- Много ли стариков, страдающих старческим слабо­умием, в Траверз-Сити?- спросил я Джека. - Действи­тельно ли их число растет, как утверждает Брюич?

- Да, растет и даже больше, чем у него, - сказал Джек. - В настоящее время мы содержим свыше 40 про­центов таких больных, и число их растет скачкообразно. Дело обстоит так, - объясняет Джек. - Бедных стариков направляют к нам семьи, где их поведение становится не­терпимым. Поступают они также из частных лечебниц. Иногда их присылают районные богадельни, которые не могут справиться с их плохим поведением.

Это может превратиться, если уже не превратилось, в первостепенную медицинскую проблему национального масштаба.

Джек Фергюсон готов вывернуться наизнанку, чтобы как-нибудь задержать процесс умственного распада у стариков Но как он смеет даже подумать об этом? Что может более неизбежным, чем старость? Что может быть быть более необратимым, чем старческое слабоумие? И что может быть более неисправимым, чем рассудок дементного старика, если вспомнить, что слово «дементный» означает полное отсутствие рассудка?

Как можно восстановить то, что уже не существует?

- Каким же я был тупицей!- говорит Джек, вспоми­ная первоначальные свои представления о возможности помочь несчастным старикам. - Более четырех лет я искал общий лечебный фактор для всех видов безумия...

Он продолжает искать ошибку, вкравшуюся в его рас­суждения. Почему он отделил старческое слабоумие от шизофрении и других функциональных психозов? Зачем он обманывал себя, считая, что у стариков какая-то особая форма безумия? Для этого были, конечно, некоторые осно­вания: когда патологоанатомы исследуют мозг умерших сумасшедших стариков, то у многих из них они находят признаки перерождения. Артериосклероз. Совершенно пра­вильно. Старческий возраст. Неизбежно. Но когда те же патологоанатомы осматривают мозг у других умерших стариков, с теми же симптомами психической болезни, они не находят в них ничего. Никакого перерождения...

Джек не переставал обдумывать эту тайну старческого слабоумия в. длинные бессонные ночи, а бессонных ночей у него было достаточно. Надо, конечно, признать, что при старческом слабоумии симптомы несколько отличаются от других видов безумия. У бедных стариков наблюдается преимущественно спутанность сознания. Они не знают, где находятся, и часто не разбираются в категориях вре­мени: сегодня ли, вчера, завтра или десять лет назад. Они могут живо вспомнить то, что произошло пятьдесят лет назад, и совершенно забыть то, что случилось сегодня, в Десять часов утра.

Но бывают и другие виды безумия у стариков, когда симптомы болезни в точности совпадают с признаками той или иной формы шизофрении или всех ее форм, взятых вместе, что встречается часто у молодых людей.

Когда Джек не может уснуть, он уж больше не хватается за барбитураты.

- Я просто сажусь работать, - говорит он. - Рабо­та - это мой конек. Так как я всю ночь мотаюсь взад и вперед, то не могу спать в одной комнате с Мэри.

Ночь за ночью он просыпается после трех-четырехчасового сна и в тиши ночной набрасывает черновики науч­ных статей своим наклонным, разборчивым и неуклюжим почерком. Или же рисует шестиугольники и пятиугольники химических формул несуществующих органических соеди­нений, не ясных никому, кроме Фергюсона.

- Потом я начинаю чувствовать утомление и иду спать, - говорит Джек.

- И вот - может быть, в одну из этих бессонных ночей - Джек нашел способ, как помочь бедным сума­сшедшим старикам. Это не новое лекарство. Это только то, что он называет «общим целебным фактором». И вовсе не старческий склероз мозга он должен лечить. Для этой бо­лезни пока не существует лечения. И не симптомы болез­ни - спутанность сознания, потеря ориентировки, забыв­чивость - должен он взять под обстрел. Нет...

Джек проделывает полный круг в обратном направ­лении - к лоботомическому периоду в Логэнспорте и серпазил-риталиновому лечению в Траверз-Сити. Он должен лечить то, что служит основанием для отправки и молодых и старых в психиатрические больницы. Это их поведение, которое доходит до такой степени ненормальности, что больной становится нетерпим в общежитии даже для самых близких и любящих его людей.

Он должен лечить ненормальное поведение.

