Из приговора:

Никаких «тайных связей» и тем более никаких «агентов ряда иностранных разведок» у Берия никогда не было и в помине. Наоборот, он, с сотоварищи виновны в том, что без всяких оснований видели в честных людях «врагов народа» и шпионов, чинили беззаконие, слепо повинуясь распоряжениям сверху.

Теперь о грузинских меньшевиках-эмигрантах. Они были и «шли» по линии Нино Берия. Родственники эти жили в Париже, но один нашелся даже в Америке. Они действительно пытались выйти на Берия и его жену. В материалах дела данные об этом есть. Однако их попытки остались без ответа. И Берия здесь ни при чем, а уж Меркулов, Деканозов и другие — тем более. За рубежом Берия с 1945 года не был ни разу.[160] «Американского языка», как говорили, не знал.

Интересен и такой факт. В 1938 году НКВД Грузии получил сомнительные сведения о «контрреволюционной деятельности» родственника жены Берия — Н. Гегечкори и его связях с находившимся в эмиграции в Париже Е. Гегечкори.

Доложили Берия как первому секретарю ЦК КП Грузии. На протоколе допроса он наложил резолюцию: «Т. Гоглидзе. Лично размотайте». Этот документ приобщен к материалам дела Берия. Только вот возникает вопрос: разве это свидетельствует против Берия? По-моему, наоборот, — за.

Можно вспомнить, что в начале 1945 года по заданию Берия его помощник Шария выезжал в Париж для переговоров о музейных ценностях, вывезенных грузинскими меньшевиками из Грузии еще в 1921 году. В беседах с представителями грузинской эмиграции поднимался вопрос о возвращении некоторых из них на родину. Год спустя по поручению Берия в посольство СССР в Париже был направлен секретарь ЦК КП(б) Грузии Тавадзе, которому поручались переговоры с лидерами грузинской эмиграции о прекращении политической борьбы против СССР и возвращении некоторых из них в Грузию. По предложению ЦК Компартии Грузии Политбюро ЦК ВКП(б) 26 мая 1947 года приняло постановление «О возвращении грузинских эмигрантов из Франции». В соответствии с этим решением 59 грузинам было разрешено вернуться в Грузию.

Думаю, что это сыграло свою роль в обвинении Берия, несмотря на то, что все изложенное выше было санкционировано государством в лице руководства ЦК ВКП(б) и ЦК компартии Грузии еще в 1947 году.

Из приговора:

Действительно, такие распоряжения Берия и Кобулов давали. Зачем? Берия ответил так: «Хотел доложить в ЦК!» Как видите, о захвате власти данных нет. Власть у них и так имелась, и дополнительно захватывать ее никакой необходимости не было.

В ходе следствия были допрошены сотрудники технической службы госбезопасности Колобашников, Карасев, Васин, Лапшин. Они показали, что и во время войны, и в 1953 году устанавливали по поручению своего руководства аппаратуру подслушивания на квартирах и дачах у Г.К. Жукова, С.М. Буденного, К.Е. Ворошилова, А.Н. Поскребышева, Василия Сталина. С какой целью устанавливалась «прослушка», они не знали. Однако прослушивать без всяких оснований чужие разговоры запрещено, даже если это необходимо для доклада в ЦК. Но при чем здесь захват власти и шпионаж? Нужно вспомнить и о том, что Берия был инициатором того, чтобы на демонстрациях прекратили носить портреты руководства. По этому вопросу было принято специальное решение ЦК. В кулуарах многие руководители, портреты которых перестали носить, «костерили» Берия.

После его ареста это решение было отменено, и транспаранты с портретами руководителей страны «гуляли» на праздниках по площадям и улицам Советского Союза еще несколько десятилетий — вплоть до 1991 года, а позиция Берия тогда была расценена как «другие провокационные методы» в борьбе с ЦК.

Из приговора:

Вопрос об осведомленности руководства страны о готовящемся нападении Германии на СССР исследован давно. Документально доказано, что все передвижения германских войск у наших границ в 1940–1941 годах, а также планы Гитлера были известны Политбюро ЦК ВКП(б), лично Сталину, Молотову и другим. Донесения наших разведчиков шли регулярно со всех концов света — от запада до востока. Они докладывали руководству страны, однако мер не принималось почти никаких. Деканозов вообще так «надоел» со своими донесениями, что его хотели отозвать из Германии с должности полпреда (т. е. посла) за его паникерство и «дезу» в отношении планов Гитлера.

Обвинять одного Берия в неготовности к войне неправильно, тем более через восемь лет после победы в ней, это по меньшей мере лукавство. Никаких мер «к ослаблению советской разведки против гитлеровской Германии» он и другие осужденные не предпринимали. И с «сотрудниками НКВД, которые пытались довести до сведения правительства об этих преступлениях» (кстати, каких? — Авт.), «жестоко» не расправлялись. Они жестоко расправлялись со многими сотрудниками НКВД, но совсем по другим причинам. И за это должны отвечать. По этому вопросу были допрошены ответственные лица, занимавшиеся вопросами разведки, — С. Савченко, А. Короткое и П. Фитин. Они заявили, что подсудимые скрывали разведданные о готовящейся войне от руководства страны. Так, в 1940 году Берия и Меркулов не доложили руководству страны сведения о предстоящей немецкой оккупации Румынии. Этого хватило, чтобы обвинить Берия и других фигурантов в преступлении — измене родине.

Между тем о планах Германии напасть на Советский Союз советскому руководству было известно еще задолго до ее начала. Информация о предстоящей агрессии регулярно поступала от советских военных атташе из Германии и Румынии, от наших разведчиков Рамзая (Рихард Зорге), Дора (Шандор Радо), Отто (Леопольд Треппер), которые указывали даже точную дату нападения на Советский Союз: утро 22 июня 1941 года. Однако Сталин считал эти сообщения дезинформацией, полагая, что Германия, занятая войной против Англии и Франции, не рискнет напасть на Советский Союз и вести войну на два фронта. А пока она будет воевать на Западе, Советский Союз успеет завершить реорганизацию своих вооруженных сил.

Еще 17 июня 1941 года Меркулов как нарком госбезопасности СССР направил Сталину агентурное сообщение из Берлина, где источник из штаба военно-воздушных сил сообщал об объектах налетов немецкой авиации на территории СССР. Сталин наложил резолюцию: «Товарищу Меркулову. Можете послать Ваш источник из штаба германской авиации к ё… матери. Это не «источник», а дезинформатор». Нецензурные слова Сталин не только написал, но и подчеркнул дважды. Все это есть в архивах.