То, что заявление Трумэна не было личным заявлением отдельного сенатора США, убедительно доказывает и высказывание тогдашнего президента США Франклина Рузвельта.

Раскрывая главную суть политики американского империализма, направленной на завоевание США мирового господства, Франклин Рузвельт в беседе со своим сыном Эллиотом в августе 1941 года сказал: "Китайцы убивают японцев, а русские убивают немцев. Мы должны

помогать им продолжать свое дело до тех пор, пока наши собственные армии и флоты не будут готовы выступить на помощь. Поэтому мы должны начать посылать им в сто раз, в тысячу раз больше материалов, чем они получают от нас теперь. Ты представь себе, что это футбольный матч. А мы, скажем, резервные игроки, сидящие на скамейке. В данный момент основные игроки — это русские, китайцы и, в меньшей степени, англичане. Нам предназначена роль игроков, которые вступят в игру в решающий момент (выделено мною. — В.Ж.).

Еще до того, как наши форварды выдохнутся, мы вступим в игру, чтобы забить решающий гол. Мы придем со свежими силами. Если мы правильно выберем момент, наши форварды еще не слишком устанут"³¹.

Премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль в 1943 г. на секретном совещании высших английских офицеров в Триполи так высказался о своей заветной мечте: "Я хотел бы видеть германскую армию в могиле, а Россию на операционном столе". Особенно настораживало Сталина полученное в апреле 1941 года секретное послание от ярого недоброжелателя Советского Союза Уинстона Черчилля, в котором он сообщал, что по сведениям английской разведки Гитлер говорил югославскому принцу-регенту о дате нападения на СССР — 30 июня 1941 года.

Ну кто же разглашает такие тайны? Ведь Гитлер не настолько наивен и глуп, чтобы не понимать, что этот его разговор обязательно станет известен английской разведке, имеющей немало своих агентов в окружении югославского принца-регента, а там и до ушей советской разведки недалеко.

Настораживало и то, что советский военно-морской атташе в Германии Воронцов как-то очень легко, от болтливого немецкого офицера, узнал о дате нападения на Советский Союз. Причем день нападения несколько раз менялся, и Воронцов своевременно получал сведения об этих изменениях.

Наконец, это более чем странное предупреждение, которое сделал немецкий посол Шуленберг нашему послу в Германии Деканозову, когда тот в мае 1941 года находился в Москве, о том, что Германия в самые ближайшие недели нападет, без объявления войны, на Советский Союз.

А может быть Гитлеру зачем-то нужно, чтобы в СССР узнали о дате нападения Германии? Но зачем? Неужели для того, чтобы еще до его нападения была объявлена всеобщая мобилизация и придвинуты основные части вооруженных сил к западным границам? Пока же ясно одно: не исключается провокация со стороны Германии, которая не прочь свалить вину за развязывание войны на Советский Союз, навязать ему войну, когда еще далеко не закончено перевооружение советских вооруженных сил.

И Сталин пришел к твердому убеждению, что ни объявлять мобилизацию, ни придвигать основные вооруженные сил Советского Союза к западным границам до возможного нападения Германии нельзя.

14 июня 1941 г. Поскребышев доложил Сталину, что нарком обороны маршал Тимошенко и начальник Генерального штаба Красной Армии генерал армии Жуков просят срочно принять их.

— Пусть приезжают, — распорядился Сталин.

Через 20 минут оба военачальника были в кабинете.

— Товарищ Сталин, — начал Тимошенко. — обстановка на наших западных границах обострилась до предела. Мы просим Вас разрешить развернуть первые эшелоны наших вооруженных сил по планам прикрытия .

Внимательно посмотрев на Тимошенко и Жукова, Сталин с раздражением спросил [30]:

— Вы опять предлагаете провести в стране мобилизацию, поднять сейчас войска и двинуть их к западным границам? Это же война! Понимаете вы это оба или нет?

— Но ведь все говорит за возможность внезапного нападения фашистской Германии, — проговорил Тимошенко.

— Товарищ Жуков тоже такого же мнения? — спросил Сталин.

Жуков поддержал Тимошенко.

— Все говорит за то, что внезапного нападения можно ожидать в любую минуту, товарищ Сталин.

Сталин задумался. После продолжительного молчания, как бы отвечая на свои собственные мысли, произнес:

— Не во всем можно доверять разведке. Хорошо, можете быть свободны. Мы подумаем.

