· Реж. ЖАК ТУРНЁР

· Сцен. Стерлинг Силлифант по одноименному роману Дэйвида Гудиса

· Опер. Бёрнетт Гаффи

· Муз. Джордж Дьюнинг

· В ролях Алдо Рей (Джеймс Вэннинг), Брайан Кит (Джон), Энн Бэнкрофт (Мэри Гарднер), Джослин Брандо (Лора Фрейзер), Джеймс Грегори (Бен Фрейзер), Фрэнк Албертсон (доктор Эдвард Гартсон), Руди Бонд (Ред).

Охотясь в Вайоминге со своим старым другом-врачом, Джеймс Вэннинг становится свидетелем аварии, в которую попадают 2 гангстера, только что совершившие ограбление. Один убивает врача и оставляет Вэннинга умирать, хотя тот лишь ранен. Придя в себя, Вэннинг обнаруживает, что вместо сумки с деньгами гангстеры унесли с собой сумку его друга. Он забирает сумку, но вскоре теряет ее, удирая по снегу от бандитов, вернувшихся на место преступления. Полиция подозревает его в убийстве друга, и он не видит способов оправдаться, поэтому меняет имя, род деятельности и место проживания. Теперь за ним охотятся одновременно и гангстеры, и агент страховой компании по имени Бен Фрейзер. При помощи женщины и Фрейзера, которому он все рассказал, Вэннинг находит деньги в Вайоминге. Сумка попадает в руки гангстеров, и те, поспорив о том, как следует поступить с Вэннингом, губят друг друга: один убивает сообщника, но вскоре погибает в снежном буране.

♦ С крупнейшими режиссерами Голливуда, будь они американцы или уроженцы других стран, нередко случается, что именно в рутинных работах ярче всего вырисовывается их личность и стиль. В таких фильмах содержится именно то, что у них никак не отнять, некий прожиточный минимум их таланта и их видения мира. Эта экранизация романа Дэйвида Гудиса была для Турнёра рутинной работой, в отличие, напр., от богатой смыслами экранизации романа Джеффри Хоумза в Из прошлого, Out of the Past*. Турнёр прежде всего описывает своего героя, самого обычного гражданина, загнанным человеком, за чьим каждым поступком и шагом пристально следят. Для этого он использует параллельный монтаж и связывает сцены между собой через некий предмет, визуальный элемент или звук, переходящий из одной сцены в другую (в одной сцене действует герой, в другой — его преследователь). Фриц Ланг часто использовал этот прием, создавая атмосферу замкнутости и трагичности. Турнёр прибегает к нему так, будто на свете нет ничего ординарнее.

Как и Фрегонезе в Одностороннем движении, One Way Street*, он использует способность нуара впитывать даже ту атмосферу, что противоречит законам этого жанра. Одностороннее движение уводило нас из ночного города на солнечное, райское южноамериканское побережье. Здесь визуальное пространство фильма постепенно захватывают горы, снег, холод — сначала во флэшбеках, затем в настоящем времени. Заснеженные и безмолвные горные пейзажи не становятся, как в На опасной территории, On Dangerous Ground, 1952, Николаса Рея, спасительным убежищем для героя, но в данном случае особенно хорошо работают на выразительное смягчение реальности, как в изображении, так и на уровне звуков, чего всегда добивался Турнёр в своих фильмах. Это смягчение в кинематографе — то же самое, что литота в литературе. Но в использовании этого приема чувствуется также поиск обыденного и скрытого. Турнёра интересует не столько зрелищная трагедия, сколько то, что скрывается за ней и коренится в ее основе. В этой зоне, запрятанной глубоко и неблагодарной для описания, его воля, неутомимое стремление докопаться до сути раскрывают со всей очевидностью фундаментальные основы отношения персонажей к миру: страшную усталость («Вы не можете даже представить себе, как я устал, мистер Фрейзер», — говорит Алдо Рей) и постоянное удивление тем ситуациям, в которые они попадают. Повсюду знакомое становится удивительным, а удивительное — знакомым. «Familiar looks very different» («Знакомое кажется совсем другим») — этот довольно туманный комплимент, адресованный героем Алдо Рея героине Энн Бэнкрофт, мог бы послужить эпиграфом ко всему творчеству Турнёра. Схожесть со сном и загадочность самых заурядных событий — таковы основные характеристики Сумерек, фильма, рисующего интимистские и обманчивые вариации на тему «жизнь — это сон, перед которыми почти невозможно устоять».

Nightmare Alley

Аллея кошмаров

1947 — США (110 мин)

· Произв. Fox (Джордж Джессел)

· Реж. ЭДМУНД ГУЛДИНГ

· Сцен. Джулз Фёртмен по одноименному роману Уильяма Линдзи Грешэма

· Опер. Ли Гармс

· Муз. Сирил Дж. Мокридж

· В ролях Тайрон Пауэр (Стэитон Карлайл), Джоан Блонделл (Зина), Коллин Грей (Молли), Хелен Уокер (доктор Лилит Риттер), Тейлор Холмс (Гриндл), Майк Мазурки (Бруно), Иэн Кит (Пит).

