Сценарий Люба прочитала на даче по возвращению из Ялты, позвонила мне в Москву и сообщила, что может сниматься в сентябре. Я стал готовиться к съемкам, собирать группу, искать подходящую квартиру, где будет разыгрываться все действие фильма. А потом вдруг выяснилось, что у Любы не получается никак со сроками – занята в театре, репетирует новую пьесу, гастроли с антрепризой, короче, прости, не получается... Вот может в декабре? А мне останавливаться уже было нельзя – все было задействовано на сентябрь, включая квартиру, очень удачную, на мой взгляд. И тогда я позвонил Татьяне Василевой. Таня у меня снималась не раз, тоже умела брать на себя рискованные роли (вроде врача-венеролога в «Женихе из Майами» или в «немецком порно» с Харатьяном в «Новом Одеоне»), актриса любимая зрителями и с явным комедийным даром. Таня -очаровательная женщина и плюс к этому, еще и большая умница – ее устные рассказы или спонтанные речи, например тосты или интервью – всегда имеют неповторимую окраску и я на это давно обратил внимание.

У Васильевой тоже оказался непростой график, сниматься она могла только в конце октября и мы договорились, что я буду ориентироваться на это время. Но, в меня вселился уже бес нетерпения и я решил, что надо снимать в сентябре, как настроила меня Люба и как я подготовил уже весь процесс – квартиру, группу, других актеров и я решил продолжить поиски актрисы. Мой выбор остановился на Ирине Мирошниченко. Яркая блондинка, возраст для героини «Ночного визита»

подходящий, что не была замечена в комедиях – этому я не придал значения. Главное, чтоб актер был хороший, а остальное все приложится, что в комедии, что в драме, так я считал. И ошибался, видимо. Потому что первые же разговоры с Мирошниченко после прочтения ею сценария в меня не вселили никакого оптимизма.

– Мне нужно белое платье, я видела такое в «Садко-Аркада», – сразу сказала она.

– Для какой сцены? – спросил я.

– Вот для той, где они танцуют бальные танцы, – сказала мне актриса.

– А в сценарии разве указано, что актриса за время действия фильма переодевается? – спросил я.

– А какая разница, написано или нет. Всю картину в одном одеянии – это неинтересно, – уверенно сказала Ирина.

– В самом финале, когда танцуете краковяк на пленере у вас будет другое одеяние, – сказал я.

– Этого мало, – сказала Ирина. – Я должна раза два-три переодеться.

Я решил, что пока можно не зацикливаться на вопросе с переодеваниями и перешел к разговорам о сценарии вообще.

Здесь меня ждали крупные разочарования.

Самое серьезное, после чего я решил, что пора линять, было следующее:

– Когда раздастя звонок в дверь, я должна взять обязательно молоток, -сказала Ирина.

– Почему? – спросил я.

– Как-почему? Два часа ночи!

– Но ведь может вернуться ваш муж?

– С чего это он вернется? Он ведь меня бросил!

– Но у брошенного человека всегда теплится надежда, что к нему могут вернуться.

– Это – удел слабых. Я не такая!

– Ладно, но ведь вначале надо спросить, кто там, прежде чем браться за молоток, – я пытался как-то увести Ирину подальше от идеи с молотком.

– А чего тянуть? – просто спросила она. – И потом, неужели вы не чувствуете, что с молотком смешнее...

Тут я вспомнил Рязанова, вернее его книгу, где он описал съемки авиалайнера на шоссе в фильме « Итальянцы в России» – за баранками в автомашинах сидели летчики, штатским пилоты не доверили вести автомобили, когда по шоссе двигался авиалайнер. Должны были быть люди из одной команды...

Так я понял, что в комедии тоже должны быть люди одной команды.

