— Лучше не делать этого вовсе. Между прочим, старуха уже выходит из себя. Не принести ли тебе стакан пива, который я заказывал и о чем ты забыла?

Но Бернадетта, кажется, потеряла интерес к их обмену колкостями, ее внимание привлекло что-то более интересное за его спиной.

Ресторан «Старбакс» занимал почти половину второго этажа и был отделен от торгового зала стеклянной перегородкой, пропускавшей свет, но не запахи кухни. По стеклу были пущены декоративные растения, главным образом вьющиеся, и это производило впечатление аквариума. Следуя лучшим полицейским традициям, Сеймур всегда сидел спиной к перегородке и лицом к центру ресторана.

— Что там происходит? Ты увидела Тарзана, раскачивающегося на лианах?

— Нет. Ты говоришь, это твой последний день в магазине? Скажи, тебе дадут премию, если поймаешь вора за руку?

— Сержант Уилд, может, и улыбнулся бы твоей шутке, но не я. А в чем дело?

— Вон там, за стенкой, молодой парень запихивает вещи в сумку так, будто это последний день в его жизни, — ответила Бернадетта.

Сеймур повернулся и стал наблюдать сквозь листья растений. Прямо за ним находился отдел кожаных изделий — кошельки, бумажники, декоративные безделушки и прочее, там-то он и разглядел парня в рубашке в голубую и желтую клетку, джинсах и кроссовках. Тот с критическим видом осматривал каждую вещь; кое-что возвращал на полку, а товары, успешно прошедшие проверку, бросал в большую пластиковую сумку, перекинутую через плечо.

— Может быть, он приглашен на несколько дней рождения в этом месяце? — предположила Бернадетта.

— Возможно.

Пока они наблюдали, парень быстрым шагом пересек торговый зал, прошел мимо двух касс и, не оглядываясь, направился к лифтам.

— Извини, сейчас мне не до баранины, дорогуша! Заеду за тобой вечером, в обычное время. Пока!

Бернадетта глядела ему вслед. Для грузного мужчины Сеймур двигался очень легко. С тех пор как девушка взяла его под свое покровительство, он стал танцевать гораздо лучше. Конечно, ему никогда не стать Фредом Астором, но Бернадетту он вполне устраивал. Вот только ее сердце ирландской католички каждый раз падало при мысли, что рано или поздно ей придется сообщить своим домашним, что она собирается замуж за английского полицейского-протестанта.

Девушка вздохнула, собрала остатки еды и вернулась на кухню. Старая ведьма преградила ей дорогу.

— Ну? — грозно спросила она.

— Он удрал, не заплатив! Может, мне позвать полицейского?

Питер Паско уходил с работы, как он выражался, на «внутренних цыпочках». Это означало, что со стороны могло показаться, будто инспектор сыска, рабочая неделя которого закончилась в субботу в час дня, уверенно направляется домой провести уик-энд в лоне семьи. Но его душа, или та часть организма, в которой заложена суть нашей личности, не была столь уверена в себе — она осторожно кралась на улицу, беспрестанно оглядываясь назад, и в каждом звуке ей чудился грозный голос Дэлзиела.

Толстяк имел странное представление о времени! У него, как правило, внезапно возникал вопрос огромной важности, и обсудить его можно было только в «Черном быке». В результате уик-энд, который должен был начаться с ленча вместе с Элли и Рози в половине второго, частенько начинался с пьяного гвалта в пивном баре — в три часа…

Паско спускался по лестнице. Осталось только отворить дверь, ведущую к стоянке машин, — и он свободен. Но тут раздался голос:

— Не уделишь мне немного времени?

Замерев на месте, он неохотно повернул голову, собираясь с духом, чтобы твердо сказать: «Нет!» Чувство облегчения накатило на него, будто струя дождя в душный день, — это был всего лишь сержант Уилд.

— Ну, разумеется, если ты можешь идти и говорить одновременно, — откликнулся Паско, делая шаг в направлении своей машины.

Уилд последовал за ним. Его внутреннее смятение никак не отражалось на резких чертах лица. Так же как и лицо Паско, оно не выражало его тайных мыслей.