"Ушли мы из Кремля, — писал в своих воспоминаниях Жуков, — с тяжелым чувством. Я

решил пройтись немного пешком. В Александровском саду возле Кремля беспечно резвились дети. Вспомнил я и своих дочерей и как-то особенно остро почувствовал, какая громадная ответственность лежит на всех нас за ребят, за их будущее, за всю страну. (...) Каждое мирное время имеет свои черты, свой колорит и свою прелесть. Но мне хочется сказать доброе слово о времени предвоенном. Оно отличалось неповторимым своеобразным подъемом настроения, оптимизмом, какой-то одухотворенностью и в то же время деловитостью, скромностью и простотой в общении людей. Хорошо, очень хорошо мы начинали жить! И какой экономист, философ или писатель сможет достоверно обрисовать, как расцвела бы наша страна сегодня, как далеко мы ушли бы вперед, не прерви война широкое, мирное и могучее течение тех лет.

Через три дня в кабинете Сталина в Кремле зазвонил телефон, трубку которого он всегда поднимал только лично сам. Звонил генерал Лавров.

— Товарищ Сталин, — доложил он, — известный вам полковник Лагутин добыл сведения чрезвычайной важности. Они настолько важные, что он не рискнул переправлять их с нашим курьером и даже без моего разрешения прибыл в Союз, перейдя нелегально границу в районе Кагула. Самолет за ним послан еще утром и с минуты на минуту он будет в Москве.

— Приезжайте с Лагутиным ко мне на квартиру в Волынское, — приказал Сталин, — я сейчас же выезжаю.

Полковник Лагутин, один из самых талантливых сотрудников Лаврова, давно тайно работал в Германии, сумев прочно занять место в самом ближайшем окружении Гитлера.

Сталин сам встретил Лаврова и Лагутина в прихожей и, поздоровавшись с каждым из них за руку, сейчас же провел в свой кабинет. Раскурив трубку, проговорил:

— Слушаю вас, товарищ Лагутин.

— Товарищ Сталин, мне удалось ознакомиться полностью с планом "Барбаросса". К сожалению сфотографировать его не смог, но все детали я запомнил почти с фотографической точностью. Суть этого гитлеровского плана "молниеносной" войны состоит в следующем. Получив достоверные данные о сосредоточении германских войск на границе Советского Союза и о дате этого нападения, Советское правительство должно будет, в свою очередь, не объявляя всеобщей мобилизации, призыва в вооруженные силы военнообязанных (ибо это будет равносильно объявлению войны Германии, на что Сталин никогда не пойдет. Известно, что такой прецедент в истории России уже был, когда в 1914 году царская Россия не объявляла войны Германии, она только объявила всеобщую мобилизацию), сосредоточить основные наличные у СССР вооруженные силы вдоль новых, фактически еще неукрепленных границ СССР, расположив свои самолеты и танки на аэродромах и танкодромах на территориях, хорошо известных гитлеровцам, так как все оперативные карты польского генерального штаба, генеральных штабов бывших прибалтийских капиталистических государств — Латвии, Эстонии, Литвы попали в их руки. После сосредоточения основных вооруженных сил СССР на новых слабоукрепленных границах, гитлеровцы без объявления войны осуществят внезапное нападение и тремя группами армий — Север, Центр и Юг, тремя танковыми клиньями под прикрытием фашистской авиации, захватившей господство в воздухе, прорвут фронт. При наличии более чем трехкратного превосходства в количестве танков и самолетов, при

вооружении германской армии новейшей военной техникой, когда основные вооруженные силы фашистской Германии на практике обучены новым приемам ведения войны, имеют двухлетний опыт ведения современных боевых операций, к тому же превосходят советские вооруженные силы СССР в количественном отношении [31], удержать фронт невозможно. Прорвав фронт, гитлеровские войска окружают части Красной Армии, образуют огромный "котел", в котором и добивают окруженные регулярные части Красной Армии. Таким образом, будет одним молниеносным ударом покончено с регулярной Красной Армией, уничтожен ее основной костяк и Советскому правительству будет даже некуда призывать своих резервистов, оставшихся без кадрового командного состава. Ошибочное же преждевременное частичное разоружение оборонительных сооружений на бывшей старой советской границе дает все основания полагать, что после молниеносного уничтожения основных регулярных вооруженных сил СССР в приграничных районах страны, продвижение гитлеровских войск по территории СССР будет проходить более или менее беспрепятственно и война, таким образом, будет выиграна в несколько недель, в крайнем случае в несколько месяцев. В директиве ОКХ №21 от 31 января 1941 года, разъясняющей и дополняющей план "Барбаросса", поставлена перед немецкими вооруженными силами главная практическая задача при нападении на Советский Союз: "Операцию нужно вести таким образом, чтобы уничтожить находившуюся в западной России массу русских войск путем быстрейшего продвижения вперед ударных танковых групп и помешать отходу боеспособных войск в просторы русской территории".