До этого я уже позвонил Васильевой, сказал, что не могу ждать до конца октября и беру другую актрису. Она поблагодарила меня за информацию, так как по ее словам, она привыкла, что в таких случаях обычно ничего ей не говорят, а просто тихо исчезают, не заботясь о том, что могут разрушить ее график работы... И теперь, когда я опять позвонил Васильевой и сказал, что буду ждать октября, она сказала, что может освободиться даже раньше, в конце сентября. Так что все, как говорят, что не делается, делается к лучшему. Татьяна Васильева и Михаил Державин создали очень симпатичную, трогательную пару: почти весь фильм находится в кадре в одной комнате в одних и тех же нарядах и не надоесть зрителям –тут требуется большое актерское мастерство. И многие мои зрители на встречах очень высоко оценивают роль Васильевой в этом фильме. Как и я тоже. В последних своих фильмах я, к сожалению, не снимал Таню и вот почему. Мне стали попадаться ее интервью, где она отзывалась о своем участии в комедиях, в частности в «Самой обаятельной и привлекательной», в «Моей морячке» и др., как ошибках в своей творческой биографии. Причина мне была ясна:в это время критики пели ей дифирамбы и, видно, – так устроен человек – вскружили голову, внушили, что ей с ее талантом надо посвятить себя высокому, серьезному искусству, а комедия – это несерьезно, это низкий жанр и т.д. Так я думаю... Она участвовала тогда в таких «серьезных»

проектах, как театральная 8-часовая постановка Питером Штайном «Электры», куда люди приходили чуть ли не с раскладушками, в сомнительной (для меня) музыкальной постановке театра Рейхельгауза (название не могу вспомнить, но знаю точно, что у Тани плохо с музыкальным слухом и то, как она поет –это не для музыкального спектакля) и окончательно одурманившего ее фимиамом спектакля про Марию Каллас. Все эти театральные постановки, как и следовало ожидать, бесследно канули в вечность, а комедийные фильмы с ее участием живут и продолжают радовать почитателей ее таланта.

Видно, поняла это и Таня, потому что в одном из недавних интервью, на вопрос журналиста, почему она не снимается у меня, она сказала, что если Эйрамджан ей что-то предложит, она готова.

Спасибо, Таня, как говорил Мимино, такие актрисы как ты на полу не валяются! Обязательно предложу...

А Полищук, с которой я столкнулся вскоре после окончания фильма на художественной выставке в Манеже, увидев меня, чуть ли не закричала:

– Уйди, змей ! Обнадежил меня, говорил, что написал для меня роль, а снял другую?!

Говорила она это не всерьез, но обида, что роль, написанную специально для нее, ей не довелось сыграть, все же осталась. После этого Люба у меня сыграла в «Ультиматуме» врача, предлагающего клиентам эротический массаж (роль, которую отважились бы сыграть немногие актрисы), одну из главных ролей в «Дне Святого Валентина» и, на мой взгляд, прекрасно сыграла бывшую партийную бонзу в «Сыне неудачника».

На озвучании последней картины Люба преподнесла мне урок, который я бы назвал маленьким актерским чудом. Мы озвучили сцену ее беседы с героем Белявского на берегу океана, я собрался перейти к другой сцене, но Люба вдруг сказала:

– Дай, попробую еще раз...

Мы попробовали. И я вдруг почувствовал, что произошло чудо – сцена неузнаваемо изменилась, преобрела какой-то нерв – у меня даже подкатил к горлу ком – и все из-за того, что Люба включила какие-то новые, выбририующие обертоны своего голоса и фраза, заново произнесенная ею, стала вдруг хватать за сердце.

У Любы муж известный художник Сергей Цигаль, внук Мариэтты Шагинян. Дача в Коктебеле – это дача Мариэтты Шагинян. Сережа, кроме того, что он хороший художник, он еще и большой гурман – в одно время печатались его кулинарные рецепты в журнале «Итоги». Почему я о нем вспомнил? В «Дне Святого Валентина» в финале на балкон к героям фильма спускается сверху абсолютно голый человек. Я искал подходящего актера, но все отказывались. Когда я предложил эту роль Куравлеву тот чуть не обиделся:

– Соображаешь, всю жизнь я показывал людям свое лицо, а на старости лет покажу вдруг задницу?

Фильм уже почти сняли, а вот персонажа для финальной сцены все не было.

И тогда Люба говорит:

– А можно моего Серегу попросить – он сыграет.

Сережа очень импозантный мужчина, хорошо сложенный, с огромными живописными усищами. (Он снялся в «Моей морячки» в качестве «сопровождения» героини Полищук. ) Так что это был удачный выбор.