Тут только он заметил, что с ним нет его рапиры, ее вырвали у него в пылу борьбы, вызванной его удалением. Желая во что бы то ни стало вернуть свою рапиру, он принялся изо всех сил стучать рукояткой своего кинжала в дверь и кричать во все горло, чтобы ему возвратили его оружие, но на крики его никто не обращал внимания, и дверь оставалась закрытой. Страшно обозленный, он бросился бежать по улицам, в надежде найти какую-нибудь шайку воров или бродяг, которые помогли бы ему взломать дверь таверны. Но вино, выпитое им в этот вечер, оказало свое действие теперь, и поэтому, когда он вдруг с разбегу наскочил на какого-то человека на улице, он был так ошеломлен этим, что даже забыл, зачем и куда он бежал.

— Что за черт! — крикнул ему встречный и потом, переменив вдруг тон, воскликнул, — как это ты Мерриот! Вот приятная встреча, возьми свои два шиллинга и никогда не смей говорить, что Кит Боттль не платит своих долгов. Я только что проводил своего юного друга до его квартиры, это лучшее, что я мог сделать для него. Но что ты делаешь тут, Мерриот? Пойдем-ка лучше со мной на улицу Тернбуль, так есть один домик, где всегда радостно приветствуют Кита Боттля. Последнее время, правда, я впал там в немилость, но в настоящее время в карманах у меня опять звенят деньги, и нас примут с распростертыми объятиями.

Обрадованный этой неожиданной встречей Мерриот взял под руку капитана и отправился с ним на улицу Тернбуль. Кит постучал в дверь одного из домов несколько раз, прежде чем отозвались на его стук. Наконец, во втором этаже открылось окно, и хриплый женский голос спросил, кто там стучит.

— Неужели ты не видишь по моему красному носу, что это Кит Боттль? — ответил капитан.

Женщина крикнула ему, чтобы он подождал минутку, и исчезла из окна.

— Вот видишь, юноша, — прошептал Кит, — для меня открыты двери даже и в самый поздний час ночи. По правде говоря, я немного боялся, что меня встретят не особенно ласково, но, по-видимому, старые счеты забыты, и мы превесело проведем здесь время.

Вдруг раздался плеск воды, к ногам обоих мужчин вылилась целая лужа помоев, в окне показались на минуту две поднятые руки и ушат; затем все это скрылось, и окно захлопнулось.

Боттль произнес проклятие и спросил Геля:

— Что, тебе попало на платье?

— Чуть было не попало, — ответил Гель улыбаясь: — вот как тебя радостно встречают, Боттль!

Кит страшно рассердился и принялся стучать в дверь дома, осыпая ругательствами живущих в нем. Гель стал деятельно помогать ему. В скором времени послышались крики: воры, помогите, защитите! И вся улица оживилась. Увидев, в чем дело, все эти люди бросились на Боттля и его товарища и принялись тузить их.

Вдруг раздался крик: полиция! Гель, как-то хорошо познакомившийся однажды вечером с полицией за драку на улице, предпочел теперь обратиться в бегство. Спасайся! — крикнул он своему товарищу и бросился бежать, сломя голову. Боттль, по-видимому, бежал за ним, так как он не переставал слышать его голос, кричавший какие-то ругательства.

Гель бежал довольно долго и вдруг остановился, так как заметил, что он совершенно один на улице; он повернул назад, но нигде не мог найти Кита. Тогда он опять пошел дальше, куда глаза глядят, все еще подыскивая себе компанию: чтобы выпить и вдруг увидел вдали огонек: это была небольшая пивная, которая открывалась рано утром; он вошел в нее и приказал подать себе вина.

