Спустя долгие годы Джерико понял, какими обманщиками были они оба. Они использовали его как оружие друг против друга. Каждый пытался отлучить его от другого, чтобы причинить таким образом боль противной стороне.

Он опустил глаза на плачущего мальчика, и его пронзило глубокое сочувствие к нему. Он представил, как Лиз, практически лишенная нормальной жизни, к тому же злоупотребляющая спиртным, ежедневно давала сыну понять, что она жертва деспотизма и садистских наклонностей Алекса. Должно быть, она не уставала напоминать о разных проявлениях его жестокости, например, о том, как он застрелил собаку. Потом за мальчика брался Алекс, который учил сына разным мужским премудростям – обращению с оружием и тому, что нельзя плакать, когда больно. А на самом деле рассказывал ему сказки о супружеской неверности и предательстве. Поскольку теперь Алекса уже нельзя было переиграть, победа осталась на его стороне. Томми не сомневался в его правоте. И именно на Лиз он, вольно или невольно, возлагал ответственность за его смерть. Как он будет расти с такой раной в душе? Как будет проходить его возмужание, если в его сердце неосознанно поселится восхищение перед необузданной властью? Нужно было, по крайней мере, дать ему возможность узнать правду, прежде чем его душа безвозвратно покоробится.

Джерико взглянул на Лиз:

– Наверное, вам лучше уйти в дом.

На ее бледной щеке запульсировала жилка.

– Нет!

– Лучше, если он побудет с кем-то, кого сможет ненавидеть, не испытывая при этом чувства вины. Нам нужно обсудить кое-что, прежде чем он войдет в свою комнату.

Она не двинулась с места, глядя на сына. В ее глазах стояли слезы, но сейчас она казалась более живой и собранной, чем обычно. Наконец она повернулась и ушла.

Джерико переменил положение, теперь он сидел рядом с мальчиком, подтянув колени к подбородку так, что они скрылись под рыжей бородой. Томми всхлипывал все реже, и наконец Джерико заговорил:

– Так, значит, ты почистил винтовку уже после того, как вернулся из рощи?

Томми кивнул.

– Возьми ее в руки и посмотри как следует.

Мальчик потянулся за винтовкой, которая лежала в траве за его спиной. Джерико подумал, что совершил ошибку, что мальчик сейчас нажмет на спусковой крючок, и это будет конец.

– Посмотри на нее хорошенько, – спокойно повторил он. – Ты сам знаешь, как чистил ее, где смазывал, как она выглядела после того, как ты стрелял из нее и еще не успел почистить. Посмотри внимательно.

Томми взял винтовку в руки. На мгновение его опухшие, потемневшие от ненависти глаза задержались на Джерико, и палец привычным движением скользнул на спусковой крючок. Еще через мгновение во лбу Джерико могла появиться круглая красная дырка. Джерико потянулся к карману за трубкой и кисетом.

– В твоего отца не стреляли, Томми. Но все же осмотри как следует ружье. Ты увидишь, пользовались им после того, как ты его почистил, или нет.

После минутного колебания маленький палец отодвинулся от курка. Джерико принялся набивать трубку. Мальчик положил винтовку на траву. Безудержная ярость, владевшая им, истощилась. Теперь он выглядел подавленным и растерянным.

– Как это случилось? – спросил он. – Это не вы его убили?

– Нет, Томми.

– Вы ненавидели его! Вы избили его утром! Вы с мамой… – Его голос возвысился до крика и оборвался.

Джерико поднес зажигалку к трубке.

– Я не испытывал к нему симпатии, – ответил он, – это правда. Не потому, что между мной и твоей мамой было такое, что ты себе вообразил.

– Но я видел, как она выходила из вашей комнаты!

Джерико подумал, что, как видно, никто не спал сегодня в этом проклятом доме. Ни мальчик, ни его отец, ни Таня. Он нахмурился. Где же Таня?

– Твоя мама приходила ко мне, чтобы попросить о помощи.

– О какой помощи?

– Боюсь, тебе придется спросить об этом ее.

– Но отец сказал…

– Если твой отец сказал, что за этим кроется какая-то романтическая история, то он просто ошибся. – В этих словах была, по крайней мере, какая-то доля правды. Ничего не случилось. – Когда ты разговаривал с отцом, ночью или сегодня утром?

