Подполковник Константин Кесяков провел свою дружину от Плоешти через Дунай до Свиштова и Тырпов '. Он первым преломил символический теплый болгарский хлеб с солью, преподнесенный освобожденными братьямп-болгарами. Ополченцы вошли с триумфом как освободители в болгарские города и были встречены венкам,', цветами и теплыми отеческими объятиями. Включенное в состав Передового отряда под командованием генерала Гурко болгарское ополчение перевалило Балканы и направилось к Старой Загоре. Гурко обратился к ополченцам через Кесякова со словами: «На вас наша надежда, герои! Оправдайте же наше доверие и исполните свой святой долг. Отомстите своим вековым врагам! Нашей общей кровью купим свободу для Болгарии!»
Вошедшие в состав старозагорского отряда четыре ополченческие дружины вместе с русскими воина ми-богатырями приняли удар далеко превосходящей численностью армии Сулепмана-паши. Первая ополченческая дружина заняла позицию напротив правого фланга противника и держала ключ обороны — горную теснину, через которую могла прорваться турецкая армия. После ожесточенного сражения 31 июля 1877 года дружина подполковника Калитина врезалась в турецкие цепи и прервалась вперед. Но в результате Первая дружина, стоявшая на правом фланге, оказалась открытой. «Когда противник начал предпринимать стремительные атаки, подполковник Кесяков, видя, что между Первой и Третьей дружинами осталось голое пространство, не занятое ними, отдал приказ капитану Колесникову, командиру первой роты, занять его, послать туда цепи солдат. С самого начала сражения дружина понесла большие потери от выстрелов невидимого врага, скрытого за густыми деревьями и кустарниками», — вспоминал ополченец, участник этого боя. И тогда подполковник Кесяков повел дружину в бой с песней: «Вперед, вперед, на бон пойдем». Ополченцы закричали «ура!», рядом подхватили, и все бросились на турок, не обращая внимания на ружейные и орудийные залпы.
Через некоторое время, в Шипкинской эпопее, Первая ополчепческая дружина проявила чудеса храбрости и самоотверженности. Остававшаяся вначале па центральной позиции в качестве резерва, она в решительный бой 23 августа была переведена на передний край и отбивала нестихающие турецкие атаки.
«Следующая атака Третьей дружины была поддержана Первой дружиной подполковника Кесякова, — пишет полковник Депрерадович, — во главе которой, кроме самого Кесякова, находился и командир бригады граф Толстой. Рассказывают, что Первая дружина бросилась в атаку так же стремительно, как и Третья». А после боя, по воспоминаниям другого очевидца, «всегда благодушный Кесяков тяжело дышал от волнения».
За высокие командирские качества и проявленную личную храбрость во время Освободительной войны подполковник Константин Кесяков был награжден золотым оружием с надписью «За храбрость» и орденом «Св. Владимира» 4-й степени с мечом и бантом. После чего был произведен в чин полковника.
Полковник Константин Кесяков был одной из обаятельнейших личностей в болгарском ополчении. И память о нем осталась навечно среди благодарного болгарского народа.
Перевод с болгарского Т. КАЖАЕВОЙ
Вячеслав Янчевский ОПОЛЧЕНЦЫ
Еще задолго до начала освободительного похода русской армии передовые представители болгарского народа вступили на путь борьбы с ненавистными поработителями. В горах действовали отряды народных мстителей-гайдуков. То и дело вспыхивали восстания. Крупнейшим из них стало Апрельское восстание 1876 года, на знамени которого было начертано: «Свобода или смерть!»
Озверевшие янычары залили страну потоками крови. Сотни и тысячи революционно настроенных болгар вынуждены были покинуть родину. Они нашли убежище в Сербии, Румынии, братской России. Среди покинувших тогда Болгарию были такие героические борцы за ее свободу, как воеводы Панайот Хитов, Цека Петков, Тодор Белков и другие. Находясь за пределами своей родины, они не прекращали борьбы, не складывали оружия. Сражались на стороне сербов и черногорцев в сербско-турецкой войне. Активно помогали русскому командованию готовиться к освободительному походу в Болгарию. Трудно, например, переоценить ту роль, которую сыграли болгарские патриоты в обеспечении полевого штаба Дунайской русской армии точными данными о дислокации и передвижении турецких войск. И все это сделано было на основании данных, полученных от разведчиков-болгар.
