В это время другие матросы поднимали паруса, сшитые из огненно-красных и белых полос. Ветра почти не было. Лоцман привязал корабль толстым канатом к большой гребной лодке и потащил его к выходу.

Выйдя в море, когг освободился от каната и, покачиваясь на легкой волне, уверенно двинулся на юго-запад.

Опять прозвучал коровий рог, и шкипер приказал всем людям собраться на палубе. Андрейша заметил, что трое вооруженных луками и мечами матросов полезли на мачту. Из большой дубовой бочки они следили за встречными судами.

— Теперь мы предоставлены богу и морю, — сказал шкипер собравшимся. — Перед богом, ветром и волнами мы все равны. Нас окружают опасности, нам грозят бури и морские разбойники, и не достигнуть нам цели, если мы не подчинимся строгому уставу. Начнем с молитвы и песнопений, прося у господа попутного ветра и счастливого пути, а затем изберем судей, которые будут беспристрастно судить нас.

Люди хором громко прочитали «Отче наш» и «Богородицу».

— Я предлагаю избрать нашими судьями достопочтенного шкипера Германа Рорштейдта, уважаемого купца из Риги Герберта Мюллера и матроса Франца Бекмана, — скороговоркой произнес круглоголовый, с оттопыренными ушами, помощник шкипера.

Никто не противоречил. Судьи были избраны.

Шкипер с важным видом развернул пергамент.

— «Воспрещается богохульствовать, поминать дьявола и спать во время молитвы…»- начал он чтение первой статьи устава.

Около часу продолжалось нудное чтение. Шкипер перечислял все до самых мелочей, что можно и чего нельзя делать людям на корабле, находящемся в плавании.

Андрейша с любопытством приглядывался к матросам. Команда на когге оказалась самая разношерстная. По большей части это крещеные пруссы и венды. Немцев было несколько человек. Не слишком много находилось охотников плавать по страшному морю на кораблях, принадлежащих ордену.

В море столько опасностей: крепкий ветер, высокие волны, острые скалы, морские разбойники да в придачу жестокие порядки, скудная еда, протухшая и гнилая.

Самое опасное время на море — ночь. Ночью трудно увидеть берег, морские разбойники могут незаметно подкрасться к судну. И морская нечисть особенно сильна в темноте. Разве мало она приносит горя мореходам!

Белоголовый прусс Ячменная Лепешка, собираясь ночью сменить рулевого, спрятал в самом носу когга маленькую деревянную фигурку Перкуна. Он прибил ее понадежнее гвоздем к еловой доске обшивки, соединив судьбу всемогущего бога с судьбой корабля. Попросив Перкуна оберегать «Черный Орел», Ячменная Лепешка положил рядом небольшой кусок жареного мяса. Кипарисовый крестик — подарок капеллана рыцарского замка — он предусмотрительно оставил у себя на койке. Боги не должны мешать друг другу.

Светила огромная луна, ее свет заливал все море и пустую палубу когга. Море было удивительно красиво, но холодно и мертво. Ячменная Лепешка шел по палубе, не боясь споткнуться. Хорошо видать каждый блок, каждую веревку. В лунной тишине слышно было, как поскрипывает рей, трущийся об мачту, и плещется вода о борт судна. Над головой шевелился огромный парус, развернутый на всю силу.

В рулевой подвешенный к потолку фонарь светился мутным светом. Андрейша, обхватив левой рукой тяжелый румпель, изредка делал два шага вправо и влево, посматривая на зеленоватую звезду, на которую он направлял кончик короткой носовой мачты. Ветер был слабый, но ровный, и когг легко держался на курсе.

Белоголовый прусс сменил на руле Андрейшу раньше, чем в склянке песок пересыпался до конца. Перебросившись с ним несколькими словами и объяснив, что и как надо делать, Андрейша поднялся по лесенке на кормовую крепостицу.

Шкипер, расставив широко ноги, колдовал над куском пергамента; на захватанном грязными руками обрывке была нарисована земля. Закрыв свечу полой грубого плаща и что-то бормоча себе под нос, он вглядывался в берег, освещенный луной.

Услышав шаги, шкипер потушил свечу, свернул вчетверо карту и спрятал ее в кожаную сумку, притороченную к поясу.

— Что тебе надо, юноша? — спросил он.

В это время в крепостице появился безухий пират.

— Молись своему богу и прыгай за борт, — спокойно сказал он шкиперу, вынимая меч. — Или, может быть, ты хочешь здесь оставить свою голову?

