Переход, по которому он шел, вскоре привел его к круглой двери: за ней находился огромный пирамидальный зал. Дал вошел. Мягкий свет падал на стены, высвечивая бесконечное множество ячеек в виде кресел. Эти ячейки усеивали стены от пола до самой вершины, и от пола к вершине, мимо всех ячеек, шла наклонная дорожка; все вместе напоминало улей. Дал двинулся по этой дорожке. Уже в первой ячейке он понял, для чего они предназначены: он находился в библиотеке. Его мозг автоматически получал телепатическую информацию: история, наука, религия, литература, музыка, технология, медицина и так далее. Он остановился у ложи современной истории, надеясь пополнить теоретические незнания и одновременно, обнаружить что-нибудь, касающееся Ифлизы. Это было вполне вероятно, ведь Ифлиза — дочь Повелителя Эллипсов. В какой-то мере официальное лицо, она должна была попасть в хронику.

Он поднялся уже на половину высоты здания. Около каждой ложи тихий и мягкий голос приглашал ознакомиться с бесконечным множеством различных изданий, приглашал сесть и сосредоточиться на конкретной теме; тотчас же начиналась мысленная трансляция. “Какое же это сокровище для отверженных!” — подумал Дал. Однако имя Ифлизы нигде не фигурировало, и Дал уже собирался перейти к более общим вопросам, чтобы хоть как-то разобраться в сложившейся ситуации, как вдруг голос предложил ему передачу из Института Эллипсов о “гениальном исследовании Гараля Великого” с последующими “гипотезами о предательстве Гараля и о причинах его мерзкого путешествия”.

Дал тотчас же устроился в кресле, высеченном в стене, и сконцентрировал свои мысли на титрах передачи.

— Мы не будем останавливаться на хронике великих потрясений, — продолжал голос, — отметим только зловещее сияние, исходившее от ближайшего солнца, и события последующих дней. Умерло множество людей, река вышла из своего русла, подземные животные вытоптали плодоносные земли, а ядовитые растения распространились далеко за пределы своей обычной зоны. Настала эпоха скорби и уныния, и опустошение сдавило наш мир так, как мы раздавливаем созревший плод.

Дал невольно подумал о Голубой Войне, которая повлекла в его Вселенной катастрофы не столько космического, сколько общечеловеческого порядка..

— Итак, — продолжал тихий голос, — итак, однажды Гараль Великий увидел сон…

“Золтан тоже примчался ко мне после сновидений”, — подумал Дал, не пытаясь, впрочем, делать какие-либо выводы.

— …сон, в котором он увидел себя раздвоившимся; при этом одно его изображение продолжало спать, а другое — бодрствовало. И Гараль Великий пробудился, говоря себе: “Необходимо, чтобы чередование дня и ночи вернулось в свой прежний ритм. А для этого необходимо, чтобы небесные силы пришли в равновесие”.

Дала поразило это новое упоминание о раздвоении, самой отличительной черте этого мира.

— В это самое время Гараль Великий был призван на кафедру космических структур университета Эллипса. Удалить планету от солнца было сложной, слишком сложной задачей, чтобы осуществить ее имеющимися техническими средствами в необходимые сроки. Гаралю предстояло найти собственное решение проблемы.

Последовало нечто вроде тихого покашливания, пауза, дающая слушателям время осмыслить все сказанное раньше.

— Итак, — возобновилась телепатическая передача, — Гараль подошел к решению проблемы с помощью пространственно-временных отношений, а не просто имея в виду обычную гравитацию. Он сосредоточил все Зеркала Небытия и сделал необходимые расчеты, чтобы их соответствующим образом направить и привести в действие в нужный момент. Настал день этой операции. Цепь Зеркал была установлена вокруг планеты; контакт передавался по цепи. Черные лучи устремились во Вселенную, свертывая преференциальные участки пространства. Продолжительность дня моментально увеличилась, и следы катаклизма исчезли.

Новая пауза, во время которой Дал задался вопросом: не были ли все потрясения этого мира отголосками Голубой Войны, и что могло бы произойти на Земле, если бы народы в двухмерном измерении аннигилировали большие пространства?