Амбициозный и хитрый молодой человек Стэн Карлайл работает ассистентом у Зины, которая выступает на ярмарках с довольно жалким номером телепатии на пару с мужем Питом, запойным пьяницей. Стэн мечтает заполучить тайный код, при помощи которого Зина и Пит некогда завоевали славу с другим, гораздо более удачным телепатическим номером. Пит умирает, выпив целую бутылку денатурата, которую ему по ошибке дал Стэн. Зина раскрывает Стэну код, и Стэн становится ее партнером. Но, соблазнив юную Молли, он вынужден на ней жениться. Он репетирует с ней номер, который прежде исполнял с Зиной, и выступает в роскошных отелях под псевдонимом Великий Стэнтон. На сцене он с безупречной ловкостью разбавляет предсказания и догадки моральными и духовными наставлениями. Он знакомится с психологом и психоаналитиком Лилит Риттер, которая записывает откровения клиентов на пластинки. Она доверяет эти драгоценные записи Стэну, и тот совершенствует свои выступления в качестве медиума, а затем — чтобы завоевать доверие магната Эзры Гриндла и привести его в лоно Святой Церкви. Стэн даже просит свою жену Молли выступить в роли воплощения давно умершей женщины, которую любил старик. Она должна прогуливаться среди деревьев по его владениям, словно призрак. Но, напуганная святотатством такого поступка, она проговаривается в самый ответственный момент выступления. Стэн вынужден покинуть город. Лилит отдает ему деньги, которые Гриндл вверил ей на хранение. Все же на всякий случай она подменила все крупные купюры на однодолларовые. Заметив это, Стэн возвращается к Лилит и понимает, что она ему не по зубам: Лилит обращается с ним как с пациентом и даже грозит засадить его в психушку. Этот удар, который Зина предсказала гаданием на Таро (равно как и смерть Пита), слишком тяжел для него. Он начинает пить, живет где придется и нанимается на ярмарку «цирковым уродом»: эти люди, пробуждающие в публике самые чудовищные и низменные инстинкты, всегда завораживали Стэна; как правило, это несчастные, убогие создания, которых представляют зрителям как полулюдей-полуживотных. Одна из главных особенностей «урода» — умение сожрать живьем целую курицу. Стэн охвачен приступом белой горячки, но в этот момент его узнает и успокаивает Молли.

♦ Джордж Джессел, знаменитый актер мюзик-холлов, ставший продюсером, выкупил для студии «Fox» права на странный роман Уильяма Линдзи Грешэма, каждая глава которого названа по имени одной из 22 карт Старшего аркана Таро. Тайрон Пауэр, желая обновить свой имидж, потребовал себе главную роль, чем немало удивил и самого Джессела, и большого босса Зэнака (см. великолепное исследование Бернарда Айзеншица во французском переиздании книги ― «Le charlatan» [Christian Bourgeois, 1986]). Пауэр требует, чтобы постановку доверили Гулдингу, который годом ранее подарил ему оригинальную роль в Лезвии бритвы, The Razor's Edge, 1946, по Сомерсету Моэму. Гулдинг, прекрасно работавший с актрисами (Гарбо, Бетти Дэйвис), сам был эксцентриком и маргиналом. (Бывало, требовал проводить съемки исключительно по ночам под тем предлогом, что только так актеры работают в полную силу.) Он питал тайную страсть к диковинным персонажам, но неровное и зачастую академичное развитие его карьеры не позволило ему удовлетворить эту страсть сполна. Однако в Аллее кошмаров он широко заявил о своих возможностях, сделав главным героем необычного «злодея»: в 1-ю очередь это человек, увлеченно наблюдающий за всяким падением — в том числе своим собственным, которое, по его мнению, неизбежно. Он лишь потому так наловчился обманывать других и пользоваться их доверчивостью, особенно в духовных материях, что сам, как бы ни отпирался, подвержен суевериям. Неизвестно, верит ли он в бога, но он точно верит в Судьбу, Провидение, Рок, особенно — в их разрушительную силу. Пауэр замечателен в этой роли — как, впрочем, и в других, где он демонстрирует невероятное разнообразие таланта и, в частности, способность создавать двойственные характеры (см. В старом Чикаго, In Old Chicago*). Джулз Фёртмен написал плотную, насыщенную, лаконичную экранизацию романа с великолепным ритмом, где многие события происходит за кадром, чем только разжигают воображение зрителя — даже при том, что некоторые сцены довольно поверхностны (вынужденное бракосочетание Стэна и Молли). Подвижный, тревожащий, ледяной режиссерский стиль Гулдинга, подкрепленный восхитительной операторской работой Ли Гармса, исследует дно американского шоу-бизнеса. Персонажа Пауэра он превращает в человека из толпы (во многих планах мы видим, как он ходит среди людей, словно лис, подстерегающий жертву), а затем — в человека, стоящего над толпой, поскольку в этом сложном характере живет опасное ощущение превосходства и всемогущества, которое, впрочем, герой сам четко обозначил (см. 1-ю сцену, где он перечисляет причины, по которым любит выступать на ярмарках). Хотя самый финал (встреча с Молли) кажется слегка натянутым хэппи-эндом, развязка в целом (Карлайл становится тем самым «уродом», на которого завороженно смотрел в начале фильма) не несет в себе никакой морали и подчиняется роковой логике, на всем протяжении фильма управлявшей сюжетом и персонажем.