В то же время свои полки мы никак не могли придвинуть ближе. Были у нас только три площадки, находившиеся в 3 — 5 километрах от переднего края: на правом фланге — у Морина и Кенигсберга-малого и на левом — у Решена. Полосы на них оказались с крепким грунтом, обеспечивающим взлеты и посадки. Но вся беда была в том, что эти пункты находились под обстрелом врага.

И тут нам пригодился опыт сорок первого года. Тогда в районе Осташкове осенью все построенные нами грунтовые аэродромы размокли и мы садились на песчаные площадки и с них успешно работали. Оказалось, что мокрый песок хорошо уплотняется и вполне выдерживает взлетающие самолеты. Вот и здесь, в Германии, аэродромщики сделали полосы на песчаном грунте.

В районе Ландсберга мы решили уложить металлическую полосу. Но для этого требовалось время. Надо было перевезти громадное количество плит общим весом 2600 тонн.

Мы решили использовать для засыпки летных полей битый кирпич и щебень. Предстояло срочно выполнить большую работу. От этого зависело, сможем ли мы надежно обеспечить войска, вышедшие за Одер, или они окажутся под ударами немецкой авиации.

Командующий фронтом принял решительные меры, и развернулись широкие работы по строительству аэродромов. Было запланировано ввести в строй пять полос с металлическим покрытием и шесть — с кирпичным. На все это были выделены необходимые средства, транспорт, инженерные подразделения. Жуков обязал каждую общевойсковую армию построить по одной площадке с твердым покрытием для нас.

Я уже говорил, что противник временно овладел инициативой в воздухе, потому что мы не имели аэродромов. Решил рискнуть: перебросить истребителей к самой линии фронта — в Морин, Кенигсберг-малый и Реппен, укрыть самолеты в капониры, личный состав в окопы и землянки, снабдить их мощными зенитными средствами.

Гитлеровцы пытались не допустить нас на аэродромы Кенигсберг-малый и Морин, но истребители 3-го корпуса отогнали их авиацию и завладели двумя полосами. В Реппен перебазировались летчики 13-го корпуса Попытка противника блокировать наши передовые точки была также сорвана летчиками совместно с расчетами зенитной артиллерии. Ее здесь было уже много — счетверенные и спаренные пулеметные установки, пушки малого и среднего калибра. Под их прикрытием наши «яки» могли в любой обстановке взлетать и садиться.

Когда сорвались попытки «задавить» аэродромы в Кенигсберге, Морине, Реппене с воздуха, противник стал обстреливать их тяжелей артиллерией. Для этого он подвез к реке Одер дальнобойные орудия. Но и это не дало ему желаемых результатов.

Конечно, летному составу и специалистам обслуживающих подразделений было непривычно находиться под артиллерийским огнем. Но они быстро привыкли и работали так, как требовалось. Да, это были необычные действия для авиации, но при четкой организации и умелом управлении авиаторы успешно справлялись с поставленными задачами.

В связи с постройкой новых площадок нужно было перебрасывать на них полки. А как поднять самолеты с раскисших полос? Иногда утром землю еще схватывал мороз, и если летное поле располагалось на более или менее высоком месте, то на рассвете хотя и с риском, но удавалось выпустить истребители. Правда, лед, вылетавший из-под колес, иногда пробивал плоскости, повреждал винты.

С некоторых же аэродромов взлетать никак не удавалось. Особенно с одного, расположенного западнее Познани. Там находилось два истребительных полка. Генерал Савицкий с присущей ему смелостью разрешил лучшим летчикам взлетать с … шоссе.

Это решение противоречило техническим нормам. Ведь для нормального взлета и посадки истребителям требуется полоса длиной более километра и шириной 50 — 70 метров. Шоссе имело ширину 14 метров, по бокам его тянулись глубокие канавы-водостоки, возвышались деревья, телеграфные столбы. Длина прямого участка составляла не более 400 метров.

Савицкий приказал спилить деревья и столбы, закрыть канавы дощатыми щитами и засыпать их землей. Эту работу удалось провести за сутки. И все же получилась чрезвычайно узкая полоска шириной 20 метров, опасная тем, что если самолет отклонится га разбеге, то неминуема катастрофа.

Евгений Яковлевич со своими инженерами решил сократить длину разбега до 385 метров. Для этого под закрылки вставили специальные колышки, которые увеличивали угол атаки и тем самым позволяли произвести отрыв самолета на меньшей скорости и сократить взлетную дистанцию.

Тракторами и на быках вытаскивали из грязи Як-3 на шоссе. Савицкий отобрал самых подготовленных летчиков, которые могли бы взлетать с узкой полоски. Он, безусловно, шел на большой риск. К счастью, никаких происшествий не произошло — все воздушные бойцы стартовали благополучно, показали высокое мастерство и мужество.

С перебазированием истребителей на песчаные площадки ближе к Одеру мы вскоре перехватили инициативу в воздухе. Нашим войскам и особенно тылам, доставлявшим горючее и боеприпасы, очень помогали «ястребки», надежно прикрывая дороги от налетов немецкой авиации. По ним в начале февраля почти невозможно было спокойно ездить.

Перебазирование на передовые аэродромы позволило нашей авиации восстановить свое господство в воздухе. Во второй половине февраля гитлеровцы уже летали осторожнее и старались не забираться в наши тылы.

Между тем ликвидация окруженных в Познани гитлеровских войск затянулась. Наши танковые армии уже прошли старую границу между Польшей и Германией, были на подступах к Одеру, а крепость все еще держалась. Этот город — крупный промышленный и административный центр Западной Польши, важный узел железных и шоссейных дорог на берлинском направлении. Гитлеровцы стремились сковать здесь часть наших сил и тем самым снизить темп наступления. Крепость, возвышавшаяся на северной окраине, располагала всем необходимым для длительной обороны Мы по аэрофотоснимкам составили ее план. Со всех сторон ее окружали глубокий ров и прочные стены, крепостной вал с бойницами и с земляным перекрытием до пяти метров толщиной. Ниже первого земляного перекрытия шли сводчатые кирпичные перекрытия казематов со средней толщиной до полутора метров Внутри крепости находились электростанция, склады оружия, боеприпасов, горючего, жилые здания, казармы.