(Из л. д. 428, том II)

Начальник ОСП УМВД Молот, обл.

полковник  (Макаров)

Начальник 1 отделения

капитан ( Козырев )

Снова ложь. Никаких официальных «объявлений» не было, об уведомлении я нигде не расписывался. Оба документа составлены задним числом, после моего отъезда из Половинки. Более того, для оправдания этих фальсификаций и беззакония Поло-винковским ГО МВД было оформлено (так же задним числом) «Личное дело» спецпереселенца «власовца», когда я еще являлся военнослужащим Красной Армии!

Непонятно, почему они вдруг стали именовать меня «власовцем»? Как известно, армия генерала Власова ни в Эссене, ни в Вене не дислоцировалась, и я не имел к ней никакого отношения.

Если верить тому, что приписывалось мне в этих «документах», то почему при наличии такого «букета» преступлений перед родиной (сдался в плен, служил переводчиком в немецкой армии и в жандармерии, сотрудничал с гестапо...) я не был приговорен к высшей мере наказания, или, на худой конец, к 25 годам каторжных работ? Имеется и такая «архивная справка»:

МВД РСФСР

УПРАВЛЕНИЕ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ

Исполнительного комитета Пермского областного Совета народных депутатов

Информационный центр

614600, Пермь, ГСП 597 Комсомольский проспект, 74 от 17 июля 1992 г.

№ 10/3-В-151 на №.....................

Гр-ну Витману Борису Владимировичу

121355, г. Москва, ул. Ивана Франко, 22-1-1

Архивная справка

Дана в том, что гр-н(ка) Витман Борис Владимирович, 1920 года рождения, находился на учете спецпоселения в Углеуральском районе Молотовской (Пермской) области с 23 марта месяца 1946 г. по 6 октября 1947 г. Бежал.

Основание: Учетная карточка с/п.

Начальник отдела УВД А. П. Герасимов

Анализируя эти документы, невозможно назвать дату начала моего «спецпоселения». По одному — «переведен в спецпереселенцы 19 февраля 1947 года»; по другому — «находился на учете спецпоселения с 23 марта 1946 года, то есть с момента прибытия в Половинку, а по «Личному делу», заведенному По-ловинковским ГОМВД, — аж с 20 сентября 1945 года, когда меня в Половинке еще и в помине не было!

Можно ли после всего этого вообще говорить о доверии к МВД СССР и к его официальным документам?

49. Наши действительные потери в войне

Сейчас уже трудно скрыть, что Изюм-Барвенковское наступление, закончившееся разгромом наших войск под Харьковом, явилось результатом одного из самых грубых просчетов Сталина, его недальновидности и упрямства. Тем не менее попытки скрыть это предпринимаются до сих пор. I

В статистическом исследовании: «Гриф секретности снят. Потери вооруженных сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах», выпущенном Воениздатом в 1993 году под общей редакцией генерал-полковника Г. Ф. Кривошеева — об этой наступательной операции и о потерях — даже не упоминается!.. Что это? — Небрежность составителей или укоренившаяся привычка к фальсификациям?.. Может быть, кандидат военных наук генерал-полковник Кривошеев ничего не слышал об «Операции по полному и окончательному освобождению Советской Украины от немецко-фашистских захватчиков», задуманной великим стратегом, позже назвавшим себя Генералиссимусом, и доверенной главному маршалу страны С. К. Тимошенко?.. Только как объяснить, что уже изрядно потрепанные к тому времени дивизии вермахта, расставшиеся с надеждой на блицкриг, вдруг смогли совершить такой гигантский марш-бросок от Харькова до Сталинграда, захватив огромную территорию, почти равную той, что сумели оккупировать за лето 1941 года, когда они неудержимо рвались вперед, окружая целые армии, захватывая город за городом! Как объяснить бесследное исчезновение почти миллиона наших воинов после этой операции родным и близким, до сих пор безрезультатно продолжающим поиски, с того момента, когда получили последние письма с фронта со словами: «Идем в наступление на Харьков»?..