— Спасите! — завопил полубрат, даже не подумав сопротивляться. — Спасите! — и как подкошенный упал в ноги морскому разбойнику.

Андрейша, не раздумывая, обнажил свой меч и заслонил шкипера.

— Эй ты, сосунок! — крикнул пират. — Твоей головы мне не надо, уйди прочь! — Его единственное ухо налилось кровью…

Но Андрейша не уходил. Он вглядывался в Безухого: ему казалось, что он где-то видел этого человека.

Морской брат зарычал и бросился на Андрейшу. Мечи скрестились. На пирате была короткая кольчуга, под ней — кожаный кафтан.

Шкипер мгновенно вскочил на ноги и бросился наутек, но попал в руки матросам, спешившим на помощь новому капитану.

— Ах, вот как! Ах, вот как! — повторял Безухий, отбиваясь. — Ты славно бьешься, щенок… Однако тебе не хватает выдержки… Эй, ты, не трогать! — крикнул он матросу, хотевшему пикой ударить в спину Андрейшу. — Это моя добыча!

Но и сам Безухий тяжело дышал. Нелегко отбивать быстрые, как молнии, удары. Порой казалось, что юноша одолеет. Долго стучали мечи. Наконец, изловчившись, пират выбил оружие из рук Андрейши.

А шкипер орал во всю, глотку. Матросы больно подкалывали его пиками, мстя за обиды и поношения. Извиваясь, как червь, он обнимал матросские ноги и молил о пощаде.

— Я дам хороший выкуп, у меня много денег, — повторял он.

— Отрубите голову трусливой падали! — не глянув на шкипера, произнес пират.

Матросы не заставили Безухого повторить приказание, и лысая продолговатая, словно дыня, голова покатилась по палубе.

— Обыскать! — все еще тяжело дыша, приказал пират. — У него карта и ключи от сундука с деньгами.

Матросы нашли карту и ключ в кожаной сумке на поясе.

— Но что делать с тобой, щенок? — обернулся пират к Андрейше. — За то, что ты поднял руку на морского брата, я должен тебя повесить… Откуда ты родом?

— Русский из Великого Новгорода. — Андрейша гордо поднял голову.

— В нашем братстве есть руссы, — раздумывая, сказал Безухий. — Постой, постой, да ведь мы с тобой знакомы, приятель, дьявол тебя возьми! Хорошо, мы решим, что с тобой делать. Сначала закончим дела поважнее…

Разбушевавшиеся матросы без сожаления расправились со всеми несогласными вступить в братство. Рижские купцы, ехавшие в Данциг с набитыми золотом кошельками, отчаянно защищались. Они убили двух матросов и ожесточили восставших. Купцов обезглавили и выбросили в море.

Едва затих шум схватки, мореходы сошлись на залитой кровью палубе. Все, кто остался в живых, дали клятву верности морским братьям и единодушно избрали капитаном безухого пирата.

Андрейша отказался вступить в морское братство.

Безухий пересчитал деньги, захваченные на судне. Каждому пришлось по десятку золотых дукатов — целое богатство.

— Тот, кто осмелится оспорить хоть одно мое слово, будет убит на месте, — предупредил новый капитан. Его грозный вид как нельзя лучше подтверждал слова. — Помощником назначаю Ячменную Лепешку, — продолжал он. — Мы идем в Альтштадт. Нас ждут братья, освобожденные из застенков Кенигсбергского замка. Наш человек внес за них выкуп. Хо-хо!.. — засмеялся Безухий. — После рыцарских подземелий море им покажется раем.

Безухий обернулся к Андрейше, стоявшему возле мачты со связанными руками.

— Русский мореход отказался вступить в морское братство! Что будем с ним делать?

— За борт! — закричали матросы. — Пусть кормит рыб!

— Я думаю, братья, следует выслушать его историю. Пусть русский расскажет, почему он оказался на «Черном орле». Согласны?

— Я согласен, — сказал белоголовый матрос Ячменная Лепешка. — Пусть расскажет свою историю.

Остальные тоже не стали возражать.

Андрейша понял, что сейчас решится его судьба, и смело вышел вперед. Безухий перерезал веревки на его руках. Юноша стал рассказывать все, что случилось с ним и его невестой Людмилой. Показал зеленый жреческий жезл. Рассказ его мореходы слушали молча, не перебивая.