В 1933 году основал "Испанскую Фалангу" - политическую партию фашистской ориентации. Год спустя эта партия объединилась с группой Рамиро Ледесмы Рамоса под новым названием "Национал-синдикалистский наступательный союз", или, сокращенно НСНС; эта партия имела ту же ориентацию, однако действовала более радикально. Однако вскоре между главарями произошел раскол; Рамиро Ледесма переменил свои взгляды и то ли из принципа, то ли просто со злости развернул клеветническую кампанию против Фаланги и ее Вождя, обвинив их в том, что они якобы присвоили основные идеи и символику НСНС. Правда, ему это все равно не помогло, поскольку большинство членов партии решили покинуть своего лидера и остаться в лоне Фаланги, однако раскол был весьма болезненным; вскрылось множество острых конфликтов, некоторые так и не разрешились по сей день.

Гораздо позже, когда Хосе Мария Хиль-Роблес [10], похоже собирался превратиться в испанского Муссолини, Хосе-Антонио Примо де Ривера предложил ему помощь Фаланги, чтобы совершить государственный переворот, но Хиль-Роблес так и не сделал решительный шаг и отклонил предложение. Эти две неудачи убедили Хосе-Антонио в необходимости повести Фалангу в бой, рассчитывая только на собственные силы.

Немного погодя убежденность в этом заставила его отвергнуть возможный альянс с Хосе Кальво Сотело [11], авторитарным монархистом, блестящим оратором и сильной личностью, и в результате он стал лидером правых и самых консервативных сил и претендовал на то, чтобы возглавить фашистское движение в Испании. Отношения Фаланги со склонными к мятежу военными были сердечными, но неровными: и те, и другие знали о недоверии Хосе-Антонио к армии, которую он винил в том, что она бросила его отца, а военные не доверяли партии с запутанной идеологией и беспорядочной деятельностью. Насилие было частью программы Фаланги с самого ее основания.

В следующих одно за другим столкновениях с отрядами левых фалангисты несли потери, но и причиняли их. На парламентских выборах 1933 года Примо де Ривера получил депутатский мандат, на выборах 1936 года остался без него. С тех пор фалангисты активизировали насильственные действия; соответственно, последовали и акции возмездия.

- Нам неизвестно, что он затевает в настоящее время, - сказал подполковник в заключение, - но прежде он многократно пытался поднять мятеж и, весьма вероятно, что сейчас готовит новый государственный переворот.

Он потер руки, а затем продолжил:

- Вы спросите, друг мой Вителас, - произнес он, минуту помедлив, - для чего мы вам все это рассказываем - вам, иностранцу, впервые попавшему в нашу страну и не имеющему никакого отношения ко всем этим делам. Честно говоря, мне трудно было бы ответить на ваш вопрос. Однако, с той нашей первой встречи в поезде мне отчего-то кажется, что вы, даже будучи англичанином, питаете добрые чувства к Испании и не хотите ее видеть, образно говоря, охваченной пламенем. Или я ошибаюсь?

- Нет, - ответил Энтони. - Не ошибаетесь. Я действительно всем сердцем люблю Испанию. Но это не значит, что я должен ввязываться в ваши дела, и уж всего менее хочу вмешиваться в большую политику. Но, раз уж мы коснулись этой темы, скажите мне одну вещь: вы и в самом деле верите, что этот Примо де Ривера может совершить переворот?

Инспектор и капитан Коскольюэла переглянулись; видимо, каждый из них выжидал, пока другой возьмет инициативу на себя. В конце концов, подполковник Марранон снова заговорил:

- Честно говоря, трудно сказать. Конечно, он может попытаться. Другое дело, получится ли это у него? Не думаю. Если, конечно, он не получит помощи из-за рубежа. Своими силами он много не навоюет. Строго говоря, Испанская Фаланга, как и НСНС, ничего серьезного собой не представляет. Возглавляют эти организации несколько молодых бездельников, а их последователи - всего лишь горстка студентов, а в последнее время к ним примкнули еще и полтора десятка наемных убийц. Их поддерживают замшелые консерваторы, а голосуют за них в основном уличные девицы да сосунки из гольф-клуба. Но при всём этом, никто не может помешать ему действовать. Коскольюэла, расскажите.

