Весной 1862 года в организацию входило около трехсот человек. Численность кружков в частях колебалась от пяти-шести до тридцати-сорока человек, чаще всего в кружке было восемь-десять участников. Поручики, штабс-капитаны и капитаны, имевшие возраст не моложе двадцати четырех — двадцати пяти лет и не менее чем пягилетнюю выслугу в офицерских чинах, составляли во всей организации примерно половину, а среди ее актива — семьдесят процентов Почти две трети участников организации были воспитанниками петербургских военно-учебных заведений. Домбровский и Потебня сами учились в столице и прекрасно понимали, в чем тут дело.

По своему национальному составу революционные кружки были смешанными Домбровский, например, был поляк, Потебня — украинец, Арнгольдт из 4-го батальона — латыш, а в 6-м батальоне кружок состоял почти сплошь из русских. В другие кружки входили наряду с русскими и поляками т^кже белорусы и литовцы, немцы из прибалтийских губерний, татары и т д Поляки составляли немногим больше половины во всем списке и примерно одну треть среди актива организации. Если говорить о сосЛовной принадлежности и имущественном положении участников организации, то на ⁹/ю это были дети дворян, однако почти никто из них не владел недвижимым имуществом и не мог надеяться на наследство, так как их родные также не имели ничего, кроме дворянского звания.

Возглавляя городскую организацию и входя в руководящий центр Комитета русских офицеров в Польше, Домбровский стал связующим звеном между ними. В то же время он сохранял связи с участниками петербургских кружков

Вскоре после приезда в Варшаву Домбровский получил письмо от Варавского, задержавшегося в Петербурге в ожидании назначения и заболевшего Вспоминая горячие дискуссии в кружке генштабистов, Варавский писал о том, что старые разногласия между Людвиком Звеждовским и Францишком Далевским, находящимися в Вильно, всплыли «наверх, как масло», и парализуют действия кружковцев в Петербурге. Домбровский знал, что Звеждов-ский был ярым сторонником восстания, а Далевский доказывал, что многое, если не все, может быть достигнуто мирным путем. У Домбровского были доводы против точки зрения Далевского, мешающей его друзьям заниматься делом, и он поспешил сообщить их в Вильно и в Петербург

В марте или апреле 1862 года из Петербурга друзья прислали прокламацию «Офицеры» и пачку других нелегальных изданий. А вскоре Комитет русских офицеров в Польше выступил уже со своей собственной листовкой «Чего хочет русский народ и что должен делать тот, кто его любит». Текст ее подготовили Домбровский с Потебней, сильно сократив распространявшуюся с сентября 1861 года прокламацию Н В Шелгунова и М. И. Михайлова «К молодому поколению» и добавив в конце несколько фраз, обращенных к русским войскам в Польше Рукопись была передана надежным людям из литографского заведения штаба 2-го армейского корпуса, которые вместе со служебными циркулярами уже не в первый раз литографировали революционные прокламации.

Отчасти через Сераковского и своих петербургских друзей, отчасти непосредственно Домбровский поддерживал постоянные контакты с революционным подпольем в Москве, Вильно, Киеве. Иногда он получал весточки от друзей и единомышленников из Казани, Перми, Саратова, Нижнего Новгорода, Астрахани. Он переписывался не только с поляками, его связи не были ограничены военной средой. Революционное тайное общество всероссийского масштаба, ставившее своей целью борьбу за землю и волю, складывалось, росло и крепло при активном участии Домбровского Он прекрасно знал, что недовольство существующими порядками зреет в России, что русские революционеры ждут взрыва и готовятся к тому, чтобы использовать его для свержения самодержавия и окончательной ликвидации крепостничества. Среди руководителей варшавских конспиративных организаций весной 1862 года не было, пожалуй, другого такого деятеля, который бы так же хорошо, как Домбровский, был информирован о положении во всей Российской империи, который так же глубоко понимал бы, что успех революции возможен только в том случае, если выступление будет одновременным и в Польше и в России, если польские и русские революционеры будут помогать друг другу. «Русские, — доказывал он своим соратникам в ЦНК, — также хотят свободы, хотят сбросить ярмо ненавистного им царизма. Мы должны действовать вместе с ними, и мы достигнем осуществления наших надежд в не столь далеком будущем».

