Во время следствия П. Шария показал:

Первым пал главный автор Бедия, который имел неосторожность открыто возмущаться тем, что доклад написал он, а все почести и награды достаются другому. Этого Берия стерпеть не мог. Он приказал Кобулову и Гоглизде устранить зарвавшегося «соавтора». Чтобы придать расправе хоть какую-то видимость законности, была в срочном порядке «организована» контрреволюционная группа. В нее тут же «водворили» Бедия, который был арестован 20 октября 1937 года. В течение двух дней он признательных показаний не давал. Тогда по указанию Кобулова к Бедия были применены меры физического воздействия, а проще пытки, после чего он заявил не только о том, что был участником контрреволюционной организации и вовлекал в нее новых членов, но и о том, что готовил террористический акт. Против кого, как вы думаете? Правильно, против Берия.[116]

Уже давно известно, что самым страшным в перечне пунктов печально известной 58-й статьи был пункт 8 — совершение террористических актов. Человек, на которого «вешали» этот пункт, был обречен, спасения быть не могло. Так случилось и на этот раз: 7 декабря 1937 года «тройка» НКВД Грузии под председательством Гоглидзе приговорила Бедия к расстрелу, приговор привели в исполнение в тот же день. Уничтожили и жену Бедия — мингрельскую княжну Нину Чичуя. Поговаривали, что ее расстрелял лично Берия. Но это ничем не подтверждено.

Сгинул в те же годы в бериевских застенках и другой его «соавтор» Малакия Торшелидзе, объявленный участником антисоветского троцкистского центра в Грузии. А вот Петр Шария оказался умнее, он нигде не вылезал с разговорами о своем участии в создании «труда», а просто тихо и спокойно выдавал материалы для книги и под покровительством Берия успешно продвигался вперед и вверх. Был одним из секретарей ЦК Компартии Грузии, находился на преподавательской работе, получил звание профессора, стал доктором наук. Правда, в ноябре 1951 года Шария оказался в группе лиц, арестованных по обвинению в принадлежности к якобы вскрытой в Грузии мингрельской националистической организации, возглавляемой секретарем ЦК КП(б) Грузии М. Барамия. В упоминавшемся выше выступлении А. Микояна на июльском (1953 г.) Пленуме ЦК КПСС говорилось: «…мингрельское дело создано было для того, чтобы на этом основании арестовать Берия». Сталин действительно давал указания руководителям МГБ «искать большого мингрела», судя по всему, он явно подбирался к Берия. Однако сразу после смерти Сталина уже 10 апреля 1953 года решением Президиума ЦК КПСС, инспирированным Берия, следствие по этому делу было прекращено, а все проходившие по нему лица — земляки Берия — реабилитированы, им вернули их большие посты и должности. Шария стал помощником министра внутренних дел СССР, «большого мингрела». Окончательно звезда Шария закатилась после падения всемогущего шефа. Он был вновь арестован в 1953 году как член «банды Берия» и осужден после казни своего патрона на 10 лет, которые «добросовестно» отсидел «от звонка до звонка» во Владимирском централе.

Вот такова история единственного литературного труда Берия, который, как тот первый блин из старой русской пословицы, «оказался комом» и не попал в обвинительное заключение, а затем и в приговор, поскольку был отнесен к «мелочевке».

Глава 7

ДЕЛО РУХАДЗЕ, РАПАВА И ДРУГИХ КАК ЗЕРКАЛО РЕЖИМА

Откровенно говоря, когда читаешь материалы уголовного дела в отношении Берия и иже с ним, испытываешь особое чувство. С одной стороны, все ясно — Берия негодяй, подлец и преступник, вдохновитель массового террора, организатор беззакония, произвола и т. п.

С другой стороны, его деятельность на государственных постах, особенно наркома внутренних дел СССР в годы войны, первого заместителя председателя Совета Министров СССР в период продвижения атомного проекта говорит и о его большом вкладе в обороноспособность страны. А с третьей стороны, когда изучаешь дело, то видишь, что шести месяцев предварительного следствия было явно недостаточно для всестороннего изучения всей картины беззакония. Создается впечатление, что дело спешили закончить к каким-то календарным срокам, а это привело к тому, что многие эпизоды преступной деятельности Берия и его соучастников не вошли в уголовное дело, а следовательно, не отражены в материалах ни в ходе следствия, ни, естественно, в ходе суда.

Обвинительное заключение «перегружено» общими фразами, похожими на лозунги, изобилует обобщениями, а зачастую отсутствием конкретных обвинений. Между тем УПК РСФСР и тогда требовал, чтобы эпизоды преступной деятельности были расследованы, а значит, и описаны в процессуальных документах объективно, полностью и всесторонне. Выйти за границы уголовного дела сейчас и дополнительно обвинять Берия и его соучастников в других преступлениях по закону уже нельзя. Поздно. Нужно оперировать только тем, что добыто в ходе следствия, а приговор должен базироваться на тех доказательствах, которые получены тогда, в 1953 году.

Но определенные дополнительные выводы сейчас мы можем сделать, ознакомившись с другими уголовными делами, возбужденными в отношении ответственных сотрудников НКВД — МГБ — МВД в тот период. Эти выводы, повторюсь, не могут быть положены в процессуальном порядке в обвинение Берия, но дополнить общую картину, а тем самым еще раз подтвердить размах беззакония в стране, порожденного Берия и его окружением, эти сведения позволяют. Как известно, в 1953 году и позже в органах МВД прошла невиданная чистка, прокатилась волна арестов. В основном правомерных. Было закончено еще несколько «громких» уголовных дел на ответственных работников органов МВД и госбезопасности. Особое место среди них занимает «грузинское дело» Рухадзе, Рапава и других.

У его истоков лежало знаменитое «мингрельское дело», начатое еще при Сталине (искали «большого мингрела»), «закрытое» при Берия и «открытое» при Хрущеве после ареста Лаврентия Павловича.

Об этом периоде бывший заместитель генерального прокурора СССР А. Катусев, комментируя книгу писателя К. Столярова «Палачи и жертвы», писал:

«Рухадзе арестовал Рапава, а Рюмин[117] арестовал Рухадзе, причем каждый из них обвинял свою жертву в государственной измене, в связи с иностранными разведками, во вражеских намерениях и т. п.

На Рухадзе эта цепочка не оборвалась: Рюмина арестовали люди Берия, а три месяца спустя был арестован и сам Берия, которому предъявили то же обвинение».

В отличие от дела Берия дело Рухадзе, Рапава и других расследовалось довольно спокойно, без спешки и рассматривалось в суде не случайными лицами, назначенными «инстанцией», а специалистами-профессионалами Военной коллегии Верховного суда СССР. Это свидетельствует о том, что выводам по делу Рухадзе, Рапава и других можно доверять больше, чем выводам по делу Берия.