ня по фронту и обоим флангам составляла 180 метров. Артиллерия, как правило, включала в себя 14 орудий от 37 до 87 мм и четырех пулеметов. Хотя ее состав постоянно менялся ввиду боевых потерь и подходу подкреплений, но не превышало этих цифр.

Отразив наземные атаки врага, русские войска активизировали свои действия под землей. Да и было почему. Саперы неприятеля стали в быстром темпе готовить подземные минные атаки на форты и укрепления Порт-Артура.

Русское командование предусматривало такое развитие событий. Артиллерия продолжала вести огневую дуэль с врагом. Пехота отбивала частные атаки врага. Саперы предпринимали все необходимые меры для недопущения беспрепятственного подхода неприятеля к фортам и укреплениям крепости, в том числе и под землей. Военный инженер подполковник Рашевский С. А., являясь участковым инженером атакованного фронта, решил создать у II форта контрминную систему — «подземную стражу». Основу ее составляли две галереи. В дальнейшем планировалось из них вывести два рукава навстречу друг другу, соединив в том месте, где вероятнее всего будет проходить галерея противника. Развитие контрминной системы предполагалось продолжить путем создания третьей галереи из точки схождения рукавов галерей. Новая галерея должна была уничтожить основу минной системы неприятеля.

Полковник Григоренко А. А. (начальник инженеров крепости) и подполковник Рашевский С. А. понимали, что нельзя вести контрминные галереи наугад. Необходимо было разведать направление и характер ведения японцами минных галерей. Для этого были выделены специальные отряды. Первые вылазки «охотников» (разведчиков-добровольцев) были отбиты японцами и не дали требуемой информации. Поэтому 1 октября поручик минной роты Рейн-бот был вынужден определять направление и глубину контрминных галерей без разведывательных данных, опираясь на свой опыт и интуицию. Осложняли его деятельность отсутствие нивелировочного плана и детального рабочего чертежа форта, а также необходимых инструментов. Рейнбот решил вести галереи в направлениях, откуда наиболее всего были вероятны минные атаки неприятеля. Вход в контр-

Бой в подземной галерее форта II

мины был на уровне пола капонира. Дальше галереи постепенно уходили в глубь земли с понижением на 50 см на каждые 2 — 3 м потерны. Отрывка галерей велась круглосуточно. Работали в три смены по 8 часов (смены производились в 4, 12, 20 часов). В смене для работы в галереях было 16 человек: по 4 сапера и по 4 разнорабочих для выноса земли в каждой галерее. Кроме того, в создании контрминной системы участвовали два плотника, готовившие деревянную обшивку галерей.

С самого начала саперы столкнулись с прочной стеной, пробить которую было непросто. Не хватало шанцевого инструмента. Из 6000 лопат, полагавшихся по табели Порт-Артуру, в налй*ше имелось меньше трети, да и те использовались в большей части для наземных работ. Поэтому саперы вынуждены были закупать у местного населения укороченные китайские лопаты. Еще тяжелее обстояло дело с кирками. Помимо того, что их недоставало, они были низкого качества — после 3 — 5 ударов по скалистым породам кирки тупились, а черенки ломались. Захваченные у противника японские кирки являлись мечтой каждого минера, работавшего под землей. Наряду с кирками, в правой галерее, проходившей в скалистом грунте, использовались зубила и молотки. Освещались работы свечами. Наибольшую активность в этих сложных условиях при отрывке галерей проявили старшие унтер-офицеры Максим Патрахин, Василий Зиновьев, Тихон Космылин; младшие унтер-офицеры: Алексей Козел, Константин Прозоров; рядовые Петр Сивак и Иван Уютнов.

