Бренда, было, запротестовала, что мать бранится в присутствии ее жениха, но оказалось, что Кит, как всегда, не обратил на это внимания.

Было семь минут первого. Кит постучал по крышке часов в надежде, что они опаздывают.

– А что такого? – возмутилась в ответ мать. – Я уверена, что Кит слышал брань и похуже.

Кит действительно такое слышал. Не далее, как в прошлое воскресенье.

– Слушай, а не могла бы ты в субботу отпроситься с работы? – спросила Бренда сестру. Она задавала этот вопрос постоянно.

– Для чего?

– Прошлись бы по магазинам. Я торчу дома весь день, затем весь вечер… Ненавижу выходные!

– Нас не отпускают по субботам. Слишком много покупателей. – Наташа ждала, когда же спросят про Дерека.

Она засекла время.

– Тебе надо было пригласить Дерека сюда, – произнесла мама.

Две секунды.

Наташа смело нырнула в омут с головой и объяснила, что Дерек – это очередная ее ошибка и теперь он остался в прошлом. Она пыталась, чтобы голос ее звучал беззаботно. Собственно говоря, можно было и не напрягаться.

– Ты никогда не найдешь в «Аполлоне» кого-нибудь более или менее приличного, – заявила сестра.

– Откуда ты знаешь? – поинтересовался Кит. – Ты хоть раз была в «Аполлоне»?

Бренда поспешила ответить:

– Представь себе. До того, как встретила тебя. В те дни у меня была нормальная жизнь.

После этого Бренда и Кит обрушили друг на друга ряд обвинений, и эти выпады продолжались до тех пор, пока все не расселись за обеденным столом.

Наташин отец готовил еду каждое воскресенье, и нынешнее не было исключением, мать же гордилась своим умением сервировать стол. Она разложила еду по тарелкам всем, кроме собственного мужа. Пока он самостоятельно ухаживал за собой, а Бренда и Кит продолжали конфликтовать, используя теперь другие методы вражды – злобное ядовитое молчание, – мать прошептала Наташе на ухо:

– Тебе кто-то нужен, милая. Нет ничего хорошего в твоей независимости. Представь, что будет, когда ты состаришься и так и не найдешь себе мужчину. Как ты будешь жалеть о том, что загубила свою жизнь.

Наташа знала, что лучше промолчать, но не сдержалась:

– Загубила жизнь?

– Уже год, как ты не живешь дома. На этой неделе как раз исполнился.

А Наташе казалось, что прошло больше времени. Примерно шесть месяцев назад между матерью и дочерью вышла жестокая ссора. Наташа доказывала, что жить отдельно от родителей со своей лучшей подругой – это блестящая идея и что она абсолютно счастлива. Но теперь она готова была согласиться с мамой. И это было невыносимо.

К концу обеда в Наташе созрело решение все же поспорить с сестрой и матерью насчет смешных идеалов, которые те отстаивали.

– Вы все хотите, чтобы я остепенилась, осела, а сами живете жалкой жизнью, – вырвалось у девушки, Когда она складывала тарелки в раковину.

На нее набросились все четверо, доказывая, что она ничего не знает о настоящих серьезных отношениях – мол, это тебе не сюси-пуси, и все гладко не бывает, и надо уступать друг другу…

Побитая, словно дубинками, этими клише, Наташа отправилась домой в четыре, чувствуя себя гораздо лучше. С сегодняшнего дня жизнь станет интереснее. Надвигающееся закрытие «Аполлона» являлось необходимым пинком под зад, побуждением к принятию нового решения: отныне Наташа будет меркантильной и трезвой, расчетливой и искусной манипуляторшей. Только такое поведение можно считать разумным.

Глава четвертая

Вернувшись домой, Наташа не сказала ни слова насчет беспорядка в квартире. А глядя вечером телевизор, она даже сделала тосты с сыром и плеснула вина в бокалы – наконец прикончив бутылку, что вот уже несколько месяцев томилась в холодильнике.

– Оба-на! – сказала Анна, отвлекаясь от телевизора на свои ногти, которые она красила в зеленый. Она никак не прокомментировала подозрительно хорошее настроение подруги, словно ей вовсе не было дела. По телику шла какая-то больничная драма.

