Голоса (со стороны архиерейской и боярской). От великого государя Никону патриарху обиды никакой не было; пошёл он не от обиды — с сердца.
Архиереи. Когда он снимал панагию и ризы в Успенском, то говорил: «Аще помыслю в патриархи, анафема да буду». Панагию и посох оставил, взял клюку, а про государев гнев ничего не говорил. Как поехали в Воскресенский монастырь, так за ним повезли много сундуков с имением, да к нему же отослано из патриаршей казны 2000 руб. денег[86].
Никон (пожал плечами на последнее свидетельство и молчал).
Патриархи (видя, что царь избегает этого обвинения). Ты отрёкся от архиерейства, снимая митру и омофор, говорил недостоин?
Никон. В отречении лжесвидетельствуют; если б я вовсе отрёкся, то архиерейской одежды с собою не взял бы.
Думный дьяк (читает и доходит до осуждения Никоном уложения).
Царь Алексей Михайлович. К этой книге приложили руки патриархи Иоасаф и весь освящённый собор, и твоя, Никон, рука приложена... Для чего ты, как был на патриаршестве, эту книгу не исправил и кто тебя за эту книгу хотел убить?
Никон. Я руку приложил по неволе[87].
Думный дьяк (читает грамоту о приезде князя Одоевского и Паисия Лигарида в Воскресенский монастырь).
Царь Алексей Михайлович. Митрополиты и князь посланы были выговаривать ему его неправды, что писал ко мне со многим бесчестием и с клятвою мои грамоты клал под Евангелие. Позорил он газского митрополита, а тот свидетельствован отцом духовным, и ставленная грамота у него есть.
Никон. Я за обидяшего молился, а не клял. Газскому митрополиту по правилам служить не следует, потому что епархию свою оставил и живит в Москве долгое время. Слышал я от дьякона Агафангела, что он иерусалимским патриархом отлучён и проклят. У меня много таких мужиков[88]. Мне говорил боярин князь Никита Иванович государевым словом, что Иван Сытин хотел меня зарезать.
Князь Одоевский. Таких речей я не говаривал, а Никон мне говорил: если хотите меня зарезать, так велите, — и грудь обнажал[89].
Патриарх Макарий. Митрополит газский в дьяконы и попы ставлен в Иерусалиме, а не в Риме, я про это подлинно знаю.
Алмаз Иванов. Когда Никон по вестям о неприятеле приезжал в Москву, то мне говорил, что от престола своего отрёкся.
Никон. Никогда не говорил.
Думный дьяк (читает о дарах, отправленных царём патриархам).
Царь Алексей Михайлович. Я никаких даров не посылал. Писал, чтобы пришли в Москву для умирения церкви; а ты посылал к ним с грамотами племянника своего и дал Черкашенину много золотых.
Никон. Я Черкашенину не давал, а дал племяннику на дорогу.
Думный дьяк (читает о Зюзине и о смерти с горя его жены).
Царь Алексей Михайлович. Зюзин достоин был за своё дело смертной казни, потому что призывал Никона в Москву без моего позволения и учинил многую смуту; а жена его умерла от Никона потому, что он выдал её мужа, показав его письмо.
Никон (сухо). Я письмо Зюзина прислал к великому Государю, оправдывая себя: что приезжал по письмам, а не сам собою...
Царь Алексей Михайлович (поднеся дело Зюзина патриархам). Никон приходил в Москву ни кем не званый и из соборной церкви увёз было Петра митрополита посох, а ребята его отрясали прах от ног своих. И то он какое добро учинил? И ребята его какие учители, что так учинили?
Никон. Ребята прах от ног своих как отрясали, того я не видал; а как приезжали за посохом в Чернёво, то меня томили, а иных хотели побить до смерти.
Думный дьяк (читает). «Которые люди за меня доброе слово молвят или какие письма объявят, те в заточение посланы и мукам преданы: поддьякон Никита умер в оковах, поп Сысой погублен, строитель Аарон послан в Соловецкий монастырь».
Царь Алексей Михайлович. Никита ездил от Никона к Зюзину с сорными письмами, сидел за караулом и умер своею смертью от болезни[90]; Сысой — ведомый вор и ссорщик и сослан за многие плутовства[91]; Аарон говорил про меня непристойные слова и за то сослан[92]. Допросите, кто был мучен?
Никон. Мне об этом сказывали.
Царь Алексей Михайлович. Ссорным речам верить было не надобно и ко вселенским патриархам ложно не писать.
Думный дьяк (читает). «Архиереи по епархиям поставлены мимо правил св. отец, запрещающих переводить из епархии в епархию».
Царь Алексей Михайлович (вместо объяснения начинает обвинять). Когда Никон был в патриаршестве, то перевёл из Твери архиепископа Лаврентия в Казань и других многих от места к месту переводил.
Никон. Я это делал не по правилам, по неведению.