— После обзора событий космического и научного характера переходим к их политическому и личностному аспекту. Найдя свое необыкновенное решение, Гараль Великий приобрел огромный авторитет, после чего счел для себя возможным выдвигать различные смущающие разум теории. Так, например, он утверждал, что откровение, пришедшее к нему во время сна, было ни чем иным, как проявлением внешнего разума, принадлежащего расе, отличной от нас. Он дошел до того, что в своих гипотезах опасно затронул бредовые идеи отверженных, касающиеся мифического существования невидимого народа, несущего ответственность за все чудотворные явления. Повелитель Эллипсов велел ему предстать перед своей особой и потребовал положить конец распространению этих толков, которые могли в конце концов возмутить общественное мнение. Более того, он снизошел до разговора на равных, учитывав исключительные заслуги обвиняемого, и благосклонно высказал Гаралю все справедливые упреки, тем более, что тот пользовался расположением Ифлизы Мудрой, дочери Повелителя.

Дал подумал, что Гараль был не так уж далек от истины, хотя в некоторых моментах явно заблуждался. То, что проповедник говорил о циклонах в закрытой комнате и о внезапно наступающей ночи, не имело ничего общего с катаклизмами в космосе. Вспоминая свои беседы с Золтаном, Дал подумал о том, что Гараль вполне мог предвидеть существование какого-то мира в пяти измерениях, но ничего не знал о Вселенной в трех измерениях.

— Таким образом, Гараль, которого люди считали теперь спесивым и высокомерным, решил посвятить все свои усилия исследованию этого им придуманного мира, совсем как отверженные в недрах своего лабиринта. Несмотря на запреты Повелителя, несмотря на мольбы и упреки Ифлизы, Гараль не отказался от своего намерения и был объявлен отверженным. Расследование установило, что он неоднократно встречался с тайным представителем отверженных в глубинах лабиринта, и тогда солдаты окружили лаборатории космических структур.

Дал жадно внимал этому голосу. Чем больше он получал информации об этом мире, тем больше находил в нем сходства со своим, как в зеркале.

— Но Гараль окружил лаборатории энергетической стеной, непреодолимой для войска. И тогда кто-то предложил применить Зеркала Небытия, хотя Гараль должен был понести только одно наказание: лишение гражданских прав и забвение. Он не был приговорен к смерти. Кроме того, было неизвестно, смогут ли Зеркала разрушить энергетическую стену, созданную обвиняемым. Решили дождаться добровольной сдачи могущественного отверженного. Но, когда энергетический барьер был снят, выяснилось, что Гараль исчез. Его ассистенты на допросе заявили, что он исчез совершенно внезапно: закрылся в комнате и заделал наглухо единственный вход, а когда комнату снова открыли, она оказалась пустой. Комнату тщательно осмотрели, но ничего не нашли. Потом кто-то вспомнил, что здесь должен быть хорошо замаскированный люк. Люк нашли и открыли; под ним оказался колодец, на дне которого обнаружили тело Гараля. Тело носило все признаки смерти, но не разложилось.

“Такая же смерть, как моя, — подумал Дал. — Он отправился исследовать незнакомые страны, только без некронефа”.

— У колодца, где спал вечным сном отверженный Гараль, установили постоянное наблюдение. Возможно, он был мертв, возможно, находился в своем возмутительном путешествии, но, тем не менее, Институт Эллипсов объявил его мертвым, чтобы вместе с ним похоронить его пагубные идеи. Ты, слушающий меня, будь осторожен, ибо ложное учение приведет тебя к забвению.

Дал собрался покинуть ложу прослушивания. Аналогии накапливались, но в то же время были слишком разрозненными; многие факты были совершенно необъяснимы.

Но, когда он поднялся, снова раздался голос; сеанс еще не был окончен.

— Вот так Гараль покинул этот мир, покинул своих близких. Узнав об этом, Ифлиза Мудрейшая пришла поклониться погребальному колодцу, и здесь, рядом со своей оборвавшейся любовью она, казалось, потеряла и смысл жизни, и чувство ответственности. На замкнутой реке она села в лодку, чтобы отправиться к месту, где солнце находится в зените. Зная о вредоносном действии его перпендикулярных лучей, она уравняла скорость движения лодки и звезды, чтобы постоянно находиться под смертельным облучением во время полного периода обращения планеты. Однако эта попытка самоубийства ни к чему не привела, ибо опасными были лишь многочисленные проходы через зенит. Одна, пусть продолжительная, экспозиция не давала того же результата. Ифлиза вернулась во дворец своего отца, где ей снова по достоинству пожаловали ее титул. Отныне все могут и должны, мысленно обращаясь к ней, именовать ее “Ваша Мудрость”.