Скорость продвижения была относительно невысока — около 8 футов (2,4 м) в сутки. К 3 октября русские минеры, отрыв 17,5 футов левой галереи, вопреки ожиданиям, вышли на поверхность. Внезапно показавшееся ясное небо над головами саперов несколько шокировало их. Срочно были приняты меры по недопущению вскрытия японцами местоположения нашей галереи. Провал заделали мешками, толстыми китайскими шпалами и камнями. Ошибка, допущенная минерами, объяснялась, Во-первых, отсутствием нивелировочного плана, а также резким изменением толщины грунта из-за разрыва японского снаряда крупного калибра. После этого минеры отрыли из оголовка -галереи колодец и повели галерею со значительным уклоном вперед. Одежда галереи не проводилась ввиду прохода по красной глине, чередующейся со скалистым грунтом, которые были устойчивы к обвалам и разрушениям.

Полковник, военный инженер А.А. Григоренко

Все это время командование форта не прекращало попыток вскрыть замысел противника на проведение минной атаки. В ночь на 7 октября 1904 г. была организована очередная вылазка двумя группами «охотников» общей численностью 47 человек, целью которой было обнаружение и определение направления японских галерей и по возможности их уничтожение. В три часа ночи с двух сторон смельчаки проникли в расположение японских войск. Часовые попытались оказать сопротивление, но были в рукопашной схватке уничтожены. Отчаянно дрался командир одной из групп за-уряд-прапорщик Марченко прикрывая действия бойцов штурмовой группы, которые меткими бросками уничтожили вход и часть обнаруженной японской минной галереи. Марченко был смертельно ранен в живот и вынесен в расположение своих войск.

Теперь саперы уже знали расположение японской минной галереи и уточнили направление контрмины. Из обеих галерей навстречу друг другу в ускоренном темпе стали вести рукава. Одновременно было принято решение о создании галереи, проходящей под уже отрытой галереей, но на большей глубине. Для этого в одном из казематов отрыли колодец, из которого на большой глубине должна была идти минная галерея. Однако дальнейшие работы пришлось прекратить ввиду недостатка сил и средств, и этот колодец приобрел значение слухового.

Отрывку потерн саперы старались производить тихо, периодически прислушиваясь к действиям противника. В результате 10 октября службой прислушивания были обнаружены глухие звуки, свидетельствовавшие о подземных работах японцев на расстоянии около 10 сажень (21,3 м) и выше дна слухового колодца. Противник тоже обнаружил нашу контрмину. Он «слышал глухой звук кирок под собой и впереди, но не мог определить точно направление, откуда шли эти звуки». Зная, что русские минеры где-то рядом и на большей глубине, японцы, тем не менее, продолжали безостановочно двигаться вперед. С этого момента четко выразилась состязательность в подземной борьбе. Вопрос состоял в том, кто упредит противника во взрыве горна. В ночь на 13 октября из головы нашей галереи стали отчетливо слышны работы японцев в два кайла. Служба прислушивания определила, что до галереи противника 5 сажень (около 12м).

Вскоре темп работы неприятеля возрос, и саперы противника настолько приблизились, что стали отчетливо слышны кашель и чихание японцев, а также шорох земли, осыпавшейся после удара кайлом. Об этом немедленно были оповещены подполковник Рашевский С. А. и полковник Григоренко А. А. Непосредственная близость врага заставила русское командование принять неотложные меры по упреждению неприятеля в проведении минной атаки.

В 20 часов в офицерском каземате состоялось совещание, на котором приняли участие комендант крепости генерал Смирнов К. Н., генерал Кондратенко Р. И., начальник инженеров полковник Григоренко А. А., командир 5-го стрелкового полка полковник Третьяков, военный инженер подполковник С. А. Рашевский, комендант форта капитан Рязанов, поручик Рейнбот и прапорщик Берг. Было принято решение на срочное проведение минной контратаки. Начальник фугасной команды поручик Дебогорий-Мокревич заложил пороховой заряд весом в 7,5 пуда. Работы проводились очень осторожно, так как освещение колодцев свечами могло привести к внезапному взрыву своего же заряда. В целях повышения надежности взрыва в горн было заложено пять запалов: один платиновый и четыре запала Дрейе-ра, которые могли приводиться в действие от двух электрических источников — машинки фирмы «Клаксон» и магнитного индуктора.