Она легонько кольнула острым ноготком сосок Рорка – и огонь всколыхнулся в нем. Она скользнула губами по плоскому его животу – и первобытное вожделение затмило разум. Все сильнее и сильнее разгоралась в нем мужская чувственность, а она как кошка ласкалась и вилась около его тела. С приглушенным смешком Джейд припала губами к его повлажневшим, горячим бедрам, пальцами обвила твердый стоявший пенис, нежно сжала его. А когда она взяла его в рот, пощекотала языком, у Рорка мелькнула мысль, что он может так долго не выдержать. А ему хотелось долгих наслаждений.

– Мне всегда нравились игры с огнем, – погрузив пальцы в роскошные волосы Джейд, сказал он. Потом жарко поцеловал ее. – Но давай не будем торопиться.

Рорк уложил Джейд на спину, подсунул ей под ягодицы подушку, приподняв таз повыше.

Сам опустился на колени и замер, наслаждаясь красотой женского лона. Глаза Джейд блестели, и не было в них ни следа смущения или застенчивости. В них была неистовая страсть. И игривое распутство.

– Если бы ты жила в средние века, – прохрипел Рорк, – тебя сожгли бы на костре как ведьму.

И тут он дал волю своим губам, языку, пальцам, так что сладостная боль пронзила все существо Джейд, каждый уголок ее тела звенел, кричала каждая клеточка, жаждавшая этого наслаждения. Спина ее изогнулась, колыхались груди. И наконец – взрыв, обвал... Джейд зарылась лицом в подушку, приглушив надрывно-страстный крик, рвавшийся наружу. Затихнув, она так и осталась лежать, горячая, распростертая.

Ее соблазнительный вид заставил Рорка мгновенно ворваться в нее. Под нажимом животной страсти он потерял всякий контроль над собой, им владело только одно – глубже, быстрее, сильнее... Она ритмично подавалась ему навстречу, желая продлить оргазм, ее стоны, крики, хрипы разжигали Рорка все больше и наконец, выдохнув с жаром ее имя, он излил свое семя в горячее чрево.

– Ты несравненна, – сказал Рорк, когда к нему вернулся дар речи.

– И ты тоже неплох, – улыбнулась Джейд.

– Однако немало времени тебе понадобилось, чтобы понять это.

Тень мелькнула в глазах Джейд.

– Мне надо все объяснить тебе. Что было после Серифоса и почему я не говорила тебе правды. – Она опустила веки, чтобы приглушить заговорившую в старой ране боль. – Объяснить надо очень многое.

– Для бесед у нас теперь вся жизнь. Наговоримся. А сейчас я хочу знать только одно.

– Что?

– Ты ведь выйдешь за меня замуж?

Джейд села, закуталась в простыню.

– Перед тем как я отвечу, ты должен еще кое-что узнать.

– Ничто не может изменить моих чувств к тебе.

Глаза Рорка светились любовью. Сознание собственной вины ледяной волной нахлынуло на Джейд.

Закусив губу, она отвела взгляд.

– Пожалуй, лучше тебе подождать, пока ты не услышишь правды.

Она встала, надела пеньюар.

В страхе, что Рорк может не простить ей те десять лет, в течение которых она скрывала от него дочь, Джейд начала объяснять, что когда-то на Серифосе она была искренна в чувствах к нему. Тогда она снова полюбила его – если вообще в ней умирала эта любовь.

– Я знал это.

– Да. Тогда я искренне любила тебя. Но... потом, – она прерывисто вздохнула, – твой отец явился ко мне почти сразу после того, как я вернулась в Нью-Йорк.

– Мой отец?!

Сжавшись в пластиковом кресле, Джейд медленно рассказала все: что говорил ей Кинлэн, как она помчалась в Гэллахер-сити к матери и как та подтвердила страшные вести.

– Значит, старик испробовал на тебе один из своих макиавеллевских трюков. Наконец-то все объяснилось, – процедил Рорк. – Прости, что тебе пришлось вынести все это.

– Дело прошлое, – глухо ответила Джейд.

– Да. – Они помолчали, оба вспомнив о жуткой кончине Кинлэна. – Если бы ты тогда хоть слово сказала... Я бы сразу объяснил тебе, что целый год до твоего рождения мы жили в Иране, где отец тогда вел переговоры об аренде нефтяных скважин, и что поэтому уж никак мы с тобой не можем быть братом и сестрой.

