Нет!

Тобиас уже потушил сигарету и смыл ее в ближайшем унитазе, когда услышал сзади чье-то тихое дыхание и приглушенные шаги. Он еще успел обернуться и краем глаза заметил: что-то движется на него, пластичное, быстрое, похожее на тень.

Страшная боль пронзила тело.

Потом была только слабость.

Вечная слабость.

Владимир обернул тело Тобиаса черным полиэтиленом и положил в самый низ одного из холодильников.

В мастерской он украл пилу и теперь каждую ночь тайком спускался вниз, чтобы отпиливать кусочки промерзшего тела и смывать их в унитаз. Унитазов было несколько, и каждый кусок отправлялся в очередной унитаз. И все же Владимир был очень удивлен, как много времени это заняло, сколько массы в человеческом теле, как тяжело распиливать промерзшие кости и мясо. Но холод делал свое дело. Не оставалось ни крови, ни следов.

«Кто захочет делать грязные вещи с моей сестрой, — думал Владимир, — у того кровь замерзнет в венах».

Никакой крови, никакого тела, никакого преступления.

Куски трупа оттают только в канализации.

Но к тому времени они будут уже далеко отсюда.

И он, Владимир, тоже.

Глава 16

Прибыл отчет судмедэкспертов. ДНК, которую обнаружили в давно умершем жуке, принадлежала женщине, но первые анализы не дали никаких результатов.

— Значит, это нам никак не поможет продвинуться дальше? — разочарованно спросила Клара.

— Как видите, синьора, — сказал Винтерфельд. — Но идея с жуками все же принесла некоторые плоды. Хотя мы, к сожалению, даже не знаем, принадлежит ли ДНК человеку из поля деятельности нашего убийцы. Что предложите теперь?

Клара пожевала кончик карандаша.

— Боюсь, нам придется предпринять большой обход, — ответила она.

Они были в кабинете Винтерфельда. Германн и Фридрих тоже сидели за столом для совещаний и слушали доклад Клары.

— Это значит, что нам придется обойти все больницы сначала в окрестностях, а потом и за Берлином в надежде, что образец именно этой ДНК где-то сохранился.

Винтерфельд провел рукой по волосам, словно ему постепенно стало ясно, какой бездонной бочкой может оказаться это дело.

— Как долго хранится ДНК в больницах? — спросил он.

— Тридцать лет, — сказала Клара.

— И все это, конечно, не в электронном варианте, — заметил Винтерфельд, — и результаты нельзя будет сравнить одним нажатием кнопки. Придется внимательно просматривать какие-нибудь пыльные папки, разве не так?

— Вероятно. — Клара полистала копию отчета отдела судебной медицины. — Конечно, есть предложение Управления уголовной полиции Германии и Министерства здравоохранения свести эти данные, создать нечто наподобие архива CODIS ФБР. Благодаря этому банку мы идентифицировали ДНК Кюртена. Но тут так легко не будет. Здесь все аналоговое вместо цифрового.

— Прекрасно, — проворчал Винтерфельд. — Убийца — один из лучших IT-специалистов, с которыми мы когда-либо сталкивались, а мы в УУП должны копаться в пожелтевших бумажках.

— Так было всегда, — бросил Германн.

— Если я захочу что-то от тебя услышать, то скажу об этом, — буркнул Винтерфельд.

Он когда-то забрал Германна из Гамбурга, и на первый взгляд между ними не было ничего общего, но при этом их было водой не разлить. И сейчас Германн был, конечно, прав.

— Давайте серьезно, — нахмурился Винтерфельд и взглянул на Клару. — У нас есть ДНК, которая, возможно, нигде не хранится в цифровом виде, и никаких зацепок?

— Боюсь, что именно так, — ответила она. — У нас нет круга подозреваемых, из которого мы могли бы вычленить определенные личности или какие-нибудь совпадения… Например, что все они ездят на черном «Фольксваген-Гольф». Были бы совпадения, у нас был бы ограниченный круг подозреваемых, и на основе этого мы могли бы взять анализ слюны.

