— Я до смерти напугалась, когда они приехали за мной, — объяснила Мариан. — Не могла представить себе, что натворил Дуг. Не могу сказать вам, насколько мне стало легче, когда я увидела там вас.

— Кривич порядочный человек, — возразил Куист. — Он сделал то, что должен был сделать. — Куист не мог придумать, с какой стороны, словно бы случайно, подобраться к вопросу о Беверли Трент. Какой–то инстинкт подсказывал ему, что не стоит сейчас касаться этого вопроса. Если фотография каким–то образом связана с Джонни, вопрос мог бы насторожить Мариан. — Вы когда–нибудь жили в Калифорнии? — спросил он, глубоко затянувшись сигарой.

— Никогда даже не бывала там, — ответила она.

— У меня создалось впечатление, что вы путешествовали повсюду, — объяснил он.

— Мы с Делбертом много путешествовали, — согласилась она, — но это всегда были другие страны Англия, Франция, Испания, Италия, Греция. Поверите ли, что мне не приходилось бывать в этой стране западнее Сент—Пола? Делберт взял меня с собой туда в деловую поездку, когда мы только что поженились. — Она слегка улыбнулась. — Когда мы только что поженились, Делберт не хотел оставлять меня ни на одну ночь.

— Здравомыслящий человек.

Хедман вернулся от бара с напитками.

— Полагаю, в чем бы ни состояла неприятность Джонни, корни ее следует искать в Калифорнии, — заметил он.

— Логичное предположение, — согласился Куист. — Он провел там большую часть своей сознательной жизни.

— Это потому вы спросили меня, не жила ли я когда–нибудь в Калифорнии? — спросила Мариан.

В мозгу Куиста в эту минуту прозвучал сигнал тревоги: «Не спрашивай ее о Беверли Трент!»

— Мне хотелось узнать, не знакомы ли вы с кем–то из окружения Джонни на побережье, — объяснил он. — Вы жили какое–то время в Голливуде, Хедман?

— Провел там как–то недельку, — ответил тот. — Около недели. Я играл в футбольной команде своего колледжа, и мы выезжали на игру в Южную Калифорнию. Тренер держал нас под замком, как заключенных.

— А в каком колледже вы учились?

— Нотр—Дам, — ответил Хедман. — О, я никогда не выделялся. Всегда сидел на запасной скамейке. В Калифорнии мне удалось увидеть только аэропорт, какой–то сельский клуб, где мы остановились, и стадион.

«Не задавай вопросов!»

Куист допил свой стакан и поднялся.

— Хотите верьте, хотите нет, но я сам не понимал, насколько устал, — сказал он. — Напряжение сегодня вечером было действительно необычным. Если вы простите меня, Мариан, я откланяюсь.

— Вы будете держать нас в курсе дела? Мы умрем от любопытства, если не будем знать, что происходит, — сказала она.

Куист мрачно усмехнулся.

— Если что–то случится с Джонни Сандзом, вы сразу узнаете, — ответил он.

В вестибюле многоквартирного дома Бикмана находился один из людей Кривича, другой охранял парадную дверь квартиры Куиста Куист вошел в квартиру и был приятно удивлен, увидев Лидию, которая прилегла на кушетке. Она поднялась и подошла к нему. Он нежно поцеловал ее.

— Джонни? — спросил он.

— Ушел спать в кабинет с бутылкой ирландского виски. — Она улыбнулась. — После того, как попытался вежливо ухаживать за мной. Мне кажется, он даже испытал облегчение, когда я его весьма твердо поставила на место. Он вымотан, бедняга. Приготовить тебе выпивку?

Он кивнул:

— Я выпил «Джека Дэниелса».

Она направилась к бару.

— Как все прошло?

— Будь я проклят, если знаю, как ответить на твой вопрос, — отозвался он. — Я поехал туда, чтобы задать ей вопрос, и не сделал этого.

— Почему же?

— Получил предостережение свыше — честное слово, не знаю, но что–то удержало меня от беседы с ней. Начинаю беспокоиться по пустякам, наверное.

Она принесла ему выпивку и отошла к открытой двери террасы.

— Джулиан? — позвала она.

— Да, любовь моя.

— Что собой представляет индейский вождь? Я имею в виду каково его положение?

— Он король, глава, предводитель, — ответил Куист.

Лидия повернулась к нему, ее фиалковые глаза широко открылись.

— Помни только, дорогой, что сказал это ты, а не я.

— Сказал что?

— Хедман*.

______________

* По–английски эта фамилия означает «предводитель». (Примеч. перев.)

Куист пристально посмотрел на нее.

— Разве Дэн не говорил, что того подонка с побережья звали Дэвид Харрис? — спросила она.

— Кажется, так.

— Д. Х. — Дэвид Харрис, — объяснила она. — Инициалы «Д. Х.» — Дуглас Хедман. — Она, слегка вздрогнув, перевела дыхание. — Я не могу больше думать о каком–то случайном совпадении, Джулиан.

Он стоял не шелохнувшись, пристально глядя на нее.

— Игра слов, — сказал он.

— Почему ты не спросил Мариан Шир, не знала ли она Беверли Трент?

— Говорю тебе, что–то предупредило меня не делать этого.

— Дуглас Хедман чист, — сказала Лидия. — Его алиби непоколебимо, даже если у тебя есть сомнения относительно Мариан Шир. В те дни он встречался с множеством людей, которые подтвердят его алиби. Он не убийца. Он, по всей вероятности, и не шантажист.

— Так что?..

— Так что мы забудем о нем, — ответила Лидия.

— Не забывай о твоей игре слов. С Предводителем. — Куист направился к бару и налил себе новую порцию.

— Должны существовать совершенно невинные причины, по которым Беверли Трент захотелось иметь фотографию Мариан Шир в своей комнате.

— Назови две, — предложил Куист.

— Богатая, хорошо известная в обществе женщина, которой Беверли восхищалась. Возможно, она мечтала походить на нее.

— Фотография сделана в студии, это не вырезка из газеты, — напомнил Куист.

— О, послушай, дорогой. Ты знаешь, как легко получить фотографии людей у фотографов, из других источников.

— Какие другие источники?

— Возможно, она написала Мариан Шир и попросила ее об этом.

— Итак, это одна невинная причина. Назови еще одну, любовь моя.

Лидия заколебалась:

— Не могу больше ничего придумать, но должны быть другие.

— Хедман, — повторил Куист. — Предводитель. Черт ногу сломит.

— О чем беспокоиться, Джулиан? Он вне подозрений.

Куист подошел к двери террасы и уставился в ночное небо. Секунду спустя Лидия последовала за ним и остановилась позади, крепко держа его за руку.

— Что тебя тревожит, Джулиан?

— Я думаю об этом проклятом цилиндре, — ответил он.

— О цилиндре?

— О цилиндре Шабрена с двойным дном. — Куист повернулся и посмотрел на нее. — Наверное, мысль об этом и помешала мне задавать вопросы Мариан Шир относительно фотографии. Что–то, касающееся ее и Хедмана.

— Что еще — помимо моих глупых предположений?

Он повернулся и сверху вниз посмотрел на нее. Его голубые глаза были прищурены, холодны.

— Я был уверен, что никто не станет отбирать эту сумку с деньгами в «Гарден», — сказал он. — Не было абсолютно никакой возможности выбраться оттуда с ней. Вот почему мне пришла в голову эта мысль относительно снайпера.

— К счастью, ты ошибся.

— Так что же случилось? Какова была цель всей этой шарады?

— Ничего не случилось.

— Ошибаешься. Дуглас Хедман снял с себя все подозрения в убийстве и шантаже.

— И что?

— То, что при следующих звонках от шантажиста будет один человек, за которым мы не станем вести наблюдение. Дуглас Хедман. Он вне подозрений. Фокус. Наше внимание привлечено к нему, он доказал свою непричастность, так что мы не станем вновь вести за ним наблюдение, — и тут из цилиндра достают кролика.

— Но алиби…

— Обеспечено человеком, который связан с самым началом этой ужасной истории. Эти алиби нуждаются в более тщательной проверке. — Куист наклонился и прикоснулся к ее щеке. — Поезжай домой и отдохни. Утром мы начнем докапываться до истинной сути твоего Предводителя и его подружки.

Без объяснений было понятно, что Лидия не должна оставаться на ночь у Куиста. Поскольку Джонни спал в кабинете, это уже перестало быть их личным делом. Возникли и небольшие разногласия по поводу того, должен ли Куист провожать Лидию те два квартала, что разделяли их дома. Она убеждала его, что кому–то следует остаться с Джонни. Этот район находился под неусыпной охраной полиции. Лидия не испытывала ни малейшего страха. Она позвонит ему, как только доберется до дому.