Не могу не рассказать еще об одном случайно уцелевшем участнике этого наступления — москвиче, гвардии лейтенанте Викторе Петровиче Телегине. В своих воспоминаниях он пишет: «...В небе над рекой «мессера» с бреющего полета строчили из пулеметов. Вдоль реки двигались вражеские танки. На берегу — паника. Отдельные воины в одежде и в обуви бросались в реку и не доплывали до спасительного берега. Командир курсантской роты, старший лейтенант пустил себе пулю в лоб и упал в воду... Вокруг — брызги и волны от разрывов снарядов»...

Далее В. П. Телегин приводит высказывания крупных военачальников и государственных деятелей:

Член Военного совета фронта — Н. С. Хрущев:

«...Все было кончено. Городнянский, командующий 6-й армией, не вышел. Штаб весь погиб. Командующий 57-й армией Подлас не вышел, погиб. Штаб его тоже погиб. Командующий конной группой погиб, и сын-подросток погиб. Погибло много генералов и полковников, офицеров и красноармейцев.

Все они погибли. Вышли очень немногие... Технику они не могли использовать: не было горючего, не было боеприпасов. А пешком выйти — великое расстояние. Они были частью уничтожены, а основная масса взята в плен... Мы потеряли много тысяч. Мы потеряли надежду, которой мы жили...»

Маршал Г. К. Жуков:

«...Анализируя причины катастрофического провала Харьковской операции, нетрудно понять, что она была организована крайне неумело. Стоит только взглянуть на карту событий. Действительно, как мог Военный совет Юго-Западного фронта рискнуть наступать на Харьков, подставляя плохо обеспеченный левый фланг фронта под удар противника со стороны Краматорска? Эта операция не сулила успеха еще и потому, что не была обеспечена ни силами, ни средствами, и это, конечно, не главное, основная причина нашего поражения здесь кроется в ошибках Верховного Главнокомандующего, недооценившего серьезную опасность, которую таило в себе юго-западное стратегическое направление, и не принявшего мер к сосредоточению крупных стратегических резервов на юге страны. И. В. Сталин игнорировал разумные советы об организации обороны на юго-западном направлении, с тем, чтобы встретить там вражеские удары мощным огнем и контрударами наших войск. Он разрешил Военному совету фронта проводить необеспеченную операцию, одновременно затеяв наступление почти на всех фронтах. Это привело к растранжириванию многочисленных людских и материальных резервов. Если бы на оперативных тыловых рубежах юго-западного направления стояло хотя бы несколько боеспособных резервных армий, не случилось бы этой катастрофы».

А вот как отзывается Черчилль о Сталине:

«... Поскольку дело касается стратегии, политики, дальновидности и компетенции, Сталин со своими комиссарами оказались самыми бездарными сапожниками Второй мировой войны». («Известия» № 116 от 16 мая 1991 г.).

Авторы некоторых писем категорически возражают против названной мной цифры потерь в Харьковской операции. Один из них полковник в отставке Лягуша Николай Федорович из Одессы спрашивает, известно ли мне, что к началу операции советские войска на юго-западном направлении располагали всего 640 тысячами человек? Неоткуда, мол, взяться миллиону пленных и погибших. «Эти данные давно опубликованы в советской и зарубежной литературе». В отличие от меня, полковник Лягуша не участвовал в Харьковской операции и не мог знать, что фактическая численность войск, участвовавших в операции, более чем в два раза превышала указанное число. Помимо трех основных армий фронта, упомянутых в официальных документах, в операции участвовали: 9-я, 54-я, 38-я и другие части, не считая армий двух соседних фронтов на флангах, понесших большие потери. Об этом уже говорилось в начале повествования. Странно, что «разведчик-профессионал с тридцатилетним стажем» (так он представился в письме) не знает иных способов определения численности войск и потерь, кроме как из «литературных публикаций».