– В основном по вашему отцу. Ни слова лести или любви.

– Когда отец был жив, к Фреду никто не проявлял особого внимания. В школе он не пользовался особой популярностью. Я думаю, было вообще ошибкой то, что он пошел в Пелхам-Холл. Мальчики считали, что он пользовался привилегиями. В частности, жил он не в общежитии, а здесь, в «Мансе». По моему мнению, его считали стукачом, работавшим на отца. И Гарвард он окончил, я уверена, при определенной поддержке отца. Мальчишкой он был таким же застенчивым, как и Уолтер, разве что не заикался. После же смерти отца он превратился в язвительного, но при этом вполне симпатичного повесу.

У Джерико был довольно мрачный вид.

– Мальчик производит трагическое впечатление, – сказал он.

– Уолтер? Он перебывал во всех возможных клиниках и у психотерапевтов Джорджианы, стремясь избавиться от своего заикания. Ничто ему толком не помогло. В школе для него ад сплошной. Все смеются над его попытками заговорить. По мере приближения осеннего семестра он становится все более напряженным.

– Когда это началось?

– Давно, – ответила Луиза, – хотя, боюсь, не смогу назвать точную дату. Один из психиатров высказал предположение: проблема в том, что у нас в семье слишком много людей хотели высказаться одновременно, отчего Уолтер не мог произнести ни слова, из боязни не быть услышанным.

– Ему, кажется, было лет восемь, когда убили вашего отца? Как он отреагировал на это событие?

– Он был просто сражен. Отец очень любил Уолтера, проводил с ним массу свободного времени. Когда Уолтер достаточно подрос, чтобы держать в руках ружье, отец научил его стрелять. В летнее время они часто плавали на яхте. Если Берт куда-то отвозил отца, маленький Уолтер неизменно сопровождал их. А перед сном отец обязательно читал ему что-нибудь – уходил из своего офиса или покидал прибывших на обед гостей, чтобы сделать это. В то лето они читали «Историю двух городов». Уолтер так ее никогда и не дочитал.

– Он начал заикаться после гибели доктора Пелхама?

– Я как-то не связывала эти два события. – Она взглянула на высокую бородатую фигуру, шагавшую рядом с ней. – Думаю, что нет. Скорее, это произошло позже.

– Он потерял единственного друга, способного выслушать его, – сказал Джерико.

– Отец был не столько слушателем, сколько человеком, умевшим превосходно высказаться, – сказала Луиза.

– Глядя на парня вы, похоже, страдаете оттого, что не можете помочь ему?

– Вы ведь тоже добрый человек, Джонни?

– Ну что же, сдаюсь, – вздохнул Джерико. – Как вы сказали, другие люди делают нас такими, какие мы есть, а я с легкостью согласился с этой идеей. И этот мальчик является ее живым подтверждением. – Он глубоко вздохнул. – Ваша мать, Луиза, едва ли поможет мне в работе. Ей противна сама идея ворошить прошлое.

– Возможно, это и будет для вас подсказкой.

– Простите?

– Любой скажет вам, что отец и мать были идеальной парой. Отец был нежным, внимательным, заботливым по отношению к ней. Она же была прекрасной хозяйкой. Однако я всегда подозревала, что они – всего лишь хорошие актеры, каждый из которых ведет свою партию. Спали в отдельных комнатах. Одно из моих первейших воспоминаний это то, что дверь в комнату матери всегда была заперта. – Луиза рассмеялась. – Меня заинтересовали обстоятельства их жизни уже в восемь лет. Уже тогда я поняла, что дверь была заперта.

– Ссоры?

– Никогда. Но я не могу припомнить, чтобы они хоть раз обменялись невинными шутками. Или чтобы отец прикоснулся к ней на людях.

– Может, какая-то застарелая ссора, которую они так и не смогли решить?

– Я не знаю.

– Марго Стэндиш?

Луиза посмотрела на него и расмеялась:

– Вы не знаете мою мать. Если бы она была уверена в том, что там между ними какая-то интрижка, она немедленно упаковала бы вещи и удалилась. Супружеская верность – краеугольный камень в молитвах матушки. Один Господь знает, сколько раз я за свою жизнь выслушала это.

Джерико ухмыльнулся, глянув на нее в лунном свете.

– Плохая девочка, – сказал он.

