При действии сталинских соколов бойцы, командиры и политработники 11 гвардейского стрелкового корпуса с восхищением отмечали работу нашей авиации. Когда бомбардировали переправу, то лодки и плоты разбивались в щепы, а фашистские солдаты тонули в быстрых водах реки Терек.

При бомбардировании и штурмовке северного берега реки Терек в районе южной окраины Луковская, Моздок и леса, что сев. Мундар-Юрт, наша авиация на глазах всех бойцов нашей армии уничтожала скопление войск противника, она выметала фашистскую мразь с южного и северного берега реки Терек.

Командир 11 гвардейского корпуса, Герой Советского Союза генерал-майор Рослый от имени бойцов, командиров и политработников гвардейского стрелкового корпуса выражает благодарность летному составу, действующему перед фронтом корпуса».

Из приказа войскам 9-й армии:

«Летчики 4 воздушной армии непрерывными бомбардировочными и штурмовыми ударами днем и ночью в сложной метеорологической обстановке на подступах и в борьбе за переправу на р. Терек громили врага, нанося ему сильнейшее поражение.

Не раз под интенсивным пулеметным и артиллерийским огнем летчики появлялись над полем боя и штурмовыми действиями, снижаясь до высоты 20— 10 метров, в упор, расстреливали вражеские танки, артиллерию и пехоту.

В непрерывных воздушных боях с численно превосходящим противником наши летчики-истребители смело и активно вступали в бой, обращая противника в бегство».

Из приказа войскам Северной группы Закавказского фронта:

«Военный Совет Северной группы Закавказского фронта отмечает высокую боевую деятельность 4 воздушной армии по уничтожению мотомеханизированных войск немцев на южном берегу р. Терек.

...Благодаря эффективным и последовательным ударам днем и ночью части 4 воздушной армии парализовали наступательные действия наземных частей врага.

...Фашистские собаки стремятся превратить нашу Родину в свою колонию, а наш народ в послушных рабов. Народ Ленина и Пушкина не был немецким рабом и не будет, а эта фашистская свора будет сметена с лица земли нашими вооруженными силами».

В приказах отмечены летчики 84«А» полка Георгий Павлов, Александр Беркутов, Василий Батяев, Петр Горьков, Василий Князев...

4 сентября Александр Клубов увеличивает свой боевой счет. В документах полка осталась запись: «За день проведено с истребителями противника в районе Моздок, Вознесенская 4 воздушных боя. В результате сбито 5 Me-109 и подбит 1 ФВ-189. Ст. л-нт Князев на самолете И-16 сбил 1 Me-109, который упал в районе Предмостный. Мл. л-нт Клубов на И-153 снарядом PC сбил 1 Me-109, самолет горящий упал в районе Предмостный».

Кстати говоря, по рассказу ветерана В.Р. Занина: «Немцы боялись самолетов с PC-установками. Ценность реактивного снаряда была в том, что на расстоянии 1000 метров он траектории не имел, бил впрямую. Разрушительная сила при штурмовке большая, а если уж попадет в самолет, то разбивает его на куски, ничего не соберешь».

В документах комсомольской организации дивизии сообщается: в 84«А» полку проводился митинг по поводу того, что Александр Клубов разбил плотину противника у Прохладного.

В первых числах октября 1942-го командующий Северной группой войск генерал-лейтенант И.И. Масленников подписывает характеристику 84«А» полка на присвоение гвардейского звания. Всего через два месяца после прибытия полка на фронт! В то время жесточайших боев, когда наш общий успех еще далеко не определился. Это показывает, что полк действительно был лучшим.

Тогда же командир звена Клубов представлен к ордену Красного Знамени.

А ведь начальник штаба 84-го полка М. Гейко в конце 1960-х писал пионерам отряда имени Клубова в дополнение к официальным документам: «Клубов был большой скромняк, и сбитые им самолеты противника зачастую отрицались Сашей, несмотря на подтверждение товарищей. Неоднократно Клубова выдвигали на более высокую должность, но он категорически отказывался».

Одним из лучших друзей Александра Клубова был Николай Трофимов. Он был тяжело ранен 27 сентября. В том вылете Трофимов имел приказ — снять на фотопленку разбитую штурмовкой переправу немцев через Терек. Летчик должен был пройти над целью сквозь зенитный огонь одним курсом, не меняя скорости. Зенитный снаряд разорвался в кабине, раздробив ступню. Приземлившись на своем аэродроме в полубессознательном состоянии, Трофимов очнулся в госпитале на операционном столе и остановил хирурга, готовившегося к ампутации. Врач сложил ему стопу по косточкам, но ранение давало б себе знать всю жизнь. Тогда же, в 1942-м, Трофимов был награжден первым орденом Красного Знамени за 108 боевых вылетов, за 32 воздушных боя, в которых сбил один «Мессершмитт» лично и 9 самолетов — в группе, за штурмовки, в которых уничтожил 13 самолетов, 14 танков, 26 автомашин. То есть моторизованную колонну немцев, рвущихся в пределы Кавказа.

Н.Л. Трофимов вспоминал памятный эпизод из той героической кавказской эпопеи. Группу наших истребителей, в которую входил и Клубов, уже перед самым заходом солнца вновь отправили на задание. Перед ними в закатных лучах предстала картина: в одной из станиц немцы хоронили какого-то своего видного генерала. Войска стояли в парадном строю, вдоль которого мимо гроба с генералом скакал другой немец на белом коне. Никаких нападений с воздуха они вечером уже не ждали. Наша эскадрилья сначала сбросила на это скопление бомбы, потом расстреляла по ним весь боезапас из пулеметов.

Среди приказов командира полка интересен и такой документ, в котором отразился дух той суровой эпохи:

«8.9.42 г. мл. лейтенант Трофимов, вернувшись с боевого задания при посадке, в конце пробега стал разворачиваться влево. Желая исправить положение, летчик резко развернул вправо, самолет задел плоскостью за землю и скапотировал.

В результате самолет был выведен из строя на 8 час. 30 мин. Согласно приказа тов. Сталина № 227, мл. лейтенант Трофимов подлежит преданию суду Военного трибунала, но, учитывая его хорошую боевую работу по разгрому фашистской нечисти, ограничиваюсь наложением дисциплинарного взыскания — 8 суток домашнего ареста с удержанием 50% дневного заработка за каждый день ареста.

Предупреждаю весь летный состав, что впредь за подобного рода случаи буду предавать суду Военного трибунала, несмотря на заслуги и хорошую боевую работу в прошлом».

Как все же контрастирует душевный настрой советских истребителей, их командования с состоянием французских пилотов мая 1940 года, описанным Антуаном де Сент-Экзюпери в повести «Военный летчик». Французы также идут на смертельный риск в своих вылетах, но как безнадежно мрачны их мысли. Становится понятно, почему Франция столь быстро капитулировала перед натиском Германии.

«За три недели из двадцати трех экипажей мы потеряли семнадцать. Мы растаяли, как свеча.

...У нас один самолет против десяти или двадцати и, после Дюнкерка, — один танк против ста. Нам некогда размышлять о прошлом. Мы живем в настоящем. А настоящее таково. Никакие наши жертвы никогда и нигде не могут задержать наступление немцев.

Жертва теряет всякое величие, если она становится лишь пародией на жертву или самоубийством.

...Но сколько ни притворяйся, что, поджигая собственные деревни, ты веришь, сражаешься и побеждаешь, воодушевиться этим нелегко.

...Я не стану осуждать солдат, отказывающихся воевать. Что могло бы воодушевить их? Откуда взяться волне, которая бы их всколыхнула? Где общий смысл, способный их объединить?

...Огромное стадо топчется, изнемогая, перед воротами бойни. Сколько же их, обреченных погибнуть на щебенке, — пять, десять миллионов? Целый народ устало и понуро топчется на пороге вечности».

Читая эти строки французского летчика и писателя, понимаешь, что только русский народ вместе с другими народами Советского Союза мог тогда противостоять военной машине нацизма.

Наиболее полно участие в обороне Кавказа отражено в боевой характеристике на лейтенанта А.Ф. Клу-бова, подписанной 16 декабря 1942 года командиром эскадрильи Федоровым и командиром полка Середой: