К их числу принадлежали Розенберг с большинством руководящего состава его министерства и ряд высших офицеров из командования на Восточном фронте. Придя к выводу, что победа над Советским Союзом становится недостижимой вследствие недостаточности собственных сил Германии и ее союзников, они считали необходимым дать обещание создать, а при определенных условиях даже провозгласить какую-то видимость националистической буржуазной государственности на Украине. Они рассчитывали, что, создав с помощью отдельных местных предателей марионеточное правительство на территории Украины, им удастся разорвать вековые связи украинского народа с русским и другими народами Советского Союза и даже мобилизовать украинцев в армию.

21 декабря 1942 г. Розенберг направил Гитлеру меморандум, составленный по материалам конференции. В этом меморандуме, который ясно отражал его ужас по поводу услышанного на конференции, Розенберг просил у «фюрера» разрешения доложить ему лично о положении дел на оккупированной советской территории и обосновать политические меры, необходимые, по его мнению, для подрыва партизанского движения и привлечения местного населения на сторону Германии.

Предложение Розенберга потерпело полнейшую неудачу. Гитлер не только отказался принять своего «рейхсминистра», сославшись на занятость в связи с ходом военных действий на южном секторе советско-германского фронта, но и сделал Розенбергу выговор за вмешательство в военные дела. В свою очередь военное командование, представители которого принимали участие в конференции, получило выговор за вмешательство в политику.

Ссылаясь на этот и другие подобные факты, все без исключения реакционные буржуазные историки второй мировой войны единодушно утверждают, будто главными причинами возникновения массового партизанского движения на оккупированных советских территориях, в частности на Украине, которое приобрело особенно широкий размах в 1943 г., была, с одной стороны, террористическая политика гитлеровцев, а с другой— их неумение расколоть советские народы и натравить их друг на друга. Особенно большой ошибкой, утверждают эти историки, было то, что гитлеровцы отказались провозгласить или хотя бы пообещать создание «украинского государства». Отсюда делается вывод: не было бы этих ошибок — не было бы и партизанского движения и вообще сопротивления.

Эти утверждения не являются случайными. Стремление наиболее агрессивных империалистических кругов в капиталистическом мире к войне против Советского Союза заставляет их сторонников в исторической науке выискивать «доказательства», которые хотя бы внешне правдоподобно объясняли поражение фашистского блока, явившееся закономерным и неизбежным результатом преимуществ социалистического строя, «ошибками» немецко-фашистской политики, которых можно было бы избежать в новой войне и таким образом добиться успеха там, где Гитлер потерпел поражение.

Утверждение буржуазных историков о том, что Германия будто бы могла предотвратить возникновение массового партизанского движения на оккупированных советских территориях, в частности на Украине, не соответствует историческим фактам.

Партизанская борьба на захваченной врагом советской территории вспыхнула с первых дней оккупации, до того как гитлеровцы успели по-настоящему развернуть осуществление своей террористической политики. Более того, во многих районах советские люди подготовились к этой борьбе еще до прихода врага. Следовательно, объявлять политику гитлеровцев главной, если не единственной, причиной возникновения партизанского движения — значит извращать исторические факты.

Совершенно ясно, что фашистский террор еще больше усиливал ненависть советского населения к захватчикам и тем самым усиливал его борьбу против оккупантов. Вместе с тем первостепенное значение имели крупные победы Красной Армии на фронте, каждая из которых вызывала новую волну подъема партизанского движения и активизацию всеобщего сопротивления населения оккупантам. Главную же роль играли пламенный патриотизм советских людей и неутомимая политическая и организаторская деятельность Коммунистической партии, вдохновлявшей и организовывавшей народ на борьбу во вражеском тылу.

Напав на СССР, гитлеровцы вынудили советский народ подняться на священную войну за свободу и независимость своей Родины. Не было бы войны — не было бы Сопротивления и партизанского движения; советскому народу не пришлось бы уничтожать вторгшегося врага. Подобная участь ожидала бы любого агрессора, немецкого или иного, какой бы ни была его политика.

Что же касается политики оккупантов, то она была такой, какой она только и могла быть. Гитлеровцы напали на Советский Союз с заблаговременно разработанными планами уничтожения социалистического строя и превращения нашей страны в свой резервуар сырья и рабской рабочей силы, с планами постепенной германизации ее путем методического уничтожения местного населения и замены его немецкими колонистами. Эти планы можно было осуществлять только средствами самого зверского террора. Фашистские захватчики делали это сознательно и неуклонно, ибо иначе война теряла для них всякий смысл.

Только полное непонимание этого факта буржуазными историками могло породить их легковесные замечания по поводу, как они пишут, «патологической политики» Гитлера. В ряде вышедших на Западе книг по истории второй мировой войны нередко можно встретить высказывания, которые звучат как упреки по адресу Гитлера за то, что он не проводил другой, более «гибкой» политики на оккупированных советских территориях, в особенности на Украине.

Следует сказать, что эта проблема не давала покоя самому Гитлеру задолго до его буржуазных «критиков». И как раз отказ Гитлера от попыток изменить оккупационную политику на Украине, о причинах которого— мы увидим это дальше — он говорил своим приближенным вполне откровенно, еще раз показывает безнадежность мечтаний всех врагов Советского Союза расколоть многонациональное советское общество.

19 мая 1943 г. в ставке Гитлера возле Винницы состоялось специальное совещание, посвященное проблеме германской политики в отношении Украины. В совещании участвовали Гитлер, Борман, Розенберг и Кох.

Между Розенбергом и Кохом, этими высокопоставленными фашистскими палачами, оставившими после себя кровавый след на Украине, непрерывно шла междоусобная борьба. Украина была самой большой и самой богатой частью временной добычи гитлеровцев на востоке. Розенберг и Кох боролись за власть над этой добычей и за то влияние в фашистской иерархии, которую она давала. Несмотря на то что формально Розенберг был начальником Коха, преимущество все время оставалось на стороне последнего, потому что его поддерживали Геринг, Гиммлер, Борман и сам Гитлер, и фактически Кох не зависел от Розенберга.

Кох олицетворял собой самую грубую и зверскую форму фашистской диктатуры. Своим подчиненным он постоянно твердил, что судьба украинцев—быть рабами немцев и поэтому все те, кто будет представлять даже потенциальную угрозу для господства оккупантов на Украине, должны физически уничтожаться. Главное место среди враждебных оккупантам сил, по мнению Гитлера и Коха, занимала советская интеллигенция, и поэтому она первая подлежала уничтожению. Гитлеровский сатрап не делал секрета из этих взглядов, да их и нельзя было утаить, ибо они воплощались в конкретных действиях оккупационных властей. Кох решительно отбрасывал идею создания какого-либо политического органа даже из самых преданных гитлеровцам изменников украинского народа, потому что это означало бы признание их хоть и неравноправными, но все же партнерами в политике.

Документы свидетельствуют, что отношение Розенберга к Украине не отличалось от взглядов Коха по существу. Он выступал только против тактики Коха. «Если Розенберг и возражал иногда против действий Коха,— указывал на Нюрнбергском процессе главный обвинитель от СССР Р. А. Руденко,—то только ш> тому, что боялся преждевременной огласки, боялся, что беспримерное издевательство Коха над украинским народом вызовет усиление движения Сопротивления» К Поэтому Розенберг считал необходимым проводить оккупационную политику на Украине более замаскированными методами, не раскрывать ее настоящих целей, чтобы этим облегчить их осуществление. Поражения фашистской армии на советско-германском фронте вынудили Розенберга также вернуться к его собственной старой идее об использовании в тех же целях украинских националистов.