– Он сказал, что вы – просто одно из многих маминых увлечений. И еще он сказал, что больше не сможет этого терпеть.

– Он сказал это, чтобы объяснить, почему стрелял в меня в роще? – догадался Джерико.

– Он только сказал, что ему нужно было… – Мальчик умолк, и его глаза широко раскрылись.

– Мне просто показалось, что это не мог быть ты, Томми. Я – старый специалист по ведению боевых действий в джунглях. Человек, преследовавший меня, обладал примерно таким же опытом. Так что это был не ты, парень. Утром ты сказал мне, что твой отец – охотник с большим стажем. Я подозревал его, но у меня не было уверенности, пока ты не сказал, что это был ты. Тебе просто хотелось помочь ему, ведь правда?

– Мама довела его до этого!

– Возможно.

– Это так ужасно – знать, что твоя мать…

– Ты ничего еще не знаешь. Когда вы все уехали в фонд?

– Вскоре после полудня.

– Вы уехали так же, как и возвращались, все вместе, на трех машинах?

– Да.

– И твой отец был еще жив?

У мальчика задрожали губы.

– Он стоял у парадной двери и помахал мне на прощанье.

– Ты не поехал с мамой в одной машине?

– Я не мог. Только не после того, что рассказал мне папа. Я знал, что она удивилась, обиделась, наверное, но я просто не мог.

– Раз уж ты узнал, что она интересуется другими мужчинами, разве тебе не хотелось присмотреть за ней в фонде?

– Она была хозяйкой на завтраке в честь попечителей. Вы хотите узнать, не заговаривал ли с ней кто-нибудь…

– Но тебе известно, где она находилась все это время?

– Да.

– Значит, она не могла вернуться и сделать что-нибудь с отцом?

– Наверное, нет.

– Только наверное? Ведь вы же вернулись все вместе после того, как стало известно о заложенной бомбе.

– Нет, до этого она точно не возвращалась сюда. Я все время следил за ней.

Джерико примял табак в трубке и раскурил ее.

– Мы уже столько времени разговариваем с тобой, Томми, а ты до сих пор не настоял, чтобы я рассказал тебе, как погиб твой отец.

– Вы сказали, что это произошло в моей комнате!

– Слушать об этом будет нелегко.

– Пожалуйста…

– Я нашел его в твоей спальне, Томми. – Джерико говорил спокойно и неторопливо. – С него сняли одежду и привязали к кровати веревкой за руки и за ноги, после чего несколько раз ударили ножом. Над изголовьем кровати кто-то написал слово «свинья», вымазав палец в крови. – Джерико замялся. – Когда я вошел, он еще стонал, но так и умер, не сказав ни слова.

Это оказалось слишком сильным потрясением для мальчика. Он выглядел озадаченным и смотрел на Джерико с недоверием.

– Дэвид был со мной, когда я вернулся из усадьбы Уолтура, где произошли беспорядки. Ты знаешь, там убили девушку.

– Ее убили легавые, – задумчиво отозвался мальчик.

– Мы с Дэвидом зашли в дом, чтобы переодеться. Когда я принял душ и сменил одежду, то вышел за Дэвидом, но нигде не нашел его. Он исчез. Тогда я вышел к машине и обнаружил, что кто-то спустил все шины. Я вернулся в дом за оружием. Витрина в библиотеке оказалась пустой, и я поднялся в твою комнату, вспомнив о винтовке. Там я и нашел твоего отца.

– Наверное, для него это был настоящий ужас.

– Наверное.

– Наверное, это были хиппи. Дэвид ушел с ними. Джуди ведь тоже одна из них.

– Могло быть и так.

– Думаю, что да, сэр, – ответил Томми.

Когда Джерико с Томми подходили к дому, Уайли Прентис как раз выходил из машины.

Джерико подумал, что преждевременно поседевший адвокат с красным испитым лицом еще не так давно был вполне привлекательным мужчиной. Наверное, в лучшие времена он выглядел мужественным и энергичным. Теперь же из-за лишнего веса и нетрезвого вида в его наружности можно было разглядеть лишь остатки былого обаяния. Джерико ничего не знал о миссис Прентис, матери Дэвида.