Тов. Сергеев один из первых начподивов, быстро воспринявших тов. Булина о междусборовой работе, что было отмечено во время инспектирования дивизии в декабре месяце 1932 г. работникам^ пуокра и помполитом 3 корпуса тов. Говорухиным.

К недостаткам тов. Сергеева надо отнести его некоторое болезненное состояние. В результате большой и напряженной работы у тов. Сергеева появилась излишняя нервозность.

С занимемой им должностью тов. Сергеев справляется вполне»⁵.

А теперь вернемся к содержанию и последствиям приведенного выше документа, т.е. к докладной М.М. Сергеева. Он не остался без внимания и реакции руководства округа.

176

Свидетельством тому следующий документ, датированный 14 августа 1937 г. — докладная записка начальника политуправления Московского военного округа дивизионного комиссара М.Г. Исаенко.

«Начальнику Политического управления РККА армейскому комиссару 2-го ранга тов. Смирнову.

В конце июня с/г ко мне явился начподив МПСД — бригадный комиссар тов. Сергеев и сообщил следующее:

«Тов. начпуокр, я только что сдал в информацию отклики красноармейцев и командиров на приказ № 82 и считаю необходимым заявить Вам, что я был связан с Векличевым. Им я был выдвинут на работу начальником оргсектора пу-окра, а затем начподивом 18 сд и впоследствии начподивом МПСД. Векличев меня всегда хвалил и выделял из среды всех начподивов».

На другой день в продолжительной беседе о связях его с Векличевым, об отношении к Петровскому (комдив Л .Г. Петровский — командир МПСД. — Н. Ч.) Сергеев от ответов на вопросы уклонился, вел себя неискренне, плакал. Уходя, он оставил заявление (копия прилагается), которое никакой явности в дело не вносит.

До этого Сергеев вел разговор о связях с Векличевым с отдельными работниками дивизии. От(ветственный) секр(етарь) ДПК тов. Некундэ в своем заявлении пишет, что в беседе с ним в начале июня Сергеев заявил:

«Ты, Некундэ, мне тоже не особенно доверяй, я ведь тоже старый окружной работник, долго работал и близко соприкасался с Векличевым. Ко мне надо подходить критически и ты имеешь много оснований не доверять мне».

Из заявления инструктора подива Феденцова:

«Я не должен бы быть здесь комиссаром дивизии. Меня надо бы прорабатывать и настороженно ко мне относиться. Враги завербовали руководство частей и школ в Московском гарнизоне, и не может быть того, чтобы они не пытались завербовать руководство Пролетарской дивизии. Я с Векличе-вым был в близких отношениях».

Анализ деятельности Сергеева, как партийно-политического руководителя дивизии, за последние два года показывает, что он за весь период своего пребывания в МПСД партийной работой не занимался и партработу не любил. В частях дивизии совершенно не бывал. Политотделом, военкомами и отсекрами партбюро не руководил. Дивизионного актива не создал. Руководил из кабинета окриком, запугиванием, чем противопоставил себя всему командному и политическому составу.

В разрешении важнейших задач Красной Армии Сергеев проводил принципиально неправильную политическую линию. Приказ НКО на 1937 г. он воспринял как тенденцию на свертывание, на суживание политических задач, политической работы в РККА, в этом направлении ориентировал весь политсостав и особенно настойчиво внедрял эту ориентировку в сознание работников подива.

Инструктору подива тов. Феденцову в присутствии других инструкторов он задал такой вопрос: «Как ты думаешь, почему Нарком в своем приказе делает главный упор на боевую подготовку и суживает задачи политработы?» и после замечания инструкторов, что так понимать приказ Наркома нельзя, Сергеев ответил:

«Узенькие, недальновидные вы люди. Надо понимать, что, очевидно, весной предполагается война, а поэтому надо крепко готовиться. Будет решать то, как будем уметь стрелять,

178

а не технические кружки, общеобразовательная подготовка и другая работа».

