Враг наступал со стороны открытого оврага, идущего к Волге и являвшегося стыком двух наших подразделений, занимавших оборону по обе стороны этого оврага. С вечера под прикрытием темноты вражеские пехотинцы пробрались к оврагу через водосточную трубу у железной дороги. Как потом показали пленные, в течение трех часов на дне оврага происходило накапливание немецкой пехоты^численностыо до 300 человек. Наше боевое охранение находилось на краю оврага и не заметило этой концентрации сил противника. Охрана стыка оказалась, конечно, недостаточно бдительной.

Дождавшись полуночи, когда взошла луна, немцы осторожно пробрались дальше по дну оврага. Пройдя 200—300 метров, они, крадучись, без выстрела, вышли на фланг наших подразделений и, соблюдая полное молчание, стали просачиваться через их боевые порядки. Противник открыл огонь из автоматов, тяжелых пулеметов и минометов только в тот момент, когда наше подразделение обнаружило немцев на своем фланге и стало стрелять по ним. В это же время две группы противника повели наступление: на левом фланге—силою до двух рот и с.фронта—силою до батальона пехоты.

Используя внезапность флангового удара, противнику удалось потеснить наши подразделения и занять несколько улиц. Следует отметить, что улиц в этой части города уже не было. Немцы наступали на северо-западной окраине Сталинграда, где раньше было несколько улиц, застроенных маленькими деревянными домами. Теперь это было сплошное пепелище. Деревянные домики исчезли, сожженные вражеской авиацией, сбросившей на этот квартал города сотни зажигательных и фугасных бомб. Лишь изредка торчали из пепла остовы кирпичных печей.

При лунном свете немцы двигались, ведя огонь на ходу. Еще днем, занимая курган на окраине города, они заранее определили складки местности и бугорки в районе пепелища. Это было заметно, потому что, захватывая небольшие холмики, они немедленно ставили пулеметы, обращенные на юг и па север.

К четырем часам ночи сложилась весьма опасная обстановка. Немцы проникли к устью крутого оврага и были уже'недалеко от берега Волги. Нужно было действовать быстро и решительно, чтобы не позволить противнику закрепиться, бросить в образовавшийся прорыв сцежие силы и распространиться вниз по берегу. Это грозило крайне серьезными осложнениями для наших подразделений, которые могли быть прижаты противником к берегу реки. Кроме того, такой прорыв поставил бы лод удар соседей справа и слева.

Правильно оценив создавшуюся обстановку, командир гвардейской дивизии тов. Родимцев принял решение: немедленно, пока противник не успел еще закрепиться, атаковать его с тыла и с фланга. Для решения этой задачи были выделены две группы. Одна из них северная, подкомандой капитана Цвигуна, в составе стрелкового батальона и взвода разведчиков должна была перейти с северной стороны оврага на южную и ударить по немецкому батальону с тыла, т. е. с того участка, откуда немцы внезапно атаковали наше подразделение. Южной группе, состоящей из двух стрелковых рот и роты автоматчиков, под общей командой майора Панихина, поручалось контратаковать противника на его правом фланге. Как показал ход действий, это было наиболее целесообразное решение.

Сосредоточение северной группы происходило на дне крутого оврага. Командирам обеих групп было придано по дивизиону артиллерии. Наблюдательные пункты артиллеристов находились в боевых порядках пехоты.

Без артиллерийской стрельбы обе группы одновременно начали контратаку, идя навстречу друг другу. Гвардейцы хорошо знали район боя и действовали смело, решительно. Автоматчики открыли по противнику убийственный огонь с фланга, их поддержали два подразделения, отошедшие к берегу. В тот же момент группа капитана Цвигуна ударила немцев в затылок и вражеские батальоны попали под перекрестный огонь обеих групп. ГвардегЫл сблизились с противником, и в ход пошли гранаты.

Ночная темнота заставила вражеских солдат, теснимых с флангов и с тыла, жаться друг к другу. Наши бойцы забрасывали группы немцев гранатами, били по ним в упор из винтовок. Немцы ракетами вызывали на помощь свою артиллерию, расположенную на кургане, но она не могла точно определить цели и била по своим.

Полтора часа длилась контратака. К восходу солнца гвардейцы полностью восстановили утраченные позиции. Немцы

спасались бегством, оставив более 100 трупов своих солдат и офицеров. Гвардейцы захватили 8 пленных, четыре огнемета, четыре станковых и восемь ручных пулеметов, десятки ящиков ракет, снарядов и патронов.

» Пленные солдаты 518-го пехотного полка показали, что их задача была ограничена. Они должны были прорвать нашу оборону, выйти к реке, занять оборону фронтом на север и фронтом на юг. 5 образовавшийся прорыв вошли бы тогда основные силы немцев, действующие на этом участке, чтобы во взаимодействии с полками, наступающими южнее города, прижать наши части к Волге и сбросить их с берега. Быстрый и смелый контрудар гвардейцев во фланг и в тыл сорвал ночную атаку врага, которая обошлась ему крайне дорого.

Чему учит этот ночной бой? Прежде всего тому, что ночью необходимо особенно пристальное наблюдение за врагом и на ночь надо выставлять усиленное боевое охранение. Немцы не сумели бы накопиться в овраге, если'бы боевое охранение заметило их. Когда противник уже прорвался,—надо бить с флангов, не давая ему закрепиться. Действовать ночью лучше мелкими группами (в составе отделения), ставя каждой из них конкретную задачу: занять дом и закрепиться, поддерживая своим огнем продвижение других групп и т. д. Наилучшая

В Сталинграде. Бойцы Н-ской части ведут прицельный огонь из окна здания, превращенного в опорный]пункт.

J

КАЖДЫЙ ВОИН ПОНИМАЕТ СВОЙ МАНЕВР

Под прикрытием артиллерийского и минометного огня гвардейцы стремительной атакой с флангов продвинулись вперед и захватили два дома. Но соседнее здание немцы упорно держали в своих руках.

Этот четырехэтажный дом внешне ничем не отличался от других. В нем так же выбиты окна и сорваны двери, в стенах зияют просветы от снарядов и бомб. Вместо крыш виднелись бесформенно нагроможденные балки и стропила; остатки кровельного железа, скрежеща от ветра, бились о стены.

Дом стоял израненный и закопченный, как весь город. Из верхних этажей можно было обозревать несколько прилегающих улиц, кварталов, окрестные здания и даже часть видневшейся вдали Волги. Сейчас, когда наши продвинулись вперед, дом врезался в нашу оборону, словно острие кинжала.

Немцы, понимая значение этого здания, господствующего над местностью,-превратили его в опорный пункт. Подступы к нему были заминированы и укреплены, до десяти артиллерийских и минометных батарей прикрывали дом. При попытке атаковать этот опорный пункт фашисты выпускали сотни снарядов и мин на участок протяжением не более 200 метров. Каждый шаг к дому поливался свинцовым ливнем и градом осколков.

Командир наступающей роты гвардии старший лейтенант Наумов приказал бойцам зарыться в землю и вызвал к себе командира отделения гвардии сержанта Макарова. Он был известен хваткой, смекалкой, воинским мастерством, ему доверялись самые ответственные задания.

Брать в лоб этот дом не будем, — сказал командир роты сержанту. — Подступы к нему открытые и пристрелянные. Терять напрасно людей я не намерен. Противника надо перехитрить и взять дом без потерь.

Старший лейтенант подробно изложил свои замыслы Макарову, отделению которого выпадала самая ответственная часть штурма здания. Вечером Макаров выдвинулся вперед и замаскировался в развалинах постройки. Отсюда ему были видны расположения огневых точек противника, их число и подходы к зданию. Наши вели огонь по дому, немцы отвечали. Целые сутки следил Макаров за проведением немецкого гарнизона, засевшего в доме. Когда сержант возвратился к командиру роты, он смог не только доложить данные наблюдения, но и предложить свой план операции.