Резкий, какой-то крякающий звук словно смыл улыбку с его лица. Джерико внезапно остановился, тогда как Луиза сделала еще шаг или два. И посмотрела на него.

– Кто-то есть на стрельбище, – сказала она. – Там, позади Саус-Холла.

– Боже мой, на стрельбище, – проговорил Джерико. Он сделал поспешный шаг в сторону и ощупал ствол огромного вяза примерно на уровне своей головы. – Буквально фут надо мной.

– Джонни!

Раздался звук нового выстрела, и на сей раз оба они увидели отлетевшую кору дерева. Пуля едва не задела руку Джерико.

– Наклонитесь! – скомандовал он, потом схватил Луизу за руку и притянул ее за дерево, прикрывая своим телом. – Вот ведь сукин сын, – проговорил он.

Не было слышно ни звука, и Джерико, выглянув из-за ветвей, не заметил ни малейшего движения на стрельбище.

– Видите тот большой клен? – спросил он. – Бегите к нему.

Луиза кивнула и, пригнувшись, побежала к клену. Ничего не произошло.

Джерико подождал несколько секунд, после чего бросился через открытое пространство к Луизе. В тот же момент раздался выстрел. Под ногами Джерико взорвался холмик земли. Едва он достиг клена, раздался новый выстрел и от дерева рядом с его головой оторвался кусок коры.

Джерико нырнул за дерево; Луиза оказалась тут же.

– Джонни, кто-то пытается нас убить!

– Не вас, – угрюмо проговорил Джерико. – В вас, моя милая, никто не стрелял.

– И что же теперь?

– Он мастер своего дела, – сказал Джерико. – При желании мог бы снять нас с первого выстрела.

– Меня услышат в доме, если я закричу? – спросила Луиза.

– Кто знает, – блеснул зубами в лунном свете Джерико. – Кому-то чертовски не хочется, чтобы эта картина была написана. – Он глубоко вздохнул. – Оставайтесь там, где находитесь. Не двигайтесь. Обещаете?

– Да я и не могу двигаться. У меня ноги словно резинками стянуло!

– Вот и стойте на месте.

Джерико вышел на открытое пространство, и тут же пуля врезалась в дерево рядом с ним. Очень медленно он сделал вперед один или два шага. Очередная пуля выбила фонтанчик земли у него под ногами. Теперь было совершенно ясно, что стреляли со стороны Саут-Холла.

Джерико остановился, сложил ладони рупором и закричал что было сил:

– Я получил твое послание! Ты слышишь меня? Я получил послание!

Его голос эхом отдавался над озером.

Не последовало ни ответа, ни звука, ни выстрела.

Джерико повернулся и пошел к дереву, за которым спряталась Луиза.

– Идемте, – сказал он.

– Джонни!

– Если он захочет достать нас, нам конец, это точно. Но вас, моя милая, он определенно не тронет.

Он взял Луизу за руку и в буквальном смысле поставил на ноги. После этого они медленно пошли в сторону «Манса». Пунцовые ногти Луизы впивались в запястье Джерико.

Снайпер молчал.

Часть вторая

Глава 1

До «Манса» было меньше пятидесяти ярдов, хотя они показались целой милей. Джерико старался идти медленно и спокойно, ему с трудом удавалось сдерживать Луизу, готовую броситься к дому со всех ног.

– Джонни, о, Джонни, – то и дело шептала она.

– Я думаю, что это всего лишь предупреждение, – сказал Джерико. Голос его звучал тихо, но дрожал от гнева.

– Но почему?

– Видимо, копание в прошлом должно быть прекращено.

Они дошли до ступеней, ведущих к крыльцу входной двери, и поднялись по ним, держась за руки.

– Входите, – сказал Джерико.

Луиза чуть ли не впрыгнула в дверь и располагавшуюся за ней прихожую. Джерико медленно повернулся и осмотрел путь, по которому они пришли. Вроде бы никого не было. Он достал из кармана наполовину набитую трубку и сунул ее в рот. Потом щелкнул зажигалкой и застыл на месте. Идеальная мишень.

Ничего не произошло.

Затем он повернулся и вошел в дом. Луиза стояла у входа; она тут же захлопнула и заперла дверь. В сущности, никакой необходимости в этом не было. Она посмотрела на Джерико. Его лицо потемнело от гнева, глаза поблескивали холодным огнем.