— Из Ланцута[3], — буркнул Патрик.

Видимо, из-за пережитого шока у меня невольно вырвалась фразочка.

— Я знала только одного типа, который мог бы кому-нибудь отрубить лопатой голову…

Баська посмотрела на меня как-то странно. Открыла было рот, но тут же захлопнула, так ничего и не сказав. А Марленка продолжала:

— Теперь они просто с ума посходили на радостях, потому что наконец-то смогут установить эту несчастную личность и что-нибудь с этим сделать. Только с зубами не повезло: в черепе их ну очень много, и все хорошие, так что на стоматолога для опознания нечего и надеяться…

Полиция сделала не просто «что-нибудь», а множество работы. В ход пошел весь доступный садовый инвентарь пани Амелии, и всю чащобу истребили под корень. Мы смотрели на это с огромным удовольствием, поскольку участвовать в каторжной работе нам запретили: не двигаться с места, сидеть на лавочке — и все тут. Ради бога, как им будет угодно. Патрик втихаря отыскал в беседке толстое старое одеяло, мы подложили его на жесткую скамейку, можно было и потерпеть. Только Марленка мешала: она рвалась к следственной бригаде и смотрела им под руку, боясь, что упустит какое-нибудь необычное и ценное лекарственное растение, а полиция по глупости его вырежет и выбросит. Возняк ее отгонял, но у меня создалось впечатление, что делает он это как-то очень нежно и неуверенно.

Полиция обыскала еще и беседку, позволив нам наконец сменить место пребывания на любое другое, при условии, что мы не скроемся с глаз и будем в пределах досягаемости. Еще чего! Разумеется, мы остались на участке из чистого любопытства: что еще полиция найдет в беседке? Патрик ограничился разборкой кухонной утвари, не углубляясь в дебри. Баська вежливо намекнула полиции, что они роются в ее частной собственности, потому что, в конце концов, она наследница двоюродной бабушки, и ей принадлежит все оставшееся от покойницы имущество. Баське разрешили смотреть на обыск.

А посмотреть было на что! За полвека с гаком двоюродной бабушке удалось собрать необыкновенные вещи, достойные скорее чердака в старинной усадьбе нежели дачной халупы. Взять хотя бы выщербленный фарфоровый соусник, настоящий мейсенский фарфор. Можно было понять, зачем нужен большой, крепко проржавевший дуршлаг: иногда приходится процеживать подкормку для растений или отраву для улиток, но на кой ляд ей понадобился соусник? Или древний спиннинг в изумительном состоянии, или корсет, крепко пожеванный зубами времени? Ладно там, противни, кастрюли и даже мясорубка, — дело житейское, может пригодиться. Журналы мод эпохи между Первой и Второй мировой, с омерзительными платьями, — бабушка могла с умилением вспоминать маменькины наряды. Средних размеров кузнечные мехи…

Роскошный альбом в состоянии полураспада, посвященный слегка кладбищенской тематике: в нем главным образом попадались фотографии надгробий, часовен, склепов и мавзолеев, а рядышком — похоронные принадлежности, чудеса природы и образцы минералов. Разные книжки, в том числе очень старая поваренная книга, начинающаяся словами: «Возьмите шесть сильных дворовых девок»…

При виде этой книжки Баська просто умом тронулась. Она хочет эту книгу, любой ценой! Готова признаться в убийстве, во всех убийствах на свете, во главе с Сараевом, Цезаря она лично заколола кинжалом, а Кеннеди застрелила, не говоря худого слова, пойдет отсидеть пожизненный срок, лишь бы вместе с этой поваренной книгой!!! Она не уйдет отсюда, не даст проходу полиции, постелит надувной матрас у Главного управления внутренних дел! Дайте книжку!!!

Баська капитально задурила всем голову.

— А этот вышитый коврик «Добрая жена искусна: варит борщ супругу вкусно» вы тоже хотите взять? — ехидно поинтересовался Возняк. — А то его, извините за выражение, птички обгадили, насколько я разбираюсь в природе. И буквы размочалились.