Будучи убежденным революционером и обладая познаниями в военном деле, Домбровский после прибытия в Варшаву все чаще и серьезнее задумывался над тем, какими должны быть первые шаги вооруженного восстания в Польше. Постепенно у него начал складываться план, учитывающий реальную силу конспиративных организаций и всю совокупность собранных сведений о важнейших объектах атаки Настал момент, когда Домбровский счел возможным поделиться своими соображениями с наиболее близкими и надежными из единомышленников: с Потеб-ней, Хмеленским, Матушевичем. Собираясь вместе то у Хмеленского в Саксонской гостинице, то у перебравшегося на Налевки Домбровского, друзья снова и снова обсуждали план, выверяли каждую его деталь.

Царизм имел в Польше свыше ста тысяч войск, из которых примерно пятнадцать тысяч находилось в Варшаве и ее предместьях. Наличие революционной организации в войсках несколько ослабляло эту огромную силу, но сломить ее можно было только вовлечением в восстание широких народных масс. Понимая это, Домбровский и его товарищи рассчитывали на то, что конспиративным организациям удастся поднять сначала трудящиеся слои населения Варшавы и других городов, а затем и многочисленное крестьянство. Против регулярных войск, вооруженных ружьями и пушками, не пойдешь с голыми руками. Захватить оружие и раздать его восставшим — ii этом, несомненно, заключалась первая и важнейшая задача начального этана восстания, которое намечалось на август 1862 года.

План Домбровского опирался на тесное взаимодействие двух основных реальных сил конспирации — варшавской городской организации и Комитета русских офицеров в Польше. В Варшаве обе эти организации располагали наиболее сплоченными и многочисленными группами. Намечались два важнейших объекта для атаки — Варшавская цитадель и расположенная в сорока верстах от Варшавы крепость Модлин. Овладев этими укрепленными пунктами, повстанцы получили бы до ста тысяч ружей и боеприпасы к ним, а также создали бы прочную базу для дальнейших действий Захват Модлина и цитадели предполагалось осуществить путем неожиданного нападения отрядов, состоявших из членов городской организации, при поддержке изнутри специальными боевыми группами участников военной организации. Кроме того, военная организация должна была в первый момент снабдить оружием хотя бы часть повстанцев и попытаться нейтрализовать царские войска, собранные в Повонзковском военном лагере под Варшавой. Предполагалось, что некоторые распропагандированные подразделения присоединятся к восстанию, а всех остальных участников офицерской организации с помощью фальшивого приказа удастся поднять по тревоге и увести подальше от города.

Успех дела был немыслим без соблюдения строжайшей тайны. Даже самым надежным подпольщикам сообщили план не целиком, а лишь ту его часть, в осуществлении которой им предстояло участвовать. Домбровский видел, что участники городской и военной организаций горячо одобряют любые практические шаги, связанные с подготовкой к вооруженному выступлению. Совершенно по-нному были настроены подверженные влиянию белых соглашательские элементы, влившиеся в партию движения после присоединения к ней Студенческого комитета, кружка «сибиряков» (то есть бывших ссыльных, возвратившихся По амнистии из Сибири), некоторых других дворяй-ско-чиновничьих и интеллигентско-студенческих що своему составу объединений. Домбровский и его сторонники встретили очень серьезную оппозицию с их стороны в тот момент, когда решились на одном из июньских заседаний ЦНК сообщить о своем плане первого этапа восстания и о подготовке к его осуществлению, которая началась несколько месяцев тому назад и зашла уже далеко.