Митрополит Питирим. Ты и сам на новгородскую митрополию возведён на место живого митрополита Авфония.
Никон. Авфоний был без ума; чтоб и тебе также обезуметь!
Думный дьяк (читает). «От сего беззаконного собора перестало на Руси соединение с восточными церквами, и от благословения вашего (патриарха) отлучились, от римских костёлов начаток прияли волями своими...»
Царь Алексей Михайлович. Никон нас от благочестивой веры и от благословения патриархов отчёл и к католицкой вере причёл, и назвал всех еретиками. Только бы его, Никоново, письмо до св. вселенских патриархов дошло, то всем православным христианам быть бы под клятвою, и за то его ложное и затейное письмо надобно всем стоять и умирать и от того очиститься...
Патриархи. Чем Русь от соборной церкви отлучилась?
Никон. Тем, что Паисий Газский перевёл Питирима из одной митрополии в другую и на его место поставил другого митрополита, и других архиереев с места на место переводил... А ему то делать не довелось, потому что от иерусалимского патриарха он отлучён и проклят. Да хотя б газский митрополит и не еретик был, то ему на Москве долго быть не для чего. Я его митрополитом не почитаю: у него и ставленной грамоты нет. Всякий мужик наденет на себя мантию, так он уж митрополит! Я писал всё об нём, а не о православных христианах[93].
Голоса между боярами. Он назвал еретиками всех нас, а не одного газского митрополита, надобно об этом учинить указ по правилам.
Никон (обращаясь к царю). Только б ты Бога боялся, то так надо мною не делал бы... (Шум и гам продолжается, но когда страсти улеглись, начинается дальнейшее чтение грамоты).
Думный дьяк (читает его жалобу на наставление духовных, по государеву указу, на тяжёлые сборы с церквей и монастырей).
Царь Алексей Михайлович. Как прежде бывало во время между патриаршества, так делается и теперь насчёт постановления духовных лиц: возводят в степени архиереи собором[94]. Если что из патриаршей казны взято, то взято взаймы. С архиереев и монастырей брались даточные люди, деньги и хлеб по прежнему обычаю[95], а он, Никон-патриарх, на строение Нового Воскресенского монастыря брал из домовой казны большие деньги, которые взяты были с архиереев и монастырей вместо даточных людей. Да он же брал с архиереев и монастырей многие подводы самовольством...
Никон (пожав с негодованием плечами). Никогда ничего не брал... А если б брал, то на церковь Божию и по патриаршему праву.
Думный дьяк (читает о поставлении Мефодия в епископы и о посылке его блюсти киевскую митрополию).
86
И царь ничего не сказал по этому обвинению, а между тем ему было хорошо известно, что это ложь, потому что все никоновское имущество было им же арестовано и присвоено себе, — в чём Никон письменно укорял его.
87
Он в то время был всего архимандритом и мог ли он идти против собора? Вообще же ответ его миролюбивый.
88
Здесь, очевидно, пропуск в сказке. Вообще мы не даем особенной веры этим сказкам, а равно всему писанному делу о Никоне: там, очевидно, все места, оправдывающие Никона, упущены и многие речи его, вероятно, совсем выброшены. Доказывается это тем, что несколькочасовые прения уложились в несколько печатных листов.
89
Этих слов в сказке Одоевского не имеется, что доказывает справедливость предшествовавшего нашего мнения.
90
Правда, после встряски.
91
И это неправда: прямо за верность Никону.
92
Он был талантливый, честный и скромный труженик и действовал в духе примирения Никона с царем; поэтому показание царя Алексея неправдоподобно. Вообще его ответы шиты тонкими нитками.
93
«Оправдание это, — говорит пристрастный и в отношении Никона недобросовестный Соловьев, — было слишком ничтожно; враги Никона торжествовали, и отовсюду поднялся крик». Мы же находим совершенно противоположное, тем более, что тот же Соловьев, в 12 т. своей истории, поместил следующую грамоту иерусалимского патриарха о Паисии: «Даем подлинную ведомость, что Паисий Лигарид отнюдь ни митрополит, ни архиерей, ни учитель, ни владыка, ни пастырь, потому что столько лет как покинул свою иерархию, и, по правилам св. отец, архиерейского чина лишен. Он с православными православен, а латины называют его своим, и папа римский берёт от него ежегодно по 200 ефимков, а что он, Паисий, брал милостыню для престола апостольской соборной церкви, то он, лютый волк, послал с племянником своим на остров Хиос». При таком порядке очевидно, что все действия Паисия в отношении русской иерархии не могли быть признаны ни каноническими, ни православными. Но суд нечестивых повернул дело иначе.
94
Вовсе не в этом обвинял его Никон; он говорил, что светская власть избирает и назначает святителей и уже по ее указу собор ставит их, т.е., другими словами, собор есть только исполнитель светской власти.
95
«По прежнему обычаю» — это правда, да этого без патриаршего соизволения, тоже по обычаю, нельзя было делать.