— Хочу! Вот хочу — и все! В уголовном кодексе есть статья за размочаленные буквы?! Или штраф за загаженность птичками?! Это мое наследство, от бабушки, у меня в жизни еще не было наследства от бабушки!!!

Из поваренной книги, которой, несомненно, часто пользовались, вылетела страничка. Баська кинулась на нее, как изголодавшийся стервятник на падаль. Вместе с ней кинулся фотограф, огрел камерой по уху трасолога, и в тесной беседке воцарился сущий ад. Патрик попробовал как-то загладить неловкость и принялся рассказывать историю со счастливым концом про зайчика и самолет.

— Был в Канаде такой случай! — вопил он что есть духу, заглушая даже Баську. — Реактивный самолет — небольшой такой, двухмоторный — поднялся в воздух, и сразу началась паника, потому что один мотор сразу же скапутился. То ли с земли кто-то выстрелил в мотор, то ли еще что-то… Словом, самолет вернулся и успешно сел на втором двигателе, а то к ним уже мчались «скорая помощь» и пожарные машины, «Антитеррор» и всякие другие службы…

Присутствующие постепенно стали прислушиваться и замолкли. Патрик немного понизил голос:

— Все специалисты сразу схватились за испорченный мотор, потому что самолет-то был новенький, проверенный прямо перед полетом, так что какого дьявола… И что же оказалось? В двигателе нашли зайца!

— Какого еще зайца? — недоверчиво спросил дактилоскопист.

— Самого обыкновенного, который в поле бегает. Все совершенно остолбенели, потому что откуда зайцу взяться на высоте нескольких сотен метров? Ну да, зверушка прыгучая, но не до такой же степени! Срочно вызвали специалистов: биологов, зоологов, зайцеведов и ветеринаров, словом, всех, о ком вспомнили. И все специалисты исключительно слаженным хором подтвердили, что заяц был живой… то есть был живой, пока не попал в двигатель. Его закогтил ястреб и нес в гнездо, уже поднялся высоко в воздух, но тут испугался самолета, выпустил добычу и умчался. Заяц камнем упал вниз и безошибочно, как по наводке, рухнул прямо в двигатель. В лаборатории его под микроскопом изучали и нашли следы ястребиных когтей. Никто, кроме зайца, не пострадал, а у журналистов был прямо праздник.

Между заячьей катастрофой, найденной головой и наследством двоюродной бабушки не было ни малейшем связи, байка была ни к селу ни к городу, но Патрик оказался прав. Счастливый конец разрядил атмосферу, и вдруг как-то само собой выяснилось, что унаследованные книжки следствию не понадобятся, Баська может их прямо сразу забрать. Несомненно, вмешались некие высшие силы, потому что на листочке, выпавшем из поваренной книги, в глаза бросался первый же рецепт, напечатанный большими замасленными буквами: «Паштет из зайца рубленый».

Гораздо позже Патрик нам признался, что успел это прочитать и поэтому вдруг вспомнил самолетную байку про зайца.

Патологоанатом с найденной головой уехал, а вся компания перешла на другую сторону аллейки, на родину таинственного убийства.

И тут следствие началось заново.

— Ты пока никуда не уезжаешь? — с беспокойством спросила Баська на следующий день. — Потому что я хотела тебя занять своими делами. Ну, не то чтобы очень, но все-таки.

— Можно и очень. Я никуда не еду сейчас, только под конец зимы.

— Пока и начала зимы не видать. Мы можем прямо сейчас встретиться?

Баська поймала меня по мобильнику, я находилась поблизости и поехала к ней. Патрика не было, зато чай был готов. На столе помещались только стаканы и пепельница, остальное пространство — весьма немалое — устилали фрагменты разодранного альбома, журналы и поваренная книга — антикварная литература из беседки.

Я вопросительно посмотрела на Баську, но она досадливым жестом отмахнулась от макулатуры: мол, не важно.

— Да нет, не в этом дело. То есть и в этом тоже, но об этом потом. Сейчас у меня дела поважнее. Вопрос в людях: кроме этой подозрительной Марленки, там, на том участке напротив, отыскались еще три штуки, а потом еще кто-то пришел. Кто они все? У меня нет времени на всякие дипломатические цирлих-манирлих.