром.

   Но были попытки его бесплодны

   Пробраться в затишье к пристани,

   Потом провалилось всё в преисподнюю,

   Только лестница выстояла.

   Утром нас нашли между маршами —

   Лестница дыбилась из развалин —

   Полуоглохшими, с лицами страшными —

   Долго не узнавали.

   2.

   Стервенея и мучаясь, ногти срывая,

   По верёвочной лестнице, в ночь и грозу,

   Выгибаясь, сверкая, как сабля кривая,

   Без корысти, без толку, раздет и разут,

   — сумасшедший! Куда ты, куда ты, куда ты?

   Что за дурь, что за блажь, что за удаль не в меру?

   Ты такой несуразный, тщедушный, кудлатый,

   Ты один! Ты смешон! Ты поверил в химеру!

   Злой мальчишка с глазами бессмысленно храбрыми,

   Ригорист, простофиля, гордец, сумасброд,

   Вдохновлённый нелепыми абракадабрами,

   Безоружный охотник за хищным добром,

   Осторожно!

   Качается, мечется лестница.

   Осторожно! Скользят под ногами верёвки!

   И какие-то ливты всё время мерещатся,

   Уносящие с шиком нахальных и ловких.

   Одержимый с лицом, искорёженным ветром,

   Ты ведь прёшь на рожон! Надо как-то иначе!

   Твой конец приближается метр за метром,

   По тебе уже кто-то, наверное, плачет!

   Только лестница в мыслях: ступени, ступени!

   Только лестница в будущем, в прошлом и ныне.

   Ты вцепился в неё, ты прилип как репейник,

   В грозовое пространство ты лестницей ввинчен.

   Эй, несчастный фанатик! Герой! Оборванец!

   Ты не в цирке: внизу не натянута сетка.

   Для чего, для кого сей отчаянный танец?

   Не оценят потомки, не сбесятся предки!

СТИХИ 60-Х ГГ

О ТОМ, КАК Я СТАЛ БЕЗЖАЛОСТНЫМ

   Она сказала мне:

   Вон там, на пустыре

   Рядом со ржавой банкой из-под килек

   Растёт голубой цветок.

   Сорви его

   И принеси мне.

   Я так хочу.

   — Пожалей пустырь! —

   взмолился я, —

   ведь цветок у него один!

   — Жалость унижает, —

   сказала она.

   Я пошёл на пустырь,

   Сорвал цветок

   И принёс его ей.

   На моих глазах

   Она медленно оборвала

   Все его лепестки

   И потом отбросила его прочь.

   Я ударил её по щеке.

   Она заплакала.

   Но я не стал её жалеть,

   Потому что жалость

   Унижает.

О ПОЛЬЗЕ ВЯЗАНИЯ

   Там женщины

   Сидят себе и вяжут.

   Спокойные,

   Сидят себе и вяжут.

   И мне так страшно,

   Тошно,

   Неспокойно.

   — Эй, женщины!

   Да бросьте же вязать!

   Глядите- мир на проволоке пляшет!

   Он оборваться может каждый миг!

   Но вяжут женщины, не слушая меня

   И спицы острые

   В руках у них мелькают.

   Я успокоился:

   Знать, есть какой-то смысл

   В вязанье этом,

   Значит, женщинам виднее- ведь портить шерсть они не станут зря.

НАША ВЕРА

   Наша вера- пропала.

   Все спрашивают друг у друга:

   — Где наша вера?

   Вы не видели нашу веру?

   Она такая светлая,

   Чистая и наивная,

   С голубыми глазами

   И с ямочками на щеках.

   И правда, где она, наша вера,

   Что с ней стряслось?

   Может быть, её застрелили

   Выстрелом в висок,

   Предварительно обрезав ей волосы?

   (Зачем же волосы пачкать?)

   А перед этим ей совали

   Иголки под ногти,

   И она страшно кричала?