Надо сказать, что особого влечения к кулачным боям я не испытывал.
Боксом начал заниматься еще в школе скорее для самоутверждения, чем из-за любви к этому виду спорта. Наблюдая бои настоящих мастеров ринга в московском Дворце спорта, я видел, что чаще всего побеждала не грубая сила, а ловкость, техника, точный расчет, воля. Мне хотелось обладать этими качествами, воспитать их в себе. Словно чувствовал, что в свое время они могут пригодиться. Бокс учил меня прежде всего побеждать самого себя, побеждать нерешительность, даже трусость. Помогал принимать мгновенные решения, смотреть, не моргая, в лицо опасности. Вот что было самым главным для меня в боксе. Надевая перчатки, я как бы переходил в иной тип личности, становился другим человеком, концентрировал мысли и волю на предстоящем поединке. Это было первым перевоплощением. Переход в следующий тип личности начинался с момента вступления на ринг, со встречи с глазами противника. В упор.
Здесь ринг для меня был отдушиной. Вкладывая всю силу и злость в удары, я давал себе разрядку. Правда, иногда доставалось и мне... Так или иначе, качества, которые выработал во мне бокс, не раз спасали меня от беды и даже от смерти.
Между тем у меня назревал конфликт с квартирной хозяйкой. Надо было переселяться, но необходимо было сохранить этот адрес — ведь я сообщил его для встречи со связным и ждал ЭТОЙ встречи.
И вот однажды, придя домой, я застал свою хозяйку беседующей с каким-то мужчиной. Мой слух сразу резанул акцент гостя. Это был даже не русский, это был, как мне показалось, стопроцентный советский акцент — прямо с произношением из средней школы.
Хозяйка довольно ехидно улыбнулась и сообщила:
— Господин иностранец уже давно дожидается вас... — и полностью отчеканила мое имя и фамилию.
У меня засвербило в затылке, я понял, что это тот самый долгожданный связник, которого я... Но какой болван сподобился подсунуть мне такой подарочек?! Ведь он не смел приходить ко мне домой!.. Все его действия, как нарочно, были направлены на полный провал: его приход на квартиру, выбранное время, беседа с хозяйкой — решительно все. Я не мог понять, что это было: провокация спецслужб, проверка из Москвы или откровенный кретинизм!.. Не знаю... Положительным было только одно, как только я выразил ему мое, мягко говоря, недоумение, посетитель вдруг заторопился, сказал, что даст знать о следующей встрече, и исчез.
Не сразу пришел я в себя после его ухода. Понял, что поддался первоначальному впечатлению, может быть, раздражению, и промахнулся. Наверное, это произошло оттого, что я так долго ждал этой встречи. Постоянно думал о ней, связывал с ней все надежды. Теперь мысленно старался восстановить все детали этой встречи. Начал с внешности посетителя. Он был выше меня ростом (выше среднего), примерно моих лет, а может, чуть постарше, широкоплеч. Костюм бежевого цвета сидел на нем безукоризненно (может быть, даже слишком), плащ перекинут на согнутой левой руке. Светлые волосы, располагающая улыбка, взгляд нагловатый — такие, наверное, нравятся женщинам.
«Если бы к такой завидной внешности побольше сообразительности», — подумал я, но тут же вспомнил, каким был сам вначале...
А может быть, это я свалял дурака, не понял его приема. Забыл, как однажды поступил сам, когда подозрение вызвал мой акцент? Тогда я, как бы в шутку, сказал, что я русский из Москвы. Это вызвало смех. Никто не поверил. Может быть, при встрече с ним надо было разыграть радость? Раскрыть объятия ему навстречу, сказать: «Здорово, друг!» Тогда это не вызвало бы подозрений у хозяйки... Да, трудновато бывает порой сознаться в своем собственном кретинизме...
А с другой стороны, в случае провала или даже просто подозрения, мне не удалось бы сослаться на шапочное знакомство. Вот и думай теперь, как хочешь...
Через Вилли я пытался узнать, что же все это могло значить? Но ничего определенного выяснить так и не удалось. .
Больше я его не видел... Никогда...