Капитан Коскольюэла покосился на начальника, снова придал лицу выражение человека послушного, но компетентного и начал свой рассказ:

- Фаланга Хосе-Антонио организована по принципу пирамиды: звенья объединяются в фаланги, фаланги - в сентурии, сентурии - в батальоны, батальоны - в легионы. Низшая единица, звено, состоит из трех человек, командира и его помощника. Высшая, то есть легион, насчитывает до четырех тысяч человек. Такая система дает массу возможностей по всем направлениям вооруженной борьбы в любых условиях: и для партизанской деятельности, и для лобовых атак; за исключением, разве что, открытых боевых действий в полевых условиях. Общее число фалангистов, задействованных в этой организации, трудно точно определить. Цифру то завышают, то занижают, в зависимости от точки зрения. Но, в любом случае, их не так много - явно недостаточно, чтобы захватить власть в одиночку. Примо де Ривера неоднократно предлагал свои услуги армии - если хотя бы часть вооруженных сил решится выступить. Разумеется, вояки показали ему дулю. Они и сами могут устроить мятеж, если посчитают это целесообразным; но в любом случае не захотят связываться с толпой головорезов, не имеющих понятия о военной иерархии, признающих только своего вожака, который однажды ввязался в драку с генералом и непременно попытается заставить вояк плясать под свою дудку, едва ему удастся захватить власть. Тем не менее, нельзя исключать, что в случае вооруженного конфликта военные могут использовать фалангистов как вспомогательную силу или для каких-то грязных делишек. Фалангисты жеманничать не станут. И в итоге мы не знаем, во что это может вылиться. Логика здесь не поможет: нельзя забывать, что Хосе-Антонио - безответственный отморозок, а его приверженцы - сплошь фанатики, которые, не задумываясь, сделают всё, что он им велит. Большинство из них - в сущности, еще дети, восторженные и романтичные. В этом возрасте они еще не боятся смерти, потому что не знают, что это такое. К тому же Вождь заморочил им голову идеями героизма и самопожертвования.

Подполковник Марранон вежливым жестом прервал капитана:

- Хватит уже, Коскольюэла. Не будем докучать нашему гостю. Как он сказал, у него назначена другая встреча. Простите наше излишнее усердие, сеньор Вителас.

Энтони что-то неразборчиво промямлил в ответ. После недолгой паузы подполковник снова заговорил:

- В глубине души, - произнес он в своей обычной невозмутимой манере, - я с вами согласен. Меня тоже не интересует политика. Я не вхожу ни в одну партию, ни в один профсоюз, ни в какую-нибудь масонскую ложу и не симпатизирую и не уважаю ни единого политика. Но я чиновник на службе у правительства, моя задача - поддерживать в обществе порядок, а чтобы его поддерживать, я должен опережать события. Я не могу ждать здесь, сложа руки, потому что если начнется заварушка, а это может произойти в любой момент, то тогда, сеньор Вителас, ни полиция, ни Национальная гвардия, ни даже армия не смогут предотвратить катастрофу. А я могу. Но для этого я должен знать. Что, кто, как и когда. И действовать без промедления и излишних размышлений. Обнаружить преступников и задержать их до того, а не после. И то же самое с их сообщниками. И с пособниками. Знакомство с Хосе-Антонио Примо де Риверой - это не преступление. Но преступление - врать полиции. Я убежден, что вы так не поступите. И сообщив вам это, более вас не задерживаю. Только одна просьба. А лучше две. Во-первых, сообщайте мне всё, что, по вашему мнению, может меня заинтересовать. Вы достаточно умны, чтобы понять значение моих слов. Во-вторых, пока вы остаетесь в Испании, не меняйте место жительства, чтобы мы могли вас найти, а если сделаете это, то известите нас. Капитан Коскольюэла будет вас посещать время от времени, и если вы пожелаете с нами связаться, знайте, что мы открыты двадцать четыре часа в сутки.