Примечателен такой исторический факт. В 1879 году главнокомандующий турецкой армии Сулейман-паша предстал перед военным судом в Стамбуле. Ему вменялось в вину поражение турок в войне 1877—1878 годов. Вот тогда-то у Сулеймана-паши вырвалось признание: «В расположении противника было много средств разведки. Прежде всего у него были болгары. Ни один болгарин не пожелал служить мне. Поэтому мне было невозможно получать разведывательные данные... На деле ни один турецкий военачальник в течение этого года не мог собирать разведывательные данные...»
Когда Россия объявила 12 апреля 1877 года войну Оттоманской империи, а затем перешла к решительным действиям, Болгарский революционный комитет обратился к своим соотечественникам: «Болгары! Братья!
Вы знаете, царь объявил войну Порте. Она предпринята для великой цели... — для освобождения многострадального, пять столетий томящегося под невыносимым игом варварского владычества болгарского народа.
Болгары! Относительно приближающейся армии наших освободителей мы должны исполнить две обязанности: во-первых, вне поля битвы поддерживать ее всем, чем только нам возможно. И, во-вторых, на полях сражений биться с нашим вековым врагом бок о бок с русскими стойко, до последней капли крови.
Мы должны образовать легионы, в рядах которых должны находиться все болгары, способные носить оружие.
Наше имущество и наша кровь принадлежат справедливому делу, которое русская армия написала при переходе через Прут на своих знаменах, ибо оно есть дело политико-национального возрождения Болгарии...
Болгары! Покажите себя достойным» жертвы, которую наши друзья готовятся за нас принести. Болгары! Стойте, как один человек, за поруганное отечество!»
Объявление войны Турции, манифест Центрального революционного комитета отозвались в сердцах свободолюбивых болгар.
Толпы эмигрантов осаждали русские консульства в Румынии и Сербии. Они требовали зачисления их в действующую армию. В сербском городе Кладно скопилось много болгарских четников. Их насчитывалось там до 600 человек. Во главе чет стояли Панайот Хитов, Филипп Тотю, Цеко Петков... Среди болгарских добровольцев было немало участников Апрельского восстания, тех, кто сражался с турками на сербской земле. Они-то и явились костяком ополчения, приказ о сформировании которого был отдан 17 апреля.
Первоначально пунктом его формирования был Кишинев. После вступления русской армии на территорию союзной Румынии комплектование ополченческих дружин продолжалось в Плоешти.
Командиром болгарского ополчения был назначен генерал-майор Николай Григорьевич Столетов.
Уездный кишиневский исправник И. С. Иванов, деятельно помогавший Н. Г. Столетову в формировании ополчения, в своих заметках, опубликованных по окончании войны, вспоминал:
«31 марта в так называемом Армянском подворье в Кишиневе собралось 700 человек болгарских добровольцев. Из них генерал Столетов сформировал три батальона... 14 апреля через Яссы двинулись к Плоешти... За полтора месяца в Плоешти мною было принято 4300 молодых болгар и сформировано шесть первых болгарских дружин».
К Дунаю генерал Столетов двинулся уже с пятью тысячами ополченцев. Над Третьей дружиной развевалось знаменитое Самарское знамя. Четвертая дружина покинула Плоешти тоже с дарственным знаменем. Его вышила и вручила своим соотечественникам, идущим осв >-бождать свою многострадальную родину, болгарская патриотка, уроженка Браилова Сгелияда Парашкевова.
Русское командование особо тщательно готовилось к форсированию Дуная. Почти за месяц до этого руководитель разведывательной службы Дунайской армии пол. ковник Н. Д. Артамонов поручил Георгию Живкову, од ному из своих многочисленных болгарских помощников, организовать переброску разведчиков на правый берег Дуная. Одновременно другие болгарские патриоты — свиштовский пекарь Величко и торговец Брычков — получили задание собрать свежие данные о дислокации турецких войск в Свиштове и Никополе. Выяснив все, что требовалось, Величко немедля переправил с почтовым голубем полученные данные полковнику Артамонову. Спустя несколько дней другой почтовый голубь доставил полковнику сведения о турецких войсках, размещенных в Никополе.