Ожерелье ушло за цену, более чем в два раза превышающую первоначальную. Возбужденная аудитория вскочила с мест, аплодируя Джейд.

Аукцион быстро набирал скорость. Трехцветное, покрытое лаком керамическое блюдо в форме четырехлистника (Китай, эпоха династии Ляо) было продано за семьдесят тысяч долларов; японский меч с гравировкой, датируемый эпохой Шоа, ушел за сто пятьдесят тысяч долларов; деревянная фигурка китайского божества (ХII век) достигла цены в две тысячи долларов; после отчаянного состязания шестнадцатидюймовая керамическая женская фигурка времен династии Тань досталась за три тысячи долларов человеку, который в самом начале торгов не смог отыграть жемчужное ожерелье.

– Ты была бесподобна! – восхищался потом Сэм. – Никогда не видел, чтобы человек излучал столько энергии.

После торгов они приехали к Сэму домой.

Джейд с облегчением сбросила черные туфли из крокодиловой кожи, рухнула в кресло, положив ноги на журнальный столик. С ними была и Нина, которая для моральной поддержки специально прибыла на первый аукцион Джейд.

Сама Джейд была вымотана до последней степени. В голове роились сплошные цифры.

– Повезло мне, что все прошло благополучно.

– Это не просто везение, – возразил Сэм. – Это сделала ты. Ты подогревала аудиторию, ты довела их почти до неистовства.

Да, Джейд рисковала. Но в этом и был ее расчет. Если бы она сникла, если бы ей не удалось добиться бешеного роста цен, она сочла бы, что провалилась на своем дебюте, пусть даже отдельные лоты в результате многократно превзошли исходную цену.

– Благодаря Сэму я знала, что они будут состязаться до конца, – сказала Джейд.

– Благодаря мне? – искренне удивился Сэм.

– Да я ни черта не понимаю в антиквариате и раритетах. Кроме того, что это дорого и что Фрейд считал коллекционирование сродни сексуальной мании.

Это сравнение на Джейд не произвело впечатления.

– Помнишь, ты как-то говорил, что продается сеть магазинов в Карсон?

– Конечно. Я еще сам подумывал, не купить ли их, но решил, что это будет уж совсем бесшабашно.

– А не припоминаешь ли ты, кто в результате купил Карсон?

– Езаки Хода.

Джейд усмехнулась:

– Который сидел в конце зала.

– Неужели ты отправила каталоги аукциона и Танаке?

– Я подумала, что ему будет небезынтересно приобрести кое-какие милые старинные вещицы, – невинно откликнулась Джейд.

– Кто этот Танака? – спросила Нина.

– Предприниматель из Токио, которого Хода обставил в свое время на сделке с магазинами, – пояснил Сэм.

– А также тот, кто все поднимал цену, соперничая с Ходой за ожерелье, – закончила Джейд.

– Ты чертовски умная женщина! – засмеялся Сэм.

Джейд улыбнулась. Разве ее жизнь – не само совершенство?

Следующим утром, проводив Нину в аэропорт, Джейд снова заехала к Сэму.

– У меня такое ощущение, будто меня в ведре с водой намочили и выжали, – хмуро пробормотала Джейд, глядя в чашку кофе.

– Лет сто не слышал подобных выражений, – немного удивился Сэм.

Все еще пребывая в расслабленном состоянии после напряженного аукциона-дебюта, Джейд, сама того не заметив, сбилась на свой прежний оклахомский говорок.

– Это я переняла у своей гримерши, – оправдываясь, излишне торопливо сказала она. – Девушка то ли в Техасе выросла, то ли в Оклахоме. Я забыла, где.

– Ничего удивительного, что ты вымотана, – согласился Сэм. – Столько работала. Пожалуй, в один прекрасный день мы с тобой будем учиться расслабляться.

А ведь сегодня для этого идеальное утро, неожиданно подумала Джейд. Туман еще не рассеялся, и весь дом был окутан нежной серебристой пеленой. Сидя в тепле уютной кухни, Джейд вдруг захотела остановить время. Сэм так добр к ней. Никогда еще никто не проявлял к ней столько внимания, не одаривал таким теплом.

– Сэм...

– Да, милая?

– Можешь сделать мне одолжение?

– Любое.

И сделает. Непременно.

– Давай мы с тобой лучше будем заниматься любовью.

– Девочка ты моя! – Сэм быстро подошел к ней. – Я боялся, ты никогда этого не скажешь.

