— Фейт, Бернард убил Кайлу и Адама. Я знаю, что он сделал это не своими руками, но он знал, на что способен Уоррен. Он знал, что всецело его контролирует, что Уоррен выстрелит, если нажать в нужном месте.

Уилл думал об Уоррене, о том, как отчаянно тот пытался хоть для кого-то быть своим. Он, наверное, нигде так не чувствовал себя частью семьи, как тогда, когда сидел в доме Бернарда с другими ребятами, пил с ними пиво и обсуждал неудачников, оставшихся в школе.

— Тринадцать лет назад у него в доме была точно такая же комната, как та, которую мы увидели в его нынешней квартире, — прошептала Фейт. — Он занимался этим все эти годы, Уилл. Как только в новостях покажут его фотографию, у нас появятся…

— Где он? — перебил ее Трент. — Мэри сказала, где находился его дом?

— Я думала, ты проверил его предыдущее место жительства.

— Да, проверил. — Уилл почувствовал, как последний кусочек головоломки встал на место. — Я выяснил, что у Бернарда был дом, который он купил пятнадцать лет назад, но продал три года спустя. В тот момент я не обратил на это внимания, но…

Фейт вытащила из кармана мобильный и набрала номер.

— Мэри знает, где находится этот дом.

Фейт вела «мини» по Норт-авеню, следуя за патрульной машиной полиции Атланты. Полицейские включили мигалку, но сирена молчала. Уилл тоже молчал. Он продолжал думать об Уоррене Гриере, все еще ощущая под ладонями мягкую податливость его грудной клетки, в которую пытался вдохнуть жизнь. Что заставило его обмотать шею простыней и лишить себя жизни? Боялся ли он того, что не выдержит нажима Уилла и выдаст Эвана Бернарда? Или самоубийство стало лишь средством достижения цели, реализацией отчаянного и грандиозного плана Уоррена навеки воссоединиться с Эммой Кампано?

Патрульный автомобиль, подпрыгивая на ухабах, промчался мимо освещенных фонарями строительных площадок напротив здания «Кока-колы». Фейт сбросила скорость, чтобы не лишить автомобиль днища.

— Я не хочу обнаружить ее тело, — пробормотала она.

Уилл смотрел на ее профиль, на бледное лицо, озаряемое синими сполохами мигалок. Он понимал, что она имеет в виду: она хотела, чтобы Эмму Кампано нашли. Просто она не хотела быть тем человеком, который ее найдет.

— Она будет жива, — возразил Уилл. Он просто не мог думать иначе, особенно после Уоррена. — Эмма будет жива, и она расскажет нам, что все это дело рук Эвана Бернарда, который управлял Уорреном.

Фейт оставалась при своем мнении, неотрывно глядя на дорогу и, по всей вероятности, думая, что Уилл дурак.

По одну сторону дороги тянулись дома, обветшалые особняки в викторианском стиле и давным-давно заколоченные одноэтажные домишки. Идущая впереди патрульная машина выключила мигалку, подъехав к бывшему жилищу Эвана Бернарда. Здесь фонарей не было. Луну закрыли тучи. Время близилось к полуночи, и единственным источником света служили включенные автомобильные фары.

— Смотри, — сказала Фейт, указывая на машину, которую Адам Хамфри купил у отъезжающего за границу аспиранта. Синий «Шеви-Импала» выделялся среди ржавых автомобилей, припаркованных на этом заброшенном участке Норт-авеню. Машину объявили в розыск два дня назад, но никто о ней так и не сообщил. Неужели все это время она стояла здесь и труп Эммы Кампано гнил в ее багажнике? Или Уоррен оставил ее в живых, предоставив природе сделать свое дело? Даже в это время ночи жара была просто невыносимой. Внутри машины было на двадцать-тридцать градусов жарче. От этой температуры ее мозг уже давно просто запекся бы.

Уилл и Фейт вышли из «мини», и он осветил своим мэглайтом прилегающие дома и брошенные участки вдоль улицы. Большинство зданий рухнуло, но три или четыре дома уцелело. Это были практичные деревянные сооружения, возведенные после Второй мировой войны в ответ на демографический взрыв в Атланте.

Дом Бернарда располагался в самом конце улицы. К входной двери до сих пор была приколочена табличка с номером. Окна и двери были заколочены. Для защиты от бродяг дом был огражден штормовым забором, но это не помешало им сделать в нескольких местах подкоп. Впрочем, шприцы на тротуаре и мусор на дороге напротив дома указывали на то, что некоторые не удосужились даже на это.