Этот эпизод не мог остаться без последствий. Но, к счастью, рокового исхода удалось избежать. Мне снова крупно повезло, хотя жилище в конце концов пришлось сменить. Расскажу обо всем этом поподробнее.
Еще осенью, когда из общежития я перебрался на частную квартиру, стоимость сдаваемых здесь комнат была невысокой. Сначала хозяйка соглашалась сдать комнату только до весны. Летом этот зеленый тихий район пользовался повышенным спросом, стоимость комнат значительно повышалась. В конце концов она все же согласилась сдать мне комнату на более длительный период за полуторную цену с уплатой за два месяца вперед. При этом хозяйка сказала, что в крайнем случае, если ей все же понадобится самой эта комната, она предоставит мне равнозначную за ту же цену. Не прошло и недели, как жильцы соседнего дома предостерегли меня. Они рассказали, что моя хозяйка, фрау Типот, уже не первый год проделывает хитрую махинацию. Сдает с осени комнату как бы на длительный срок, за повышенную плату, получает деньги вперед за несколько месяцев, а с приходом весны выселяет жильца через суд и пересдает комнату на лето другому, за двойную плату.
Суд всегда бывает в ее пользу. Для этого она держит при себе двух любовников-юристов. Один выступает в суде как ее адвокат, другой — в качестве свидетеля. Комнаты она, как правило, сдает иностранным или приезжим студентам. С ними суд и полиция меньше церемонятся, и можно не возвращать переплаченные деньги.
Кроме того, соседи предупредили, что мои предшественники даже жаловались на пропажу вещей и денег. Я не послушал их, но уже вскоре начал убеждаться в справедливости предостережений. Однажды обнаружил пропажу небольшой суммы денег, оставленных в кармане, в другой раз — продовольственных талонов.
С наступлением весны хозяйка забеспокоилась. Уж очень не хотелось ей упустить возможность пересдать комнату за более высокую плату. Она делала все, чтобы поскорее выжить меня. А вот мне приходилось все это терпеть ради сохранения адреса для встречи со связником.
Хозяйка подала в суд на выселение. Свой иск она мотивировала тем, что сдала комнату только на зиму и что это может подтвердить свидетель.
Я посоветовался со знакомым юристом. Но он не сказал ничего утешительного: доказать суду, что комнату она сдала не только на зиму, как теперь утверждала, а на более длительный срок — не представлялось ему возможным. Юрист считал дело проигрышным и посоветовал освободить комнату без суда, чтобы не платить судебные издержки. Если бы он знал, почему для меня было важно хоть какое-то время сохранить этот адрес... Я пожалел, что сразу не послушал совета соседей. Обидно было за свой промах, но уступать уже было нельзя да и не хотелось.
До суда оставался один день. Я все пытался найти хоть какое-то решение, но безуспешно. Ни свидетелей, ни доказательств у меня не было, так же как и не было времени заниматься этим делом. Тем более что начиналась экзаменационная сессия в институте.
Из-за поездок по делам Кеслера я часто пропускал лекции. Теперь следовало наверстать упущенное. Весь вечер и почти всю ночь я приводил в порядок конспекты лекций, вычертил несколько эпюр и сделал отмывку тушью капители дорической колонны. Снова вспомнил о предстоящем уже сегодня суде... Совершенно неожиданно возникла мысль: а что, если попытаться в качестве моего свидетеля использовать саму истицу, фрау Типот?
Утром перед судом я снова заехал к юристу. Он сказал, что если мой план удастся, то это будет практически уникальный случай в его практике.
Госпожа Типот явилась в суд как на праздник: приоделась, значительно омолодилась с помощью косметики. Ее сопровождали два солидных секунданта. Каждого из них по отдельности я уже встречал в доме фрау Типот, но забавно было смотреть на них вместе, чуть ли не обнимающихся в дружеской беседе.
Судья в черной мантии огласил иск и задал несколько вопросов фрау майор Типот (так официально представила себя госпожа майорша).
Затем он спросил, согласен ли я удовлетворить иск без судебного разбирательства, поскольку правомерность иска не вызывает сомнений. При этом судья добавил, что издержки, которые в этом случае мне придется уплатить, будут минимальны.