— Хорошо, — сказал Винтерфельд. — Посмотрим, что мы сможем накопать в берлинских клиниках по официальным каналам, но проводить поиски в масштабах всей страны, пока нет конкретных улик, бессмысленно. — Он взглянул на Клару. — Вы же знаете, я не бюрократ, но шансы ничтожно малы, и если мы будем этим заниматься, то на это уйдут месяцы.

— Значит, только клиники Берлина? — переспросила Клара.

— Да, — ответил Винтерфельд. — Идея была хорошая, но если возраст ДНК — несколько лет, сомневаюсь, что мы что-нибудь найдем.

Клара была разочарована, но, в конечном счете, он прав. В ДНК миллионы возможных структур генов, и все это еще и без цифрового порядка? Шансов было меньше, чем выиграть в лотерею. Оставалась надежда, что убийство, если оно действительно произошло, случилось не так давно.

Винтерфельд отложил отчет судмедэкспертов и продолжил:

— В Интернете вы тоже работаете, да?

— Усиленно, — кивнула Клара.

— Хорошо. Что-то еще?

— Я думала над мотивацией убийцы, — сказала Клара. — О его стремлении рассказать о своем поступке.

— И к каким результатам вы пришли? — спросил Винтерфельд.

Германн тоже заинтересованно наклонился вперед.

— Где-то могут быть еще ролики с демонстрацией убийств. Может быть, не только на компакт-диске, который мы получили, — она глянула на Фридриха, — но и в более широком пространстве.

— В Интернете? — спросил Винтерфельд.

— Да. Этот парень — большой любитель кино и, похоже, отлично владеет компьютерной техникой. В случае с Жасмин Петерс он определил, что ее фотографии сделаны в Фуэртевентура, причем ему пришлось сравнивать в Интернете эту картинку с тысячами других пляжных пейзажей.

— Да, он не глуп, — подтвердил Германн.

Клара продолжала:

— Не удивлюсь, если он разместил в сети еще что-то, о чем мы ничего не знаем. Если мы удачно решим эту логическую задачку, то не только сможем выйти на его след, но, вероятно, сумеем предотвратить следующее преступление. — Она обратилась к Германну: — Ваши исследования уже принесли какие-нибудь результаты?

— Мы прочесали популярные порталы с направленностью садо-мазо, чаты, сайты знакомств, традиционные и экзотические, также видеоплатформы по различным поисковым признакам.

— И что?

— Пока ничего.

Фридрих подключился к разговору.

— До этих пор наш парень отправил два сообщения. Оба адресованы Кларе Видалис.

«Большое спасибо, что напомнил», — подумала Клара.

— Похоже, ему ближе личный диалог, чем своего рода… — Фридрих попытался подыскать слово, — назовем это «исповедь толпе».

Винтерфельд пролистал отчет.

— Все возможно. Теперь нужны зацепки, а на данный момент у нас ничего нет. Этот тип называет себя Безымянным, таков он и есть. Может, Клара и права. Если он путешествует по сети, то, возможно, где-то объявится, похвастается своими деяниями на каком-нибудь форуме или где-нибудь еще допустит прокол. — Он отложил бумаги. — Как тот мясник, которого вы недавно прищучили, выставивший убийства на своей странице в «Фейсбуке».

— Вы имеете в виду идиота из Боденфельде, который сразу после убийства хвастался этим своим дружкам и делал это в основном со своего мобильного телефона, так что сыщики с помощью спутника тут же определили его местоположение? И где он теперь? — перебила Клара. — Боюсь, что наш убийца не так глуп. Он пишет сообщения только с профилей жертв и с их компьютеров. Он действительно Безымянный. — Клара взглянула на Германна. — Как обстоят дела с форумами и социальными сетями, которые не столь популярны? Которые несколько экзотичнее, чем «Dategate»?

— Как раз занимаюсь, — ответил Германн, — но ничего. Пока ничего. Мы запустили сигнализаторы по его типичной фразе в «Гугл» и на других поисковиках. «Я не первая, и я не последняя. Я уже мертва, но хаос продолжается». Также: «Безымянный», «Человек в толпе», «ночь», «смерть» и так далее. Но пока ничего стоящего. Проверили даже удаленную корреспонденцию.

— А если нам сделать еще один шаг? По другую сторону обычных поисковиков?

— Мы сделаем и это, но потребуется время, — ответил Германн.