- Всё будет хорошо, родная, - мама улыбнулась и дотронулась горячей ладонью до моей щеки. - Я хочу попросить тебя, если когда-нибудь ты встретишь своего отца, скажи, что я простила его. А теперь иди, я устала и хочу спать.
Я долго лежала без сна и думала об отце. Мне уже совершенно не важно было, что произошло у них с мамой. Я поняла, что бы там ни было, а мама любила его. Как же мне хотелось в эту минуту, чтобы он был с нами...
Этой ночью мамы не стало... Она навсегда осталась в моей памяти молодой, красивой, с лёгкой улыбкой на лице, озарённом внутренним светом.
------------------------------------------------------------------------
Похоронили маму на городском кладбище, и я дни напролёт просиживала у могилы и плакала. Казалось, слёзы никогда не кончатся. По ночам я долго лежала без сна и вспоминала, вспоминала, вспоминала... Однажды мне приснилась мама. Она ничего не говорила, просто парила над верхушкой старого тополя во дворе и улыбалась. А потом вдруг обернулась белой птицей и, взмахнув крылом, растаяла в сини летнего неба. И лишь маленькое, лёгкое пёрышко доверчиво опустилось в мою раскрытую ладонь. Странно, но в то утро я проснулась с чувством покоя и желанием жить. Мама и оттуда, с высоты своего вечного полёта заботилась обо мне.
Потом был мединститут: перешитые из маминых платья, стипендия, батон с молоком на завтрак, обед и ужин, перестроечные очереди за этим батоном, купоны, талоны, отоварить которые у меня всё равно не получалось - не было ни денег, ни времени. Я училась с фанатичной одержимостью, засыпая, порой, в читальном зале библиотеки или в метро. Передо мной была цель - победить монстра, убившего маму. Когда подошло время выбора специализации, сомнений не возникло - онкология. Я мечтала о научных открытиях, о том, как смогу спасти миллионы людей, задыхающихся в цепких клешнях рака. Но после окончания попала по распределению в детский онкогемотологический центр - единственную в стране больницу, где лечились дети со злокачественными заболеваниями крови.
Будни детской онкологической клиники - это постоянный нечеловеческий труд. Нужно уметь быть одновременно психологом, воспитателем, актёром, но не забывать при этом, что ты - врач. Дети - особые существа. Они живут, даже когда уже не остаётся надежды: с нетерпением ждут новый мультфильм по телевизору, играют в куклы, укладывая их в постель и прилаживая к тоненькой ручке Барби "капельницу", сделанную из соломки для коктейля, демонстрируют модели, повязывая ленточки вокруг облысевших от химии и облучения головок, встречают Деда Мороза, водят хороводы у ёлочки и смеются, смеются, смеются. А в глазах их матерей только страх, отчаяние и боль.
Поначалу казалось - не смогу, не выдержу, не пойду больше на работу. Но утром, оторвав тяжёлую голову от промокшей от слёз подушки, я натягивала на лицо неизменную добрую улыбку и, оставив свои страхи и сомнения снаружи, переступала порог больницы. Меня захватывал водоворот дел - надо сделать записи в картах, просмотреть снимки и результаты анализов, провести обход, поговорить с родителями, посмотреть базу данных о подходящих донорах для пересадки костного мозга, почитать обещанный стишок маленькому Мите из третьей палаты, убедить родителей Андрея не забирать его домой, а попробовать ещё один курс химиотерапии, успокоить бабушку Алеси и при этом улыбаться, даже если хочется плакать.
И мне это удавалось. Во всяком случае, до того дня, когда в одной из палат, которые я вела, появилась новая пациентка - четырнадцатилетняя Арина с диагнозом "Острая нелимфобластная лейкемия". Девочка уже прошла несколько курсов химиотерапии по необходимой схеме, но улучшение не наступало. Необходима была пересадка костного мозга.
Когда я впервые шла в палату к Арине, мне, почему-то, было очень тяжело. Трудно сказать, почему, возможно, я просто устала... Девочка сидела на кровати - маленькая, худенькая. В её глазах уже не было ни страха, ни надежды, и моё сердце сжалось от нежности и жалости к этому измученному существу.
-Привет.
В ответ она неожиданно улыбнулась, моргнув большими синими глазами без ресниц.
-Хочешь? - порывшись в кармане, я выудила из него свеженький шоколадный батончик.
-Не-а, - Арина помотала головой. - Булочку с корицей хочу, с молоком. Как папа любит. Мне принесли, но у меня аппетита не было.
Я достала из тумбочки пакетик с булочками, налила в стакан молока...
-Посидите со мной? - придвинула она поближе ко мен пакетик с булочками. Я взяла одну и надкусила, понимая, что булочки были лишь предлогом задержать меня.
-А у Вас волосы красивые. Тёмные и волнистые. Как у моего папа. У меня раньше были такие же, ещё до химии, - вздохнула она. Я погладила её по голове с редкими блеклыми волосиками.
- Они вырастут, - сказала я.
Так мы подружились. Каждую свободную минуту я старалась забежать к ней, подбодрить, поддержать, поговорить с ней и с её невысокой светловолосой мамой. Как-то так получилось, что я так ни разу и не встретила отца девочки - он много работал и навещал дочь только по вечерам. Арина всегда улыбалась навстречу. А я, лихорадочно пытаясь скрыть волнение, рассказывала ей о каких-то забавных пустяках, перебирая тем временем в голове все возможные варианты лечения и прогнозы. Тем временем состояние моей пациентки ухудшалось, и невозможно было больше медлить с операцией. Девочка умирала, таяла, как бледная восковая свеча, зажженная у иконы. Эта юная пациентка была мне очень близка и я переживала за нее, как когда-то за маму. И боролась за каждый новый день для нее. К сожалению, костный мозг матери и отца девочки не подходил. Братьев-сестёр у Арины не было. Я проверяла и перепроверяла базу данных, но тщетно - у моей маленькой подруги была очень редкая группа крови - IV с отрицательным резусом. Такая же группа крови была и у меня. А ведь это шанс, один из сотни тысяч, но всё-таки шанс. Я помчалась в лабораторию.
Ответ ошеломил меня и наполнил сердце надеждой - мой костный мозг подходил по шести параметрам из шести необходимых! Можно готовить девочку к пересадке!
--------------------------------------------------------------------------
Я пришла в себя после наркоза, почувствовала ноющую боль в спине и улыбнулась. Я была уверена, что Арина будет жить. Дверь, тихонько скрипнув, приоткрылась, и в палату вошёл высокий, седой мужчина с цветами.
- Спасибо Вам, доктор! - сказал он, положив букет на край моей постели. - Вы её спасли.
Он поднял на меня полные благодарных слёз глаза, и я внезапно узнала в этом поседевшем человеке темноволосого парня, обнимающего мою маму на одной из студенческих фотографий и мужчину, приходившего во сне, в ту ночь, когда мама заболела. Наши взгляды встретились, и я заметила, что он вздрогнул.