— Эдвард, — прошептала она его имя и ничего больше, потому что чувствовала, что все то, что они должны сказать друг другу, скоро будет сказано, и знала, что он понимал это, потому что поднес ее ладонь к губам и поцеловал.

Он остановил машину возле одинокого домика на берегу залива, потом взял ее на руки и прильнул к ее губам крепким и жадным поцелуем.

Она прижималась к нему, когда он пронес ее сквозь темноту и поднялся в комнату, залитую молочным отсветом луны и полную аромата моря. Он медленно прижал Оливию к себе, и она своей плотью ощутила, как сильно он возбужден.

Ее груди прижимались к его телу, соски отвердели от соприкосновения с ним, а когда она ощутила его плоть у себя между бедер, она со стоном произнесла его имя.

— Да, — прошептал он хриплым, почти чужим голосом, — да. — Его пальцы стали расстегивать пуговицы одну за другой. Глаза Эдварда походили на темные озера, ноздри трепетали от желания, и она задрожала, когда поняла, каких усилий стоит ему не сорвать с нее одежду одним рывком.

Когда он расстегнул пуговицы до самой талии, то взял ее лицо в ладони.

— Оливия, — прошептал он, и она подумала, что никогда еще ее имя не звучало так сладостно и красиво.

Он целовал ее нежно и дразняще, пока ее губы не раскрылись, и она не прижалась к нему безмолвно, моля о большем. Она стала отвечать на его поцелуи и кончиком языка ласкала его губы, он пробормотал что-то, прижав ее к себе еще крепче и прильнув к ее губам.

Когда наконец Эдвард оторвался от нее, все перед ней было словно в тумане. Она шаталась, и он подхватил ее за талию.

— Эдвард, — пробормотала она.

— Да, любимая.

— Не останавливайся, прошу тебя, — шепнула она.

Он освободил ее плечи от платья, и ткань опустилась к ее бедрам. Она приоткрыла глаза, когда он чуть отступил от нее, и увидела, как Эдвард медленно разглядывает ее лицо, шею, обнаженные груди.

— Как ты прекрасна, — прошептал он.

На ее щеках появился румянец.

— Не смотри на меня так, — смущенно сказала она.

Он поднял взгляд. Она увидела, как что-то блеснуло в их глубине, возможно, изумление или более сложное чувство. Она попыталась прикрыться ладонями.

— Не надо, — сказал Эдвард хрипло, — я хочу видеть тебя.

Оливия стояла, вся дрожа, а он медленно раздевал ее, пока она не оказалась перед ним совсем обнаженной. Когда он разглядывал ее, она ощущала, что вся находится сейчас в его власти. Она чувствовала, как ее кровь начинает пульсировать в тех местах, куда падал его взгляд, и кожа розовела, словно осознавая свою беззащитность. Он посмотрел на ее груди, и она ощутила, как они напряглись.

Эдвард застонал и обхватил ее руками.

— Ты знаешь, как я возбуждаюсь, когда вижу, что ты хочешь меня? — прошептал он. Эдвард приподнял сзади волосы на ее шее и прильнул раскрытым ртом к горящей коже. — Я так долго ждал, Оливия, я хотел тебя так долго.

Всю жизнь, — подумала она, — я тебя ждала всю жизнь. Она и представить не могла, что будет когда-либо испытывать нечто подобное в мужских объятиях, охваченная жарким пламенем страсти, она ощущала каждое его прикосновение настолько остро, что полностью утратила чувство времени.

Его пальцы бродили по ее плоти, и Оливия стонала, когда они ласкали ее груди, когда он склонял голову и охватывал горячими губами соски. Она вскрикнула, как при ударе электрического тока, ее руки крепко обхватили его шею, ногти пронизали шелк его волос.

— Моя красавица, — шептал он, и нежность, которая некогда воспринималась ею как нечто, унижавшее ее, теперь наполняла ее сердце восторгом. Его руки скользнули по ее талии, и Эдвард опустился перед ней на колени, прижимая к себе. Он целовал ее груди, живот, бедра и вдруг прильнул к ее лону.

Оливия вскрикнула от испуга и страсти:

— Нет, Эдвард, ты не должен…

Но эта мольба растаяла под его ласками и поцелуями. Полностью утратив ощущение реальности, Оливия видела перед собой плывущие пятна всех цветов радуги, радуги, которая вздымалась все выше и выше, пока внезапно не рассыпалась на миллион огненных осколков, и тогда она забилась в его руках.

