Король встретил гостей на пороге своего дома и принял их очень приветливо. Толпа, сопровождавшая Крузенштерна, осталась у ограды дома.

— Табу, — говорили островитяне, показывая на жилище короля.

Это значило, что вход в. дом короля для них запрещен.

В доме короля гостей посадили на цыновкп, сплетенные из травы. Сам король, его дочери и невестка сели рядом. На женщинах были накидки из желтой ткани, сплетенной из растительных волокон, а в руках, покрытых замысловатой татуировкой, они держали веера, сделанные из листьев, выкрашенных в белый цвет.

Дочь короля и невестка обмахивали веерами гостей, с любопытством разглядывая их мундиры. Потом угощали кокосовыми орехами и бананами, давая запивать водой в посуде, сделанной из тыкв и кокосовой скорлупы. Моряки дарили хозяйкам ножи и блестящие пуговицы. А когда, простившись с королем, гости вышли из дома, их снова встретила толпа и проводила до шлюпок.

С тех пор участники экспедиции стали каждый день съезжать на берег. Матросы с помощью островитян наливали бочки водой из чистых ручьев, текущих с гор. Натуралисты собирали растения и открыли несколько новых видов, еще не описанных ботаниками.

Было приятно отдыхать в тени деревьев, радуясь зелени и цветам, после долгих месяцев, когда видели вокруг только море.

«Сидя под теныо густолиственного дерева, с восхищением рассматривал окружающую меня красоту природы. Здесь недалече от меня находятся кустарники, усыпанные цветами, при корнях которых журчат источники чистой воды. Там вижу я, как одаренный живостью и проворством островитянин с легкостью, подобно мартышкиной, взбегает к кудрявой вершине гордого кокоса, обрывает его орехи и повергает на землю; другой ломает сучья хлебного дерева с созревшими плодами; третий в своем огороде обрезывает тяжелые кисти, обремененные бананами. Несколько молодых женщин, влекомых любопытством, при-шед, сели вокруг меня в кружок. Я ласкал их маленьких ребятишек, и они, скоро привыкнув ко мне, смело и безбоязненно играли со мной. Некоторые из сих приятных женщин потчевали меня бананами, другие-подносили кокосовый сок, растворенный водою, которым я с приятностью утолял жажду», записал Шеме-лин в своем путевом дневнике.

Через три дня после того как «Надежда» подошла к Нукаги-ве, Робертс сообщил Крузенштерну, что островитяне увидели с горы далеко в море трехмачтовый корабль, идущий к острову под всеми парусами. Можно было не сомневаться в том, что это «Нева». На другой день она действительно вошла в залив.

— С величайшей радостью увидели мы нашу спутницу «Неву» после семинедельной разлуки, — говорили потом моряки.

Они радовались не только товарищам, с которыми невольно сблизились за долгое совместное плавание. Было гораздо спокойнее и веселее плыть по океану и подходить к почти не изученным землям не в одиночку. Все понимали, что лишь тогда, когда недалеко находится другое судно, можно рассчитывать на помощь в беде.

Капитан Лисянский рассказал, что побывал у острова Пасхи, надеясь встретить корабль Крузенштерна. Туземцы бежали там по берегу вслед за «Невой». Когда спустили шлюпку, они поплыли навстречу, предлагая кокосовые орехи и другие плоды в обмен на разные мелочи. А на берегу стояли какие-то странные большие статуи, очень грубо высеченные из черного камня — вероятно, изображения богов. Лисянский не стал задерживаться н, убедившись, что нет «Надежды», пошел к Нукагиве.

Оба капитана вместе нанесли новый визит королю в другом его доме, находившемся довольно далеко от берега, и видели лес из кокосовых пальм и хлебных деревьев, тянувшийся до самых гор, стоявших вдалеке.

Крузенштерн приказал одному из лейтенантов итти на шлюпке вдоль берега, чтобы осмотреть побережье на возможно большем расстоянии. Лейтенант вернулся с сообщением, что в' нескольких милях имеется большой залив, повидимому не менее удобный для стоянки кораблей, чем тот, где стояли «Надежда» и «Нева».