Как дети, они взялись за руки и пошли наверх, в спальню.

Матрасы на кровати тихо вздохнули, когда Джейд, трепеща в предвкушении, опустилась на них.

А Сэм все стоял рядом, все смотрел на нее, и такого лица у него Джейд никогда не видела.

– Что с тобой?

– Ничего. – Он встряхнул головой, будто возвращаясь к ней. – Я просто думал о том, как ты красива, обаятельна, умна и совершенна, и в то же время как ты нежна и беззащитна, я думал о том, какое же счастье выпало мне на старости лет.

– Это мне выпало счастье.

Джейд была потрясена глубиной чувств, светившихся в его глазах. Взгляд этот согревал, возбуждал ее.

– Иди... – она протянула к нему руки.

Он сел подле нее и начал расстегивать жемчужные пуговки ее кремового жакетика, притрагиваясь к мягкой трикотажной ткани с невероятной осторожностью, будто разворачивал самый дорогой в его жизни подарок. Прикасавшиеся к коже пальцы зажигали каждую клеточку ее нервной системы. Когда он поцеловал обрамленный кружевами вырез ее белоснежной комбинации, она задрожала.

– Какая ты нежная, какая мягкая. – Сквозь тончайщий атлас белья она ощущала жар его дыхания... и даже закусила губу, чтобы не вскрикнуть. – Нет-нет, – Сэм нашел ее рот, скользнул по нему легким поцелуем. – Не надо. – Он снял кружевную бретельку комбинации с одного ее плеча, затем с другого. – Не надо сдерживать себя. Я хочу видеть тебя всю, знать, что тебе нравится, чего тебе хочется. – Теперь он стянул к талии девушки шелковистый лиф.

– И ты знаешь, – прошептала она.

Он ждал этих слов. И дождался. И продолжал раздевать ее медленно до мучительной сладости, вглядываясь в каждый изгиб, изучая каждую точечку ее тела. Он оставил ее только на несколько секунд, чтобы раздеться самому, но и это показалось ей вечностью. Его руки возбуждали, влекли за собой его губы, язык, коснувшийся ее сухих полуоткрытых губ, обещал так много.

– Да, иди, – лишь выдохнула Джейд, когда Сэм прильнул к ее телу.

Как мягкий драгоценный слиток переливалась она в его руках. Казалось, вернись сейчас к ней способность говорить внятно, она бы взмолилась, чтобы он не медлил больше. Но голосом Джейд не владела, а Сэм все продолжал эту дивную пытку – сжимал, целовал, гладил, находя сокровенные точки ее чувственности, увлекал ее за собой в потоке страсти. И женская кожа, сияя серебристо-жемчужными переливами, стала до жара горячей, будто наполнилась пылом любви.

Джейд сбивалась с дыхания. Услышав сдавленно-томные стоны, которые она издавала, ощущая его влажные губы на внутренней стороне бедер, Сэм все же не спешил. Дразняще медленно перебирал он мягкие рыжеватые колечки меж ее ног, и это стремительно понесло ее в бездну возбуждения, граничащего с похотью.

– С самого первого дня я хотел тебя, – выговорил Сэм, – каждую ночь я мечтал о тебе. И каждое утро просыпался один.

– И я хотела тебя. – Джейд задыхалась, наслаждаясь ощущениями, которые щедро дарили его нежные, длинные пальцы. – Только не смела признаться в этом. Даже самой себе.

Тихое ее признание Сэм вкусил с той же страстью, что и сладость ее горячего и влажного лона. Он чувствовал, как жаждет она его ласк, как изнемогает от этой пытки сладострастием.

– ..Сэм... Боже... Прошу... Сэм, – срывались с ее губ слова, стоны, разум подчинялся только чувству, острейшему чувству, воцарившемуся в одной точке ее тела.

А когда его зубы на мгновение сжали сокровенный, огнем горящий бугорок, взрыв оргазма разбил ее на тысячи сияющих песчинок.

Волны наслаждения увлекали, уносили, и тут Сэм ворвался в нее.

Каждое поступательное движение требовало обратного, быстрее, дальше, будто не отпускало от себя это жаркое, бархатное, влажное женское лоно. И взойдя на грань мыслимого, в конце концов, он излил свое семя в теплоту женщины.

Чувственная близость сразу подняла отношения Джейд и Сэма на совершенно иной уровень.