— Эдвард! — вскричала она, и он поднял на руки ее обессилевшее тело и понес к кровати.

Она опустилась на атласные простыни и мягкие пуховые подушки, глядя сквозь полузакрытые глаза, как он срывает с себя одежду. И вот уже в призрачном лунном свете он предстал перед ней весь, сквозь золотистую кожу отчетливо проступали его крепкие мускулы.

— Оливия, — прошептал он, и когда их взгляды встретились, она уже знала, что в эту ночь не сможет отвергнуть его так же, как не может остановить бег облаков по ночному небу.

Улыбнувшись, она протянула к нему руки.

— Иди ко мне!

И он пришел…

Спустя некоторое время Оливия лежала, положив голову на плечо Эдварда. Луна уже скрылась, и комната погрузилась во мрак. Эдвард откинул взмокшие пряди с ее щек, нежно целуя их.

— Почему ты мне не сказала? — прошептал он.

Она закрыла глаза, вспоминая, как он сделал ее своей, его резкое проникновение в ее лоно — и мгновенную остановку.

— Оливия! — Он почти кричал. — Господи! Мне такое и не снилось…

Она прижала к себе его голову и заставила замолчать долгим поцелуем, потом движением бедер сама надвинулась на него, пока он со стоном не погрузился до конца в ее лоно…

— Ты должна была предупредить меня, — нежно произнес он.

— О том, что я девственница? — Оливия рассмеялась. — Это не то, о чем следует заявлять мужчине даже для того, чтобы убедить его, что никогда не спала с его отчимом.

— Черт! Когда я вспоминаю обо всем, что наговорил тебе…

Оливия покачала головой.

— Забудь об этом, — сказала она тихо.

Он крепче обнял ее.

— Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня? Я поступал с тобой так… так…

— Все это сейчас уже не имеет никакого значения, — она со вздохом поцеловала его в шею. — Все это теперь позади…

— Нет, — возразил он, и она почувствовала, как напряглись все его мышцы. — Я должен объяснить…

— Нет, — прошептала она, — ты ничего не должен объяснять. — Она приподнялась на локте, волосы упали на ее обнаженное плечо. — Я виновата не меньше тебя. Я должна была настоять с самого начала, чтобы ты выслушал правду, но ты никогда не давал мне договорить, а я была так разозлена, что предоставила тебе возможность думать обо мне все, что тебе угодно.

Он рассыпал ее волосы по шее и плечам, а потом привлек голову Оливии к себе на грудь.

— Риа, — процедил он сквозь зубы, — эта проклятая Риа! Это все произошло по ее вине. Господи, с каким удовольствием я бы придушил эту суку!

Оливия прижала палец к его губам.

— Помнишь, что ты сказал? Что ты даже и говорить о ней не хочешь? Я тоже не хочу. Не хочу слышать ее имя.

— Оливия… — Время снова, казалось, остановилось, потом Эдвард вздохнул, привлек ее к себе и поцеловал.

— Ничто уже не имеет значения, кроме этого… — прошептал он. После долгой паузы он откинулся на подушки, все еще прижимая ее к себе. — Не могу поверить, что ни один мужчина никогда не претендовал на тебя, — добавил он тихо.

Оливия передернула плечами.

— Ты самый настоящий мужской шовинист, — сказала она и улыбнулась. — Но ты мог бы догадаться, что я не поощряла их внимания к себе.

Он тоже улыбнулся:

— Правда?

— Ладно, — вздохнула она, — не думай об этом. Просто я всегда ждала, когда появится тот самый мужчина.

— Спасибо, что дождалась, — прошептал Эдвард.

— Добро пожаловать, — улыбнулась она, поддразнивая его. — Ты доволен мною? Не… не разочарован?

— Разочарован?..

— Ну… Ты знаешь, что я имею в виду.

Он рассмеялся и поцеловал ее в нос.

— Если ты хочешь получить комплимент, то…

— Но ты ведь думал, что я… куртизанка, — быстро проговорила она, — а я оказалась…

— А ты оказалась чудом, — нежно ответил Эдвард и прижался к ее губам. — Той, о ком я всегда мечтал.

Оливия вздохнула и поцеловала его в грудь.