Надо отдать старику должное — после того, как я лишил его возможности отпереться, он не потерял присутствие духа. Как сидел, откинувшись на спинку кресла и зябко кутаясь в плащ, так и остался, спокойный и немного насмешливый, словно все происходящее его не касалось.

Не сводя с меня прищуренных глаз, он все так же медленно и неторопливо отпил свое лекарство, будто ничего важнее больше не было. Почти сразу зашелся в надсадном кашле, который долго не мог унять. А когда все-таки сделал усилие и задавил болезненные спазмы, с трудом отдышался и, утерев губы тыльной стороной ладони, хрипло сказал:

— Что ж, голова у тебя работает, мальчик… аргументы железные. Против них даже мне нечего возразить.

— Так вы ничего не отрицаете?! — пораженно воскликнул де Регилль, отшатнувшись и поспешив отодвинуться от соседа как можно дальше. Для этого ему, правда, пришлось торопливо встать и отойти к двери, оказавшись рядом со мной. Но член Совета магов, похоже, посчитал, что это незазорно. — Мастер Ворг, неужели вам нечего сказать в свое оправдание?!

Старик, хлебнув в очередной раз свой настой, равнодушно пожал плечами.

— А зачем?

— Но КАК ЖЕ?!

— А никак, — беспечно отмахнулся архимаг, не торопясь убирать бутылку. — Мне уже все равно ничего не поможет. Мой срок подходит к концу, так что даже разоблачение Невзуна ничего не изменит.

— Так вы все признаете…?!

— Признаю, признаю, — лениво согласился Ворг. — Все признаю и ни от чего не отпираюсь — этот мальчик настолько красиво меня обыграл, что мне, признаться, даже лестно знать, что когда-то он был моим учеником. Далеко пойдет мелкий выродок… если уцелеет, конечно.

— Грин… — с нескрываемой болью посмотрел на старого друга ректор, а я справедливо насупился и изобразил оскорбленное достоинство. Однако доказывать всем, что я не мелкий и очень даже породистый, не стал. Еще успеется.

— Прости, Фалькус, — отвел глаза Ворг. — Тебе не понять.

— Но как же ты мог…?! Так поступить со мной… с ними?!

Старик, переборов мимолетный приступ слабости, снова поднял голову и пожал плечами.

— Не суди других по себе. Когда доживешь до таких лет, может, и сам не раз задумаешься на эту тему. Тогда я просто хотел жить. Потом мне стало все равно, но машина была запущена. Система, как правильно заметил Невзун, уже давно работала без меня. И я не видел смысла ее останавливать. Да и поздно было, если уж говорить начистоту… кстати, ты удивишься, узнав, как много энтузиастов готовы были поддержать меня в битве за молодые умы. Когда я потерял веру, они взвалили все на свои плечи. Сами добывали материал для работы. Сами находили готовую драться за идею молодежь. Сами все контролировали… не всегда удачно, правда, поэтому время от времени мне приходилось вмешиваться, как, например, с тем демоном, которого эти самоуверенные малолетки решили вызвать без моего ведома. Порадовать… ох… хотели. Счастье еще, что я с Оракулом успел пообщаться, иначе сварили бы всех нас в крутом кипятке. И то, едва успел — пришлось просить Мкаша о помощи, надеясь, что он достаточно мне доверяет…

— Но ЗАЧЕМ это было делать?! — непонимающе пролепетала маркиза. — Мастер…

— Заткнись, дура, — грубо отмахнулся от нее маг. — Твоей задачей было тихо сидеть в Совете и время от времени голосовать за нужные мне решения. Ничего больше. Но ты и этого толком сделать не могла, так что послушайте моего совета, Регилль — гоните ее оттуда в шею!

Лилитана де Ракаш вздрогнула и, прижав ладони ко рту, умоляюще посмотрела на графа, но тому было явно не до нее.

— Ворг, но КАК?! И, главное, зачем? Неужто дело было только в дневниках? В конце концов, за что вы так с нами?!

— Святые небеса… да при чем тут вы? — с досадой отвернулся от него целитель. — У Иммогоров имелось то, что было нужно мне. Только и всего. С главой «темных» я был знаком еще до войны. Как с последним, так и с тем, что был до него. Эти исследования уже тогда меня интересовали. Потом они стали смыслом всей моей жизни. Но этот поганец… этот самоуверенный болван, которого Совет незнамо за какие заслуги поставил руководить делами Гильдии… он просто отказался делиться со мной результатами! И это после того, как я сам… САМ навел его на исследования Лонера и еще парочки энтузиастов, на основе которых он и построил свою дурацкую теорию! Эх, если бы я тогда знал, к чему это приведет…

— Это ты убил мэтра Валоора? — тихо спросил ректор, а я навострил уши.