– Как прошел день? – спросила Наташа.

– Замечательно. Я все успела, черт побери.

Анна поднесла кусок сыра ко рту той же рукой, в которой была кисточка от лака для ногтей. Пришлось потом вытирать зеленую полосу со щеки.

– Все стерла? – спросила она у Наташи.

Та кивнула и села составлять свой план. Жертвой коварных происков была на этот раз ее собственная подруга и соседка.

– Что мы ищем в мужчине?

– Анкета что ли?

– Да нет, это для другого, – бросила Наташа. – Ну скажи, что ты конкретно ищешь в мужчине?

– Например?

– Ну, чтобы он был личность, – пояснила Наташа.

– Это было бы неплохо… Мужчина-личность… Все, для чего мне нужен мужчина, – это секс. Остальное – бесплатное приложение. – Анна давно уже поняла, что от мужчин ждать нечего.

Она давно усвоила, что все мужики одинаковы. Разве что недостатки у них различные. Ее самым потаенным желанием – Анна скрывала его ото всех, даже от Наташи, – было, чтобы сильный пол ее вовсе не привлекал. Чтобы ей не нравился секс, чтобы не требовалась мужская компания, в которой так интересно и весело.

Частенько случалось, что поначалу ее кавалеры именно такими и оказывались, интересными и веселыми – в первые недели, дни или даже часы, – когда пытались завоевать ее расположение. Но стоило парню своего добиться, как он мигом превращался в занудного собственника.

Наташа попыталась, чтобы диалог был более целенаправленным:

– Давай примем за аксиому, что мы любим секс, но, в конечном счете, нам придется остепениться. Тогда давай согласимся с тем, что нам следует оставить попытки найти мужчину, с которым у нас будет полная совместимость во всем, и просто подыщем себе такого, кто освободит нас от работы и груза забот о деньгах.

– Типа нам не придется больше ходить в этот проклятый магазин?

– Звучит неплохо, не правда ли? Ну так что, мы пришли к согласию?

Если уж «Аполлон» закрывался, а девушки устали от идиотов, которые им постоянно там попадались, то стоило посетить наконец другое место. И Наташа знала точно, в какой клуб она хочет попасть. Он назывался «Барток», но все, даже обслуживающий персонал клуба, именовали его на английский лад «Бартокс»; причины, по которой это происходило, никак не мог постичь владелец заведения – венгр. Входная плата была возмутительно высока по сравнению с «Аполлоном» – пятнадцать фунтов до десяти вечера и двадцать пять – после. В «Аполлоне» вход стоил два фунта, но Анна отказывалась платить даже столько.

Итак, Наташа составила «план убеждения». ПОНЕДЕЛЬНИК – ничего не говорить Анне, чтобы у той не возникло подозрений, что она что-то замышляет.

Весь понедельник Наташа была стойкой и молчаливой и ни словом не обмолвилась о предстоящих выходных.

ВТОРНИК – упомянуть выходные вскользь. Наташа прикидывала, как лучше это сделать, но тут, к счастью, Анна сама заметила:

– Не верится, что сегодня лишь вторник.

– Только подумай, – тут же подхватила Наташа, стремясь не упустить свой шанс. – Еще четыре дня – и суббота.

Анна промолчала.

– Мы должны уже сейчас начать думать о том, куда мы пойдем субботним вечером. – Наташа мысленно прокляла себя за торопливость – она опережала свой план.

СРЕДА – упомянуть как бы невзначай «Бартокс».

Когда девушка начала раздумывать о том, как бы это сделать, не выдав своей заинтересованности, то в голову не пришло ровным счетом ничего.

После обеда, оказавшись в одиночку на складе, она прокрутила в голове воображаемый разговор с Анной.

«А если прийти в «Бартокс» до десяти вечера, то вход туда стоит всего пятнадцать фунтов, слышишь, Анна»?

«Ты шутишь – пятнадцать фунтов!» – может быть, голос и не был похож, но манера выражаться была точно ее.

«Ну, зато попробуем кое-что новенькое. Будет весело. Всего только раз».

«Раз – фиг два-с».

Вечером они шли с работы, и на автобусной остановке Наташа внезапно сдалась и оставила все свое коварство.