Один из полицейских из патрульной машины уже осматривал салон «импалы». Его напарник стоял возле машины с ломом в руках. Уилл взял у него лом, сунул конец под край багажника и, не колеблясь ни секунды, взломал замок. Металлическая крышка со скрипом открылась. От запаха фекалий и крови все поперхнулись, подавляя рвотный рефлекс.

Багажник был пуст.

— В дом! — скомандовала Фейт, направив луч фонаря на темное двухэтажное строение с просевшей крышей. — Там могут быть нарики. Везде валяются иглы и шприцы.

Не говоря ни слова, Уилл направился к дому. Опустившись на корточки, он изогнулся и пролез под забором. Даже не обернувшись, чтобы помочь Фейт, он зашагал по разбитой бетонной дорожке, ведущей к входной двери. Дверь была заколочена. Уиллу показалось, что одна из досок на окне болтается, и он без всяких усилий ее оторвал. Посветив фонариком на подоконник, он увидел, что пыль стерта. Кто-то был здесь до него.

Он помедлил. Фейт права, дом давно мог превратиться в притон. Здесь могли проворачивать свой бизнес наркоторговцы и их клиенты. Они могли быть вооружены, могли быть под кайфом, или и то и другое. В любом случае они не обрадуются появлению полиции у них в берлоге.

Скрипнули доски крыльца. У него за спиной стояла Фейт, светя фонариком под ноги.

— Ты не обязана это делать, — стараясь говорить как можно тише, заметил Уилл.

Фейт его, казалось, не услышала и бесшумно скользнула в проем между гнилыми досками.

Уилл оглянулся на остальных копов, чтобы убедиться, что они охраняют не только парадный вход, но и заднюю дверь дома, а затем шагнул вслед за Фейт. Она уже пробиралась по коридору с поднятым пистолетом, к дулу которого был прикреплен фонарь, как это учили делать всех без исключения копов. Дом, с его низкими потолками и кучами мусора в углах, казался устрашающе тесным. Пол был усеян иглами. Кое-где виднелись комки фольги и ложки. Все указывало на то, что дом действительно активно используется в качестве притона.

Фейт показала вниз, давая понять, что осмотрит этот этаж. Уилл поднял пистолет и направился к лестнице.

Он ощупывал ногой каждую ступеньку, прежде чем перенести на нее свой вес, надеясь, что не угодит ногой в труху и не отправится прямиком в подвал. У основания позвоночника он ощущал знакомое покалывание. Светя фонарем в пол, он остановился на верхней площадке. Сквозь заколоченные досками окна пробивался серебристый лунный свет, едва позволявший разглядеть окружающее. Уилл выключил фонарь и осторожно положил его на пол. Он стоял без движения, пытаясь расслышать признаки жизни. Все, что он услышал, — это шаги Фейт на первом этаже и постанывание старых досок, разогретых нещадным летним солнцем.

Уилл уловил в воздухе запах химикалий. Они могли находиться в подпольной лаборатории по производству метамфетамина. За одной из дверей мог притаиться нарик, выжидающий удобного момента, чтобы вонзить Уиллу иглу в сердце. Он сделал шаг вперед. Под ногами захрустело битое стекло. На втором этаже находилось четыре спальни с ванной комнатой посредине. Дверь в конце коридора была закрыта. Все остальные двери были сняты с петель и, скорее всего, сданы в утиль. Из ванной исчезла вся сантехника, даже медную трубу вырвали из стены. В потолке зияли дыры. Штукатурка вокруг выключателей была разбита в поисках медных проводов. Они оказались алюминиевыми. Точно такие провода Уиллу пришлось вырывать из стен своего дома, потому что строительные нормы поставили их вне закона много лет назад.

— Уилл? — прошептала Фейт, осторожно поднимаясь по лестнице.

Он дождался, пока она окажется рядом, и молча указал на закрытую дверь в конце коридора.

Уилл остановился перед этой единственной в доме дверью и потянул за ручку, но она оказалась заперта. Он кивнул Фейт, чтобы она отступила назад, и, размахнувшись, ногой вышиб дверь. Потом упал на колено и направил пистолет в дверной проем. Луч фонаря Фейт, разрезав темноту подобно ножу, уже обшаривал углы и открытый встроенный шкаф.