Сэр Вернон позволил себе оживиться.

— Но это же прекрасно, мистер Скруп. У меня просто гора с плеч свалилась.

— Да, но даже при этом он по-прежнему крайне опасен. Поэтому, раз уж шантажистов лучше выводить из игры, я и предлагаю это сделать, при вашей финансовой поддержке.

— Теперь, когда мы знаем, кто он…

— Мы не знаем. Нам лишь известно, кем он был, — лицо и имя тридцатилетней давности. Этого мало. Однако письмо показывает, что он предпочитает знакомые места. Возможно, он где-то там живет, и почти наверняка у него есть автомобиль. Вы изучали историю?

— В Оксфорде на выпускном экзамене по истории я получил «отлично». — В голосе сэра Вернона чувствовалось удивление: он полагал, что об этом всем известно.

— Я говорю не о древней истории. О реальной. Криминальной истории. Нет такого преступления, которое не совершалось бы кем-либо прежде, а следовательно, нет метода раскрытия преступления, который еще не использовался бы для поимки преступника. Если вы знаете историю, вы знаете все. Дело Линдберга [10] вам знакомо?

В ответ сэр Вернон только пожал плечами.

— По завершении расследования они знали все, за исключением сущего пустяка: кто это сделал? Однако он получил выкуп, разумеется, номера всех банкнот переписали, и оставалось только ждать, когда же он воспользуется деньгами. Это была единственная надежда его найти. Но как? К тому времени, когда торговец поймет, какая у него банкнота, он уже забудет лицо человека, от которого ее получил, да и человек-этот давно уже исчезнет. Так каков выход? Владельцам всех бензоколонок, принимавших плату за бензин, наказали на оборотной стороне всех десяток записывать карандашом номер заправляемого автомобиля. И у них появилась возможность вечерком, не спеша, сверять пометки на купюрах с имеющимся списком. Просто, но эффективно. И через несколько недель преступника взяли.

— Как оригинально. Так вы переписали номера всех банкнот?

— Естественно. И во второй половине дня я пройдусь по Уэллборо и обо всем договорюсь с местными торговцами. Поскольку я — лицо неофициальное, это будет стоить денег. Но к тому времени, когда подойдет срок второго платежа Хейфорту, я буду знать, как он теперь себя называет и где живет. Я скажу вам кое--что еще. Он говорит, что назначит вам вторую встречу двадцать пятого марта в совершенно другой части страны. Этого не будет. Если сегодня его план успешно сработает, а я за этим прослежу, во второй раз он в точности его повторит. Вы все равно ничего не будете знать до последнего момента, а ему не придется искать нового укромного места. Он умен… но и я не промах.

— А что будет после того, как вы его найдете?

— Тогда, — лицо мистера Скрупа озарила счастливая улыбка, — начнется самое интересное.

4

Когда мистера Реджинальда Гастингса арестовали за хранение и сбыт фальшивых денег, он поступил как и положено умному заключенному: послал за мистером Скрупом. К счастью для него, мистер Скруп смог приехать к нему.

— Так что случилось, мистер Гастингс? — Мистер Скруп с интересом оглядел арестованного, признал в нем джентльмена, ступившего на кривую дорожку и уходящего по ней все дальше и дальше, и предложил ему сигарету.

— Благодарю. Меня арестовали бог знает почему, за…

— Да, версия полиции мне известна. Теперь я хотел бы услышать вашу.

— Клянусь вам, я…

— … абсолютно ни в чем не виновен. Естественно. Но нам все равно придется объяснить, каким образом в вашем сейфе оказалась толстая пачка поддельных банкнот и почему некоторыми из них вы расплачивались в магазинах по соседству. Собственно, именно они и вывели полицию на ваш след. Что вы можете сказать по этому поводу?

— Только одно. Я ничего о них не знаю. Мне их подложили.

— Кто?

— Понятия не имею. Полагаю, какой-нибудь враг.

— И много у вас таких врагов?

— Любой, кто колесит по свету, их наживает.

— Можете назвать кого-то конкретно?

— Нет.

— Понятно. А как насчет тех изъятых в магазинах банкнот, что прошли через ваши руки?