Хозяин, знавший его, удивился, увидев, что на нем нет ни шляпы, ни пиджака; он предложил ему простую шапчонку и куртку рабочего, так как было очень холодно, и он мог легко простудиться в своем легком костюме. Гель совершенно пассивно позволил надеть на себя куртку и нахлобучить шапчонку, он с удовольствием пил свое вино и только сожалел о том, что нет подходящей компании; все ночные посетители давно разошлись по домам, и могли явиться сюда только ранние утренние гости. В эту минуту в пивную вошло несколько человек рабочих, одетых в простые блузы, с инструментами за плечами; это были, по-видимому, плотники; они спросили себе пива и велели подавать его скорее, так как торопились на работу, но Гелю понравилось их общество, и, не желая так скоро отпускать их, он предложил им выпить за его счет, так как в кармане у него были деньги, возвращенные ему Боттлем. Когда наконец они опять собрались идти дальше, Гелю стало так жаль расставаться с ними, что он пошел за ними и все время уговаривал их зайти еще куда-нибудь выпить по стаканчику пива, но они весело перемигиваясь между собою, уверяли его, что выпьют все вместе, когда дойдут до цели своего путешествия. Они повели его, бережно поддерживая с двух сторон, и хотя он был почти мертвецки пьян, он все же заметил, что шли они очень долго, пока наконец не пришли к каким-то огромным воротам, где их спросил о чем-то, по-видимому, какой-то сторож; затем они прошли дальше и очутились в саду. Тут плотники вдруг остановились и стали совещаться между собою. Они теперь испугались, что привели с собой чужого человека, выдав его тоже за рабочего, и решили поскорее отделаться от него, чтобы снять с себя всякую ответственность. Они бережно опустили его на траву под кустик и быстро удалились в противоположную сторону, а он, очутившись на мягкой траве, сейчас же заснул крепким сном.

Когда он проснулся несколько часов позже, не имея понятия о том, в чьем саду он находится и как попал сюда, он увидел вдруг прямо над собой довольно пожилую даму, стройную и высокую, с белокурыми волосами, с бледным лицом, с темными глазами и темными бровями, она смотрела на него с видимым удивлением. Одета она была чрезвычайно богато, в белое бархатное платье, с узкой тальей и широкой юбкой, на плечах ее был накинут небольшой плащ, вытканный золотом и опушенный горностаем, на голове ее виднелась остроконечная узкая бархатная шляпа. Гель смотрел на нее и с удивлением спрашивал себя, где он видал ее раньше.

— Мадам, — сказал он хриплым голосом, — извините меня, я, кажется, попал нечаянно в ваш сад. Скажите мне, пожалуйста, где я?

Дама внимательно посмотрела ему прямо в лицо, потом просто ответила:

— Вы в саду Уайтгольского дворца. Кто вы такой?

Гель подавил крик удивления, готовый вырваться у него; теперь он понял, где он видал раньше эту даму. Он видал ее на представлении, которое давалось при дворе на Рождестве. Он упал на колени прямо к ее маленьким ногам, обутым в кожаные башмачки, украшенные лентами.

— Я — самый верный и самый почтительный слуга вашего величества, — ответил он.

— Но что же вы тут делаете, черт вас возьми? — спросила его королева Елисавета.

III. Королева и женщина

Хотя королева Елисавета очень часто посылала к черту своих дам и любимых придворных, она, однако, никогда не обращалась так с посторонними, как в настоящую минуту с Гелем. Побудило ее к этому не удивление ее при виде юноши, заснувшего в ее саду в куртке рабочего и шелковых штанах, которые носились только людьми из общества, точно так же, как и бархатный жилет. Она не боялась также, что это будет второй капитан Томас Лей, которого нашли как-то притаившимся во дворце около дверей ее спальни, два дня после раскрытия заговора герцога Эссексского, и которого тогда же и казнили.

Если бы при виде спящего юноши, королеве пришла мысль, что этот человек, притаившийся здесь, убийца, она поступила бы, конечно в данном случае так же, как и тогда, когда, во время Бебингтонского заговора, она вдруг наткнулась в саду на одного из спрятавшихся там заговорщиков, и так как вблизи не было стражи, сумела только одним своим взглядом обратить его в бегство. Капитан ее стражи никогда в жизни не мог впоследствии забыть того выговора, который он получил от нее вследствие подобной его небрежности. В данном случае она была виновата во всем сама, так как капризным тоном приказа своей свите, состоявшей из ее придворных дам, пажей и стражи, остаться дальше в парке и сама отправилась сюда искать уединения. Все эти люди стояли не очень далеко, они не могли видеть ее, но по первому ее призыву готовы были ринуться ей на помощь. Она искала уединения и рассердилась при виде юноши, помешавшего ей в этом.