Узнав, что костер для нее уже готов, она признается, что голоса ее обманули, и подписывает акт отречения. Так она снова возвращается в лоно церкви. Стогамбер в ярости сообщает об этом графу Уорвикскому, который предпочел держаться в стороне от процесса. Услышав объявление о своем пожизненном заключении, Жанна восклицает: «Разжигайте огонь! Мои голоса были правы!» Ее уводят солдаты графа Уорвикского впрочем, если бы она не разорвала бумагу, исход был бы тем же. Инквизитор не возражает. В глубине души он считает, что если на суде и была допущена ошибка, то это не такое уж большое зло, поскольку в его глазах, как он признается пораженному Кошону, Жанна невиновна: она не поняла ни одного слова, сказанного на процессе.

Жанну ведут на костер через негодующую толпу. Когда загорается огонь, Стогамбер, самый пылкий обвинитель Жанны, более всех страдает от этого зрелища. Теперь он знает наверняка, что проклят. Он увязывается за графом Уорвикским, которого раздражает его несдержанность. «Уймитесь, мэтр Стогамбер», — ледяным тоном говорит ему граф Уорвикский.

Возвращение в комнату короля. Появляется Кошон. После смерти он был отлучен от церкви; его тело выбросили в сточную канаву. Дюнуа по-прежнему жив. Он подтверждает, что англичан повсюду прогнали из Франции. Появляется некий солдат — тот самый англичанин, который по просьбе Жанны сколотил на костре крест из 2 деревяшек. Это единственный добрый поступок, совершенный им за всю жизнь, и каждый год солдат получает за него 1 день свободы, который он может провести за пределами ада. Путешествуя через вечность, он сообщает раздосадованному королю, что во Франции, откуда пришлось выгнать немцев, установилась республика. Наконец, все призраки, кроме Жанны, исчезают. Король снова ложится в постель. Оставшись одна, Жанна спрашивает: «О Господь, сотворивший эту прекрасную землю! Сколько еще пройдет времени, прежде чем она примет твоих святых? Сколько пройдет времени?» Король, по-прежнему неспокойный, поворачивается к стене.

♦ Святая Иоанна — один из редких проклятых фильмов в истории кинематографа. Он не только был освистан публикой и разорван на клочки критикой, но приобрел очень незаслуженную репутацию: фильма, извратившего пьесу Шоу. Английские критики были на этот счет особенно жестоки и несправедливы. Как Преминджер мог извратить пьесу Шоу, если с годами все больше приближался к творчеству Шоу, если его так многое роднило с английским писателем, если у них было так много точек пересечения: скептицизм, склонность к парадоксам, отказ от сентиментальности и под оболочкой холодности и застенчивости — подлинная доброта? В Святой Иоанне — как в пьесе, так и в фильме — тяга к парадоксам громко заявляет о себе в одновременно реалистичном и мифическом образе главной героини, который может понравиться (и не понравиться) и агностикам, и верующим. Парадоксально и изложение ее судьбы: на первый взгляд оно объективно, но с таким же успехом может оказаться лишь горячечным сном слабоумного монарха.

Святая Иоанна — не только верная экранизация Шоу, но и стопроцентно авторский фильм. Как и в Лоре, Laura*; Веере, The Fan*; Здравствуй, грусть, Bonjour tristesse* и т. д., реальность тут видится издалека, словно из Зазеркалья, со стороны вечности — так лучше видна вся сложность и деликатность этой реальности, нежели в призме скорых поверхностных суждений. (Идея представить историю Жанны во флэшбеках, отталкиваясь от сна Карла VII, принадлежит Преминджеру и Грэму Грину, которые воспользовались в этих целях эпилогом пьесы Шоу. В пьесе события изложены в хронологическом порядке.)

Жанна, которую Джин Сибёрг воплощает с гениальной непосредственностью и достоверностью, — настоящая героиня Преминджера, упрямая и чарующая, многоликая и все же цельная, чья победа обернется трагедией. Потаенная сердцевина картины — и то, что больше всего интересовало Преминджера в пьесе Шоу, — это отношения между Дюнуа и Жанной. Через них, как это часто случается в фильмах Преминджера, мы видим, что любовь лишь тогда достойна зваться любовью, когда ей не суждено состояться. Нежные платонические отношения между Жанной и Дюнуа — лишь одна из многочисленных зарисовок Преминджера на тему несостоявшейся любви, зачастую приправленных душераздирающей грустью. Любовь здесь — это хрупкое неутоленное чувство; в нем больше наполненности, чем где бы то ни было.

