Людей было немного сегодня вечером, и, так как мы сели в почти пустой поезд, Обри рассмеялась из-за этого факта.

- Я такое вижу в первый раз в метро за все время, - сказала она. - Мне обычно приходится бороться за свое собственное крошечное пространство.

- Хм. - Я не позволил ей сесть, вместо этого сделал так, чтобы она стояла рядом со мной. - Как на самом деле прошло твое прослушивание сегодня? Наверняка, ты можешь сказать что-то большее, чем хорошо.

- Я плакала, когда отправляла это сообщение. Я была ошеломлена.

Я поднял бровь.

- Я сыграла Одетту/Одиллию в Лебедином озере на профессиональном уровне. - Она выглядела так, будто вот-вот расплачется. - Я до сих пор не могу в это поверить... Все мои мечты реально сбываются.

- Может быть, ты призвана сыграть эту роль... - Я вытер покатившуюся слезинку из глаз.

- Может быть. - Она наклонилась ближе. - Я просто счастлива, что они дают нам на следующие несколько дней выходные... Я думаю, что буду в состоянии расслабиться и не так отставать от новостей. Ты знаешь, на самом деле есть какое-то подобие жизни за пределами танцевального зала.

- Ты могла бы провести больше времени со мной, если хочешь отдохнуть. Новости в этом городе переоценены и в основном неправдивые.

- Правда?

- Да, - сказал я, глядя ей в глаза. - Я не верил бы и половине дерьма в любой из этих статей.

Она улыбнулась. - Ты слышал что-нибудь о грандиозном заседании суда, которое будет на этой неделе?

- Я уверен, что оно не одно.

- Нет... - Она покачала головой. – Не такие, как это...

Я колебался. - Что делает его настолько особенным?

- Это более интригующее, чем особенное... Оно про двух адвокатов, которые когда-то разделили фирму, они ведь оба были важными шишками. Один из них даже выиграл у правительства свое самое первое дело.

- Видимо, это была удача.

- Я так не думаю. - Она посмотрела мне в глаза. - Я читала стенограммы. Он точно знал, что делает, и приговор фактически затронул государственную политику.

Я ничего не сказал.

- Но дело в том, что он так и не получил признания за свою работу – это со слов людей, которые знали детали, понимаешь? - Она замолчала. – Но, так или иначе, из того, что я прочитала и сопоставила, кажется, он ложно обвинялся в длительном перечне федеральных обвинений несколько лет спустя.

- Обри...

- Похоже, все пестрили этой историей - все газеты, все выпуски новостей, но правды так никто не узнал и несколько месяцев спустя, а его имя было уже запятнано.

Я смотрел на нее, умоляя остановиться, но она продолжала.

- Обвинения все еще находятся на рассмотрении против его старого партнера и по сей день, вот, сколько их там было. Но он, этот порядочный юрист с чертовски послужным списком, просто исчез. Испарился.

- Если бы он был таким порядочным, то я уверен, что не сделал бы так.

- Думаешь?

- Да, - сказал я.

- Я тоже так думала... - Она искала в моих глазах ответы. - Но мне кажется, что парень, о котором я говорю, способен на все.

- Какие там имена в этом деле, о котором ты говоришь?

- Обвиняемый Кевин Харт, а главным свидетелем является Лиам Хендерсон.

- Я загуглю сегодня вечером. - Я вздохнул, не желая продолжать этот разговор.

Голос через динамики объявил нашу остановку, и я снова взял ее за руку.

- Я знаю, что ты заставила меня согласиться на условия, - сказал я, глядя на нее, как только мы вышли из метро, - но ты можешь принять одно из моих?

- Зависит от того, что это такое.

- Задашь все свои серьезные вопросы после ужина.

- Это на него мы сейчас идем?

- Нет, - я повел ее вверх по ступенькам. - Я бы не посмел. Я не хочу, чтобы ты обвиняла меня в плохом обращении с тобой, как во всех других свиданиях.

- Означает ли это, что ты не будешь заниматься сексом со мной в конце?

- Это означает, что я не оставлю тебя в конце.

Она покраснела, и я поцеловал ее в лоб, когда мы шли по улицам мигающих огней и светящихся рекламных щитов.