Когда ты отказала мне, я сразу заподозрил, что здесь не обошлось без «помощи» моего отца, что, скорее всего, он сказал тебе, какими проектами для его компании я занимаюсь. И я был почти уверен, что именно из-за вмешательства старика ты так изменилась, – хмуро говорил Рорк. – Но со мной ты не захотела делиться своими сомнениями, и я не знал, в чем дело.

Поэтому когда я, примчавшись к отцу на ранчо, прижал его к стенке, требовал ответа, он все отрицал, лишь твердил, что не видел тебя аж с того дня, когда ты уехала из Гэллахер-сити после ареста. – Рорк тяжело вздохнул. – Никаких доказательств у меня не было. Правда, после этого я окончательно порвал с ним отношения – и личные, и деловые.

– Но так или иначе, все кончилось в пользу Кинлэна. Своего он добился, – пробормотала Джейд.

– Ты должна была сразу все рассказать мне, – тихо повторил Рорк. – Коварство моего папаши стоило нам стольких лет.

Да, подумала Джейд, но как можно жалеть о времени, проведенном с Сэмом?

И если бы ее муж, которого она любила глубоко и нежно, остался бы в живых, не было бы сейчас этого разговора, этой комнаты. Но Сэма нет на свете. И пришел час сказать Рорку всю правду.

– Я ничего не могла сказать тебе, – почти шепотом молвила Джейд. – На мне лежит такая вина.

– Вина?

Она до крови прикусила губу.

– Из-за Эми.

– Эми?

Джейд закрыла глаза.

– Эми твоя дочь.

– Но у меня нет... – начал Рорк и вдруг замер. Он понял. – У тебя есть ребенок? Мой ребенок?

Что бы ни творилось сейчас в душе Джейд, она прежде всего была счастлива, что покончила с тайной.

– Да.

– Давно? После Серифоса?

– Нет. Эми появилась на свет спустя девять месяцев после нашей первой встречи во время урагана. – Джейд твердо знала, что именно в тот день зачата была их дочь, потому что только в тот день Рорк не успел позаботиться о предохранении.

– Тогда?!. – в изумлении вскричал он, торопливо подсчитывая про себя годы. – Но значит, ей сейчас...

– Десять, – подсказала Джейд.

– Десять? Десять лет? – Он непроизвольно сжал кулаки. – Ты десять лет скрывала от меня дочь? Но почему?

И тут все причины, казавшиеся всегда серьезными и весомыми, обернулись чем-то неуловимым, призрачным, какой бывает легкая предрассветная дымка.

– Все очень сложно, – только и смогла сказать Джейд.

– Да уж непросто, черт побери.

Ярость, постепенно наполнявшая все существо Рорка, прояснила сознание, обострила чувства.

Он склонился над креслом, где сидела Джейд.

Она сжалась под его взглядом.

– Я думала, ты не захочешь иметь ребенка.

Ведь на мои письма ты не отвечал.

За окном розовато-оранжевыми красками пылал закат.

Рорк вспомнил их старый разговор на Серифосе.

– Письма, которые писала из тюрьмы.

– Да.

– Но ведь я говорил, что не получил ни одного из них!

– Говорил. – Джейд отвела взгляд.

Рорк грохнул кулаком по крышке подзеркальника.

– Смотри в глаза, когда я разговариваю с тобой, черт побери!

Она медленно повернула голову, вздернула подбородок.

– Я понимаю, что сделала ошибку. Но так вышло. Безрассудство, бессовестная глупость. Но нельзя вернуться и все переделать, Рорк. Как бы мне этого не хотелось.

– Десять лет. Господи! – Он пристально смотрел на нее. – Кто еще знал? Белл? Мой отец?

Джейд отрицательно покачала головой.

– Ладно, хоть что-то. Нина знает?

– Конечно. Я жила у нее, когда родилась Эми. Если бы не Нина, мы бы не выкарабкались.

– Не забыть бы поблагодарить ее, – сухо заметил Рорк. – А Сэм? Ты, разумеется, не могла скрыть подрастающую дочь от собственного мужа?

– Нет, конечно. Сэм все знал об Эми, – безжизненным голосом сказала Джейд. – Он любил ее. Он хотел удочерить ее.

Что-то черное обрушилось на Рорка.

– Ты собиралась позволить другому мужчине удочерить моего ребенка? Ни слова не говоря мне? За моей спиной?

– Одно время мне казалось, это будет правильным шагом. Но очень быстро я поняла, что так нельзя делать. – Голос Джейд надломился. – Последнее, что сказал мне Сэм перед смертью, это то, что я должна открыть тебе всю правду.