В постановке Преминджер довел до высочайшего технического мастерства пристрастие к длинным планам: сложным, извилистым, ползучим, преображающим, как в сцене игры в классы, пространство сцены в пространство экрана. Кинематограф почти всегда тянется к театру и становится самим собой лишь в результате суровых самоограничений, некоей алхимии, на которую способны только очень немногие режиссеры. Преминджер зарекомендовал себя мастером этой алхимии. Когда она удается, слова в какой-то степени теряют власть; и то, что на театральной сцене служило объяснением, вновь оборачивается тайной за аквариумным стеклом экрана.

Преминджеру не раз доводилось создавать картины глобальных масштабов на основе маленьких сюжетов. В случае со Святой Иоанной он взял глобальный сюжет и создал на его основе личную, потайную картину, сделанную для собственного удовольствия и предназначенную для очень узкого круга избранных — и уж они в данном случае удовлетворены абсолютно.

N.B. Короткометражный фильм, длящийся около 20 мин, Создание фильма, The Making of Movie, снимался Томом Райаном одновременно со Святой Иоанной и пересказывает основные этапы ее зарождения и съемок. В нем содержится план, где Джин Сибёрг кричит от ужаса на костре, когда ее чуть было не касаются настоящие языки пламени. Впоследствии эти кадры в картине были заменены на другие, снятые при помощи технического трюка.

БИБЛИОГРАФИЯ: Marjorie Mattern, Saint Joan, Royal Publications, New York, 1957 — пересказ фильма, иллюстрированный фотографиями Боба Уиллоуби; в приложении содержится рассказ о съемках (в частности, на фотографиях запечатлена работа над техническим трюком, при помощи которого, после чудом предотвращенного инцидента, можно было снимать Джин Сибёрг безо всякого риска, проецируя на нее отражение пламени, разожженного вдали). Автор напоминает, что перед началом съемок в Лондоне основные сцены 3 недели репетировались в полном объеме и в декорациях фильма.

Sant Tukaram

Святой Тукарам

1936 — Индия (135 мин)

· Произв. Prabhat Film Со.

· Реж. ВИШНУПАНТ ГОВИНД ДАМЛЕ и ШЕЙК ФАТТЕЛАЛ

· Опер. В. Авадхут

· Муз. Кешаврао Бхоле

· В ролях Вишнупант, Гаури, Пандит Дамле, Кусум Бхагават, Шри Бхагават, учитель Чхоту, Б. Нандрекар.

В XVII в. на западном берегу Инда в Даху живет Тукарам, святой человек, сочиняющий песни во славу своего бога Пандуранга. Его жена, неисправимая ворчунья, жалуется, что он не способен прокормить семью. Устав слышать от мужа про бога Пандуранга, она тащит больного сына в храм к ногам статуи и осмеливается дерзить богу. Чудо — мальчик выздоравливает и прыгает от радости. Деревенский брамин Саломало завидует авторитету Тукарама и всеобщему восхищению перед ним. Он утверждает, будто Тукарам крадет песни его сочинения, хотя на самом деле именно Саломало обворовывает святого. Под предлогом того, что жена Тукарама сквернословила в храме, Саломало перестает пускать в него самого Тукарама. Последний наконец прислушивается к упрекам любимой жены и решает найти работу. Одни крестьянин поручает ему следить за своими полями. Саломало приказывает своим людям выпустить на эти поля скот, чтобы вытоптать их. Но после этого урожай оказывается в 10 раз больше обычного. Саломало не унывает и посылает свою любовницу соблазнить Тукарама. Но в результате она сама преображается под духовным влиянием мудреца. Тогда Саломало подговаривает местного эрудита, подкованного в религиозных науках, вступить в спор с Тукарамом. В противоречивой теологической дискуссии Тукарам отстаивает мысль о том, что священные писания могут быть разными, но суть у них одна; после завершения дискуссии ему приказывают бросить все свои музыкальные сочинения в реку. Он подчиняется, а затем постится 13 дней, пока четверорукая богиня, выйдя из волн, не возвращает ему рукописи. Эрудит падает к ногам Тукарама. Тот отказывается от подарков царя, и последний тут же становится его учеником. Появляются враги царя с оружием в руках. Их обращают в бегство существа, порожденные статуей Пандуранга. 16 февраля 1652 г. Тукарам поднимается в небесное царство на паланкине, установленном между крыльями гигантской птицы.