— Нет, — брезгливо скривился, — Но этого выскочку стоило убить хотя бы ради того, чтобы он никого больше не подпускал к своей работе. И старый индюк Твишоп его в этом полностью поддерживал. Мне просто повезло, что ученичок некроманта оказался таким жадным и охотно поделился со мной сведениями о ходе эксперимента в обмен на обещание поддержать его кандидатуру на следующих выборах главы Гильдии. То, что этот болван убил своего учителя, выбило меня из колеи! Исследования были не окончены! Эксперимент до конца не доведен! Да еще этот растяпа так и не смог мне передать оригиналы записей, потому что, как он сказал, не знал, где они лежали!

Я мысленно кивнул: так я и предполагал.

— В итоге мне достались один неправленные черновики, — горько договорил Ворг. — Да и те зашифрованные. Которые пришлось еще несколько десятилетий упорно разбирать и самостоятельно проверять, что работает, а что нет… а Невзун меня обманул, — Ворг кинул неожиданно хищный взгляд на стол и вожделенную тетрадь. — Если бы он отдал мне ее сразу, я бы не стал устраивать весь этот балаган. Мне бы и одной лаборатории вполне хватило. Я бы создал себе новое тело, спокойно сменил носителя и жил бы в свое удовольствие, никого не обременяя своими старческими заскоками…

— Так дело было в этом? — горестно спросил ректор. — Ты хотел себе молодое тело и поэтому убил столько людей?

— Я работал, — хмуро отозвался Ворг. — И если для этого пришлось убить столько людей… значит, оно того стоило. Создание нового тела, знаешь ли, весьма непростая задача. Справиться с ней мог только некромант. Да не простой, а одаренный, как Иммогор. С таким складом ума, который позволяет не обращать внимания на чужие предрассудки… знаешь, сколько смертников он угробил, пока доказал теорию ЭСЭВ?

Ректор покачал головой.

— Насколько мне известно, он работал с преступниками. С осужденными на смерть, которым все равно ничего иного не светило. Или алтарь, или топор палача…

— А-а, — ехидно прищурился Ворг. — Вот ты уже и начал мыслить двойными стандартами. Простых людей, значит, нельзя, а воров и убийц, получается, можно! А то, что они тоже были рождены свободными и не больно-то мечтали отдать концы под ножом некроманта, тебя уже не волнует!

— Это были санкционированные опыты, — мрачно возразил де Регилль. — Их одобрил Совет. Их разрешил король. Судьба тех людей была предрешена заранее, а то, что их жизни послужили науке, стало искуплением совершенных грехов.

— Они все подписывали официальное согласие, — спокойно подтвердила графиня де Ривье. — Каждая смерть была согласована. Учтена. И подконтрольна Совету. Что же касается мэтра Валоора, то… профессия некроманта всегда была грязной. Вам ли этого не знать, Ворг. И хотя бы за то, что они освободили от этой работы нас, «темные» заслуживают толики уважения. Война Гильдий — тоже ваших рук дело?

Старик гнусно оскалился.

— Э, нет. Не надо приписывать мне всех грехов. Мне она вообще была ни к чему. Я проиграл от нее больше всех. Так что ищите другого виновника, де Ривье. Я был в то время занят исключительно собой.

Огневица искривила губы.

— Знаете, вот в это я почему-то охотно верю. Ваше тщеславие и болезненное самолюбие уже давно вошло в поговорку. Зачем только вы втянули в это других?

— Я никого не заставлял. Все, кто на меня работал, делал это добровольно. Я никому даже на разум не давил, чтобы убедить в своей правоте. Они приходили ко мне сами!

— А студенты?

— И их я не трогал. Напротив, предоставил все необходимое, следил за тем, чтобы они не поранились, помог восстановить старые арки, находил места для ритуалов. Вы же слышали: недоумки искренне верили, что спасают мир! И цена вопроса их не смущала. Но это не я сделал их такими, не я заставлял их проводить вивисекцию и не я им внушал, что так они становятся лучше… эти детки были такими изначально. Ваш, кстати, недосмотр, де Регилль. Я всего лишь их нашел и перенаправил дурную энергию в полезное для себя русло.