Она не говорила больше ничего, когда мы переходили из квартала в квартал, только краснела каждый раз, когда я смотрел на нее.

- Вот, - сказал я, останавливая ее, когда мы подошли к нашему первому пункту назначения.

- Бродвей? - Она посмотрела на театр «Маркиз».

- Ты упомянула, что не имела возможности приехать сюда до сих пор, - сказал я. - Я раньше приезжал сюда все время, когда жил здесь...

- Все время?

- По крайней мере, один раз в неделю. - Я открыл дверь для нее. - Дважды, когда показывался этот особый спектакль. - Я указал пальцами на надпись «Смерть коммивояжера», прежде чем дать наши билеты работнику театра.

Она улыбнулась, когда он повел нас к собственному балкону и предложил нам бесплатное вино, поскольку мы прибыли очень рано.

- Я бы никогда не пригласила тебя на драму, - сказала она, сделав глоток из своего бокала. - Ты никогда не говорил мне об этом раньше.

- Я на самом деле едва не пошел в театральную школу, а не юридическую.

- Что заставило тебя изменить свое желание?

- Юридическое образование привлекает более высокий процент кисок.

- Что?! - Она закатила глаза, смеясь. - Я серьезно.

- Я получил большую стипендию для юридической школы. - Я с трудом подавил желание притянуть ее к себе на колени. - Лучшее решение, которое я когда-либо принял.

Она открыла рот, чтобы ответить, но огни стали тускнеть, и она наклонилась ко мне ближе, шепча. – Мне бы понравилось видеть тебя в качестве актера... Я думаю, ты бы был действительно хорош в этом.

Я почувствовал, что она положила руку на мое бедро. - Я не думаю, что хотела бы увидеть, как ты играешь что-то серьезное, однако. Я думаю, что предпочла бы…

- Ты собираешься разговаривать всю пьесу, Обри? - Я прервал ее, не обращая внимания на ее красноречивый взгляд, такой страстно желающий, нуждающийся.

- Разве мне нельзя комментировать? – Она казалась обиженной. – Мне также нельзя это делать до окончания ужина? Если это так, зачем тогда было вести меня в театр? Почему бы тебе…

- Я видел эту пьесу миллион раз... - Я прижал палец к ее губам, когда главный актер поднялся на сцену. - И хотя я хочу, чтобы ты тоже ее посмотрела, но если предпочитаешь, чтобы я развлек тебя по-другому, просто скажи мне.

- Что?

- Этот балкон входил бы в список утвержденных мест? - Спросил я. - Если бы я трахнул тебя здесь, ты бы все еще считала меня джентльменом?

Ее глаза расширились, и она быстро убрала руку с моих коленей. - Я просто дразнила тебя, Эндрю...

- Я знаю. - Я поцеловал ее в шею. - И я говорил тебе много раз, что не понимаю, сердишься ты на меня или нет...

Она втянула воздух, когда я просунул большой палец под ее трусики.

- Я перестаю задавать вопросы, - сказала она. - Я буду смотреть пьесу...

Когда она повернулась лицом к сцене, я поднялся со своего места и встал на колени перед ней.

- Эндрю? - Прошептала она резко, когда я развел в стороны ее бедра. - Что ты делаешь?

- Удостоверяюсь, что тебе нравится шоу.

Я не дал ей возможности ответить. Быстро сорвал трусики и уткнулся головой между ее ног, работая своим языком на ее голой киске, наслаждаясь вкусом, по которому я скучал несколько месяцев. Я всосал ее клитор губами, закрыв глаза, поскольку он набух в моем рту.

- Эндрю... - Она застонала, когда сжала ноги вокруг моей шеи, схватилась за волосы и попросила меня замедлиться.

Я не мог. Она была такая чертовски хорошая на вкус.

Я проник языком глубже в нее, желая каждую часть сделать своей.

Ее бедра начали отрываться от сиденья, и я толкнул их назад, наказывая более сильными толчками пальцев внутри нее и командуя ей остаться на месте.

- Я не могу... – Она снова пошевелила бедрами. - Я не могу...

Раздались громкие аплодисменты в театре под нами, отражаясь эхом от стен, когда первая сцена закончилась.

Я начал сосать ее клитор жестче, устремив свой язык в нее до тех пор, пока она не смогла бы прокричать мое имя через театр.