Уилд, проснувшись утром, обнаружил, что Клифф уже позавтракал и ушел из дома. Внезапно к концу дня он ощутил потребность, которой многие годы не давал выхода, — потребность выговориться! Выговориться не в стиле телефонных бесед с «обществом добрых самаритян», с их непременным копанием в тайниках души, а с той откровенностью, которая теперь, после долгих лет скрытной жизни, давалась ему с трудом. Но с кем он мог бы поговорить? Выбор сержанта пал на инспектора Паско: старшего по званию коллегу, если не друга в точном смысле этого слова, то единственного близкого человека, какой у него был в «нормальном» мире!

— Я подумал: может быть, полчаса, но не в «Черном быке»… если у тебя есть время… Это очень личное, Питер…

«О черт!» — выругался про себя Паско. Одна половина его сознания сомневалась, что Элли оценит тот факт, что именно Уилд, а не Дэлзиел, и другой бар, а не «Черный бык» были виновны в том, что он опоздал на обед. А другая половина пыталась совладать с ужасным подозрением, что Уилд, твердый, как скала, Уилд, вот-вот превратится в сыпучий песок. У Уилда личные проблемы? Это были несоединимые понятия! Христос мог рыдать, но сержант не имел права быть ничем иным, кроме как викторианской цитаделью силы!

Паско был поражен, что поведение Уилда вызвало у него чувство внутреннего протеста. Устыдившись этого, он пробормотал:

— Я не могу задерживаться надолго…

Другой голос спас его от дальнейшей неловкости. И на этот раз он принадлежал не Дэлзиелу, а сержанту Брумфилду, составителю незаконных рейтингов будущего начальства и одной из центральных фигур в жизни полицейского участка.

— Извините, что вмешиваюсь в ваш разговор. Но та машина в углу двора — она имеет какое-нибудь отношение к вашим ребятам? — обратился он к Паско.

Питер взглянул в ту сторону. Машина, о которой шла речь, — помятый зеленый «эскорт» — стояла вплотную к стене в самом непопулярном месте: там, где ветка большого каштана, росшего на соседнем участке, нависала над двором, давая приют птицам, облеплявшим пометом все, что находилось внизу.

— Нет, насколько я знаю. А в чем дело?

— Так, любопытство. Она стоит там с самого утра, вот и все. — Оба посмотрели на машину, причем в голове у каждого мелькнула мысль о бомбах, которые террористы подкладывают в автомобили.

— Давай заглянем в нее, — предложил Паско. Бросив извиняющийся взгляд на Уилда, он пошел к «эскорту», за ним с видимой неохотой плелся Брумфилд.

Паско не дотронулся до машины, а сначала попытался заглянуть внутрь с полуметрового расстояния. Окна были так запачканы, что трудно было разглядеть что-либо, кроме руля.

Вдруг какая-то машина на большой скорости влетела во двор и взвыла сиреной так, что Паско и Брумфилд невольно вздрогнули. Обернувшись, Питер увидел на водительском месте ухмыляющегося Сеймура.

— Ну, придурочный ублюдок! — пробормотал он. И вновь переключил свое внимание на «эскорт».

— Что вы думаете об этом, сэр? — спросил Брумфилд.

Паско знал, что, если он сам ничего не предпримет немедленно, ему придется ждать, пока это дело официально не поручат кому-то другому. А на это может уйти и несколько часов.

Он набрал в грудь воздуха, дотронулся до ручки передней пассажирской двери и потянул на себя. Похоже, дверь даже не была заперта, а просто прикрыта… Он с силой рванул, и она распахнулась.

— О Боже! Кажется, нам организовали доставку на дом! — воскликнул Брумфилд.

В тот момент никто не оценил эту реплику по достоинству. Паско был слишком поражен тем, что увидел: из салона машины с пассажирского сиденья медленно сползло на землю тело.

Это был мужчина. И он был, вне всякого сомнения, мертв, ибо глаза живого человека не могли быть такими невидящими, тело живого человека не могла свести такая судорога!

Паско наклонился, чтобы разглядеть труп. На рубашке мертвеца была кровь, хотя раны не было видно.

— Ничего не трогай! — приказал он Брумфилду с ненужной педантичностью. — Сержант Уилд, сюда!