И если ненормальное поведение - это сверхактивность, или слабоактивность, или смесь того и другого, то почему не применить для лечения стариков те же лекарства, ко­торыми он нормализует поведение шизофреников?

Это будет, конечно, нелегко. Это прибавит еще сотни больных к той многосотенной массе, которую уже лечат и наблюдают его сестры-надзирательницы. Это сотни но­вых «профилей поведения», представляемых ему для ана­лиза. Но что поделаешь! Придется еще подсократить часы сна...

Создавалось впечатление, что все пережитое в бурные дни Гэмлета и в закрытой палате развязало в нем неудер­жимый прилив энергии. Это был уже не водоворот, а скорее стремительная полноводная река. Известно, что люди, в которых бушует дикая энергия под спокойной внешностью отличаются бесстрашием.

То же происходило теперь с Джеком. Ему было на все наплевать.

- Больные, которых мы охотно берем из приемного отделения, - сказал Джек, весело подмигивая, - это те, у которых на картах стоят пометки: прогноз плохой... необходим специальный дежурный пост... типичная старческая дегенерация... Вот на таких-то мы и пробуем свои зубы. Нам не нравится слово «неизлечимый».

Сэлли Энн семьдесят лет, и диагноз у нее - старче­ский психоз. Она требует постоянной помощи для удовле­творения элементарных потребностей жизни. По ночам она бродит. Больные выталкивают ее и бьют. Одна па­лата за другой обращается - и вполне основательно - с требованием о ее переводе. Это такой абсолютный идио­тизм, что самой доброй и заботливой надзирательница не под силу с ней справиться. Она стала ничьей Сэл­ли Энн.

Серпазил, которым начали ее угощать, лишает ее жиз­недеятельности и страшно угнетает. К серпазилу добав­ляют риталин - и Сэлли Энн лезет на стену. Но сознание ее чуть-чуть пробуждается, хотя и с большими колеба­ниями. Сестры-надзирательницы непрерывно жонглируют дозами успокоительного серпазила и стимулирующего ри-талина, и постепенно - через несколько месяцев - ее по­ведение колеблется меньше и она становится доступной для обслуживающего персонала. Удается даже подсмо­треть, как она глядится в зеркало.

Члены семьи приходят навестить ее. «Первый раз за много лет она узнает меня», - говорит один из них.

И вот наступает великий день. Сэлли Энн делает пер­манент.

- Это было поворотным пунктом, - говорит Джек. - С Детской радостью она принимала всеобщие компли­менты.

По истечении восьми месяцев родные выразили жела­ние взять ее домой. Теперь она - полноценный работник в хозяйстве; три раза в день она принимает маленькие дозы серпазила с риталином, и семья любовно о ней за­ботится. Сестры и лекарства вернули ей то, что ушло, ка­залось, безвозвратно.

На очередном заседании Американской медицинской ассоциации в декабре 1955 года - это был конгресс моло­дых американских врачей для повышения квалификации - доктор Дж. Т._Фергюсон из Траверз-Сити, штат Мичи­ган, сообщил, как можно улучшать поведение стариков сер-пазилом и риталином. Газеты почтительно предоставили ему свои первые страницы. Доктор Говард Рзск поместил в «Нью-Йорк тайме» восторженную статью о Джеке Фергюсоне, восстанавливающем сознание у слабоумных ста­риков.

Из доклада выяснилось, что Сэлли Энн отнюдь не ока­залась малоутешительной «серией из одного случая». Из 215 старух в возрасте от шестидесяти до восьмидесяти четырех лет с ясной картиной старческого психоза, - из 215, казалось бы, безнадежных старух - 171 показала явное .улучшение, и большинство из них - весьма значительное. Фактически половина из этих 215 больных, семьи которых и не ждали, что они когда-нибудь вернутся, были готовы для отправки домой.

Несмотря на столь замечательные результаты, некото­рые из коллег Джека, работавшие в других отделениях больницы, пренебрежительно относились к фергюссоновскому методу лечения. Это враждебное отношение как раз помогло Джеку провести изящную демонстрацию. Оно дало ему возможность поставить контрольный опыт без предварительного планирования. Эти 215 старух, о кото­рых доложил Джек, составляли примерно треть всех боль­ных этой возрастной группы в больнице Траверз-Сити. Как же обстояло дело с остальными двумя третями боль­ных в возрасте от шестидесяти до восьмидесяти четырех лет в других отделениях больницы?