Девушка подошла к двери, плотно запахнув на себе свой купальный халат. Мышиного цвета волосы свисали мокрыми сосульками с головы на плечи. Карие глаза были испуганно расширены.
Мендес показал жетон.
— Мисс Гарленд! Меня зовут детектив Мендес, а это детектив Таннер. Мы должны задать вам несколько вопросов. Можно войти?
Девушка отступила от двери.
— Я что-то натворила? Я знаю, что оставила машину стоять на месте, зарезервированном для врачей, но я опаздывала…
— Вы ничего плохого не сделали, мэм, — поспешил успокоить ее Мендес. — Мы расследуем ряд взломов, которые имели место в вашем районе. Мы просто зададим вам несколько вопросов.
— Взломов?
— Замечали ли вы какого-нибудь незнакомца, который слонялся поблизости от вашего дома? — спросила Таннер.
Внимание девушки переключилось на женщину, и Мендес смог пройти чуть дальше в дом.
Кухня была налево, гостиная — направо. Дом был размером с почтовую марку. Довольно чисто. Беспорядок не превышал допустимых пределов. Стопка писем. Журналы. Грязная посуда в раковине.
— Нет, — ответила Дениз, — но я работаю по ночам. Я только что вернулась домой.
— Вы работаете медсестрой? — уточнила Таннер.
— Да. Я работаю в отделении экстренной медицинской помощи.
Половина мебели была изготовлена из белого пластика. Такие вещи обычно выставляются на всеобщее обозрение перед супермаркетами «Ральфс» и аптеками «Трифти». Сквозь стеклянную раздвижную дверь, которая показалась Мендесу не особенно прочной, на небольшом патио видны были маленький столик и четыре стула, тоже из белого пластика.
— Вы находили вещи лежащими не на своих местах? — задала очередной вопрос Таннер. — Может быть, что-нибудь пропало?
Дениз Гарленд нахмурилась, обдумывая ответ.
— Нет.
— Вы запираете двери дома, мисс Гарленд? — поинтересовался Мендес, подходя к стеклянной двери, выходившей на патио.
Получив утвердительный ответ, мужчина толкнул дверь одним пальцем. Та поехала в сторону.
— Ну, — смутилась девушка. — Иногда я забываю. Знаю, я должна быть внимательнее. Мама часто пилит меня из-за того, что я постоянно забываю запирать двери. На днях я опять забыла их запереть ночью. Какая глупость! Правда?
— Вы уверены, что забыли их запереть? — бросив многозначительный взгляд на Таннер, спросил Мендес.
Девушка пришла в замешательство.
— Я думала, что забыла… Когда я приехала домой, дверь была открыта. Неужели вы думаете…
— Что-то пропало? — спросила Таннер. — Возможно, вы застали вещи не там, где оставили их?
— Нет… Не думаю…
Теперь ее голос выдавал неуверенность. Чувствовалось, что Дениз Гарленд вспоминает и не может точно вспомнить.
— Моя подруга Кэндес приходила ко мне. Мы предпочитаем готовить на свежем воздухе. Я задержалась, поэтому уезжала на работу в спешке. Не могу точно вспомнить, закрывала ли дверь.
— У вас есть стиральная машина? — спросила Таннер.
Теперь каждый новый вопрос казался девушке странным и преисполненным зловещего смысла.
— Нет. А почему вы спрашиваете?
— Заметили ли вы пропажу одежды?
— Нет. К чему эти вопросы?
Девушка с каждой секундой становилась все более взвинченной.
Рисунок, лежавший на длинном столе между кухней и гостиной, привлек внимание Мендеса, когда он уже возвращался к входной двери. Карикатура, сделанная карандашом. На рисунке запечатлены несколько медсестер. Мендес узнал Дениз Гарленд. То же лицо сердечком. Художник подписался в нижнем правом углу: «РОБ».
Воспоминание всплыло в его голове. В тот день Балленкоа приехал в управление шерифа жаловаться на него. Мендес спросил у Хикса, что было в курьерской сумке Балленкоа. Альбом для рисования, записная книжка, две катушки пленки…
— Мисс Гарленд! — обратился он к девушке. — Вы знаете человека по имени Роланд Балленкоа?
— Нет.