Через два дня Крузенштерн и Лисянский с обоими натуралистами и несколькими офицерами направились на шлюпках осмотреть этот залив.

Он оказался хорошей гаванью, расположенной между высокими скалами. Крузенштерн нашел, что эта гавань гораздо лучше защищена от ветров, чем место стоянки его кораблей. Он велел промерить ее глубину в разных местах и назвал ее именем русского адмирала Чичагова.

От берега шла к горам зеленая долина, в которой было много жилищ среди кокосовых пальм. Оказалось, что в этой долине свой король, подданные которого стали так же охотно менять разные плоды на кусочки железа.

Робертс сказал, что в каждой долине, расположенной между горами и имеющей выход к морю, есть король, командующий воинами во время сражений. Королевская власть совсем невелика. Король — просто самый зажиточный человек, стоящий во главе наиболее сильного, многочисленного и богатого рода.

Крузенштерн и его спутники пробыли несколько часов в новой долине. Жители ее были такие же стройные, сильные, здоровые люди, как те, которые жили у залива, где остановились корабли.

— На нашем острове нет почти никаких болезней. Люди умирают тут лишь от старости и голода при неурожае да от руки врага, — говорил Роберте.

Повидимому, бациллы многих болезней еще не были занесены на этот остров. Но люди убивали друг друга здесь, может быть, чаще, чем в других местах.

Крузенштерн и его спутники видели в каждом жилище оружие. Это были копья из бамбука, тяжелые дубины, красиво сделанные из очень плотного дерева, и пращи, при помощи которых кидали камни. В метании камней воины достигали удивительного уменья. Один из них, показывая свое искусство, бросал камни весом в пять фунтов на очень большое расстояние и так ■высоко, что они скрывались из глаз.

Еще при первом посещении дома короля русские моряки увидели сосуды, украшенные человеческими костями. Потом удалось приобрести череп с украшениями из перламутра. А от Робертса и Кабри получили известие, которое сперва показалось невероятным. С виду доброжелательные и приветливые островитяне были людоедами: они поедали убитых врагов.

— Человеческое мясо здесь самым лучшим кушаньем считается, — рассказывал Кабри.

А Робертс говорил, что живет счастливо на Нукагиве, но боптся только, что когда-нибудь его могут убить и съесть во время войны.

Оказалось, что на острове бывают и человеческие жертвоприношения. Когда умирал верховный жрец, приносили в жертву трех человек. Для этого похищали людей из соседней долины. И если не удавалось схватить их незаметно, начиналась новая война.

А во время голода островитяне нередко убивали и съедали даже своих близких родственников.

Капитан Крузенштерн и его спутники делали подробные записи в своих путевых дневниках обо всем, что слышали и видели на острове Нукагива. Они приобретали разные предметы быта: оружие, весла, каменные топоры и ножи, посуду, пояса, которые жители носили на бедрах. Тилезиус и Курляндцев рисовали островитян и зарисовывали природу Нукагивы. За десять дней удалось узнать много нового о жизни первобытных людей и собрать ценные коллекции.

Капитан Крузенштерн назначил отплытие на 17 мая. Оказалось, однако, что выйти из залива не всегда легко. Ветер в этот день дул порывами, как будто вырываясь из-за гор, обступивших бухту, и часто меняя направление. «Нева», направившаяся раньше к выходу, успела заблаговременно отойти к середине залива. А «Надежду» вдруг понесло прямо на прибрежные камни.

Только с трудом удалось стать на якорь недалеко от скалы, о которую корабль едва не разбился. С палубы увидели, как на скалистом берегу стали собираться островитяне. У многих в руках были копья и дубины.

— Видимо, слух о нашем трудном положении разнесся среди жителей острова, и они готовы в случае крушения завладеть нашим имуществом, — сказал Крузенштерн.

Однако «Надежду» удалось отвести на более безопасное место. Кабри и Робертс приплыли на корабль,