— Они могли пройти через многие руки. Почему выбрали именно меня?

— Очевидно, потому, что в вашем сейфе хранился большой запас точно таких же банкнот. Ситуация нерадостная, мистер Гастингс. Враг мог подложить поддельные банкноты в ваш сейф, но он никак не мог заставить вас расплачиваться ими в магазинах. Законы циркуляции денег гласят, что несколько фальшивых банкнот могли пройти через ваши руки, но этими законами не объяснить, почему они в изрядном количестве хранились в вашем сейфе. Нам нужна более убедительная версия.

— Убедительнее правды я ничего сказать не могу.

— А правда в том, что вы понятия не имеете, как эти банкноты попали в ваш сейф.

— Не имею. Для меня это неразрешимая загадка.

— Тогда, — мистер Скруп поднялся, — позвольте откланяться. Если позволите, один совет. Версия, которую вы расскажете какому-то другому солиситору, не обязательно должна быть правдивой, но от нее требуется, чтобы она звучала как правда, чтобы он хоть на какое--то время поверил, что такое- возможно. — Он с улыбкой протянул руку. — Удачи вам с вашими выдумками.

Мистер Реджинальд Гастингс пожимать руку не стал.

— Подождите. — Он принялся глодать ноготь указательного пальца.

— Думаете? — полюбопытствовал Скруп.

— Я могу обо всем рассказать и вам. Я их нашел.

— Это лучше. Гораздо лучше. Где?

— Спрятанными под каким-то камнем.

— Знаете, я думаю, что и этой версии недостает убедительности. Все-таки не так часто удается найти столь крупную сумму. Вы не могли не запомнить, что это за камень и где он находится.

— Да, конечно, если вас интересует место. Это под пятым мильным камнем по дороге Уэллборо-Чизелтон.

— Вы считали камни… или запомнили выбитую на нем цифру?

Мужчина, называвший себя Реджинальдом Гастингсом, сердито глянул на солиситора.

— Что вы хотите этим сказать? На камне была надпись: «Уэллборо, 5 миль». Не мог же я ее не заметить.

— Вы заглядывали за все мильные камни?

— Так уж получилось, что я присел около него. Решил отдохнуть. Удобно, знаете ли, привалиться к камню спиной. Заметил, что земля рыхлая, словно ее недавно вскапывали, из любопытства разрыл ее…

— И воскликнул: «Эй, а что это здесь лежит?»

— Совершенно верно.

— И что там лежало?

— Пакет, набитый банкнотами по одному фунту. Чертовски странно, подумал я.

— Но тем не менее вы их пересчитали. Сколько набралось?

— Пятьсот, пачками по сто фунтов.

— А шестью неделями позже в вашем сейфе нашли девятьсот пятьдесят. Никто бы и слова об этом не сказал, будь это кролики. Но фальшивые казначейские билеты…

— Должно быть, я ошибся в подсчете. Наверное, в пакете лежала тысяча фунтов.

— Сколько бы в нем ни лежало, пятьсот или тысяча, вы решили их украсть.

— Простите?

— Вы хотите признать себя виновным по другому обвинению: кража найденного имущества, не так ли?

Мистер Реджинальд Гастингс вновь стал грызть ноготь указательного пальца.

— Да. Я их украл. Именно так. Нашел и присвоил. Это же не столь серьезное обвинение, не так ли? Что ж, теперь вы знаете правду.

— По крайней мере, мы к этому идем. Итак, деньги вы нашли случайно, решили никому о них не говорить, сунули в карман и уехали с ними?

— Совершенно верно.

— Заправляли автомобиль бензином по пути домой, расплатившись одной из фунтовых банкнот?

— Нет, — в удивлении ответил Гастингс. — Я заправился, когда выехал из дома. А что?

— Я вот думаю, с чего бы человеку, который в холодное, морозное утро едет по дороге Уэллборо-Чизелтон, вдруг останавливаться у пятого мильного камня, приваливаться к нему, а не к мягкой спинке сиденья, заглядывать за него, ковыряться в…

Мужчина, называвший себя Реджинальдом Гастингсом, вскочил на ноги, злобно воскликнул:

— Что это все значит? Вы пытаетесь заманить меня в ловушку?