Мужчина приподнял рисунок так, чтобы Таннер могла его хорошенько разглядеть.
— Откуда это у вас?
— Это Роб нарисовал, — немного расслабившись, ответила Дениз.
Видно было, что воспоминание о мужчине было приятным, а не пугающим.
— А кто этот Роб?
— Мужчина из ресторана-закусочной, — улыбнувшись, принялась объяснять Дениз. — Обычно он там завтракает. Он любит рисовать карикатуры и раздавать их посетителям. Приятный человек.
— Приятный, — произнесла Таннер.
— Приятный, — повторил за ней Мендес.
Дениз Гарленд не знала, смеяться ей или плакать.
Мендес вытащил свою визитку из бумажника и протянул ее девушке.
— Мисс Гарленд! — сказала Таннер. — Я понимаю, что не должна вас понапрасну пугать, но все же обязана сообщить, что этот человек, проживая в Санта-Барбаре, подозревался в совершении тяжелого преступления.
Глаза девушки расширились до неимоверных размеров.
— О господи! Что он натворил? Вы считаете, что он мог проникнуть в мой дом?
— Проверяйте, надежно ли закрыты замки, — посоветовал Мендес.
— И загляните в ящик с нижним бельем, — сказала Таннер. — Спасибо, что уделили нам свое время, мисс Гарленд.
— Опоздал, — хмуро констатировал Кол Диксон, когда Мендес появился на пороге его кабинета.
— Роланд Балленкоа следит за медсестрой из больницы общего типа Мерси.
Шериф опешил.
— Что?
Мендес рассказал ему все, что происходило на его глазах, и получил свою порцию нагоняя за то, что следил за Балленкоа от закусочной-ресторана. Впрочем, на этот раз полученный результат того стоил.
— Уверен, что он вас не видел? — спросил Диксон.
— На девяносто девять и девять десятых процента. Если бы Балленкоа заметил, что я еду за ним, то, вне всяких сомнений, уже бы позвонил вам и нажаловался.
Диксон чуть слышно выругался. Он чувствовал себя попавшим между молотом и наковальней. У них не было юридически обоснованных причин пускать за Роландом Балленкоа хвост. У них не было доказательств причастности этого человека к случаям взлома и проникновения. Напротив, он сам оказался жертвой нападения Лорен Лоутон на теннисных кортах. Подозрений хватало, но ни одно из них не могло быть облечено в официальную форму.
Мендес проследил за ним до дома Дениз Гарленд, но связать его с каким-нибудь преступлением, совершенным против этой девушки, не представлялось возможным. Насколько было известно, пока еще вообще ничего плохого с ней не произошло. Девушка не могла точно сказать, проникал ли в ее дом злоумышленник. Она даже не была уверена, что не оставила ведущую на патио дверь незапертой. И все же Мендес был готов поспорить на свою недельную зарплату, что именно Балленкоа, проникнув в ее дом, оставил дверь незапертой.
Управление шерифа не могло сослаться на то, что подозреваемый имел в прошлом подобного рода проблемы с законом, так как в деле Лесли Лоутон ничего доказать не удалось. У них не было юридически обоснованных причин за ним следить, но начатая за Балленкоа слежка показала, что мужчина ведет себя крайне подозрительно.
Хикс уловил главное в этом деле еще в тот день, когда они ездили вместе в Сан-Луис-Обиспо. Вопрос не в том, кто это сделал. Вопрос в том, какого черта ему это понадобилось.
Тяжело вздохнув, шериф Диксон поднялся со своего кресла и принялся ходить по кабинету. Фигурой, так или иначе связанной с политикой, он стал скорее из необходимости, чем по собственному желанию. По своей природе шериф Диксон был, прежде всего, полицейским, детективом с богатым послужным списком, чья деятельность прежде протекала в округе Лос-Анджелеса. Мендес знал, что его боссу часто приходится балансировать, искать компромиссы, поэтому детектив не завидовал ему.
— Мы должны вести наше расследование так, как будто точно уверены в том, что перед нами преступник, — предложил Мендес.
— Но мы не сможем ничего предпринять, имея на руках одни только подозрения, — возразил Диксон. — Сегодня утром мне звонил его адвокат. Он спрашивал, какие обвинения мы выдвинем против Лорен Лоутон.