Эта ставка на свертывание политической работы нашла свое проявление в открытом, демонстративном игнорировании Сергеевым решений февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б). Делясь с инструкторами подива о первых своих впечатлениях о решениях пленума, Сергеев заявил, что «теперь опять месяц-два придется заниматься самокритикой» (заявление тов. Груздева).

Присутствуя на окружном активе, Сергеев не выступал; несмотря на то, что по его адресу многие из выступавших в прениях замечали о неблагополучии руководства в МПСД.

После окружного актива Сергеев в беседе с инструктором подива Груздевым, на замечание последнего об огромном значении решений пленума в развертывании самокритики, в повышении бдительности и боеспособности всех парторганизаций, ответил:

«Эта погода создалась ненадолго: через месяц-другой опять все будет по-старому».

На совещании военкомов и отсекров партбюро частей дивизии, созванном после окружного актива, Сергеев, вместо того чтобы ориентировать на развертывание действенной конкретной критики недочетов, ориентировал собравшихся на критику вообще. На этом же совещании работники дивизии обвинили его в дезорганизации актива, в нежелании и неспособности возглавить подлинную самокритику, выразили Сергееву недоверие и потребовали, чтобы он информировал об этом окружное руководство, чего Сергеев не сделал.

На дивизионном активе я лично был свидетелем исключительно беззубого, непартийного доклада Сергеева. Бесприн-

179

ципность, поверхностность постановки вопросов, отсутствие всякой самокритики вынуждало меня и многих присутствующих делать реплики по содержанию доклада. Все выступавшие затем в прениях с возмущением отмечали непартийное поведение Сергеева и заявляли о неспособности его работать политическим руководителем. Присутствовавший на активе Аронштам (член Военного совета МВО армейский комиссар 2-го ранга. — Н. Ч.) в своем выступлении обрушился на острую, бесспорно верную критику ряда участников совещания, отметил «неправильную» критику со стороны отсекра ДПК тов. Некундэ и ни слова не сказал о беззубом докладе Сергеева.

После актива и состоявшейся затем дивпартконференции Сергеев выдвинул теорию о «кризисе руководства», о том, что в результате развернувшейся самокритики руководство дивизии и полков скомпрометировано и поддержал «теорию» командира дивизии Петровского о том, что после обсуждения решений пленума в частях дивизии «ухудшилось состояние дисциплины».

Анализ поведения и деятельности Сергеева показывает, что он разделял и был солидарен не только с этой антипартийной установкой бывшего командира дивизии Петровского. Стараясь внешне создать впечатление натянутости его взаимоотношений с Петровским, Сергеев в то же время полностью разделял его взгляды и поддерживал во всех основных вопросах. Зная об антигосударственной тенденции Петровского к очковтирательству, Сергеев в декабре 1936 г. беспрекословно подписал рапорт на имя командования округа, составленный Петровским, в котором огневая подготовка дивизии оценивалась в 4,7 балла, тогда как инспекцией округа она оценивалась в действительности в 2,1 балла. При

180

составлении годового отчета Сергеев также беспрекословно переправил по указанию Петровского количество дезертиров с 6 на 4.

Несмотря на неблагополучие в дивизии с огневой подготовкой и явно неправильную, вредную установку Петровского о нажиме на тактику в ущерб Огневой подготовке, Сергеев и в этом поддержал Петровского. На совещании военкомов и отсекров партбюро частей в начале 1937 г. он заявил:

«Петровский прав, что ориентирует части на тактическую подготовку, а не на огневую, так как в этом году, не в пример прошлым, не по огню будут оценивать общие успехи дивизии, а по тактике» (заявление тов. Груздева).

Сергеев регулярно информировался Петровским о всех сведениях, получаемых им от отца и других лиц. (Отец Л.Г. Петровского — Г.И. Петровский был председателем ВУЦИК, сопредседателем ЦИК СССР. — Н. Ч.). Как видно из заявления самого Сергеева, он очень усердно оберегал Петровского от критики, проводя в этом отношении установку врагов народа Гамарника и Векличева. (Заявление Сергеева направлено Вам при политдонесении № 002007 от 9.8.37 г.) Работников дивизии, возмущавшихся антипартийными высказываниями и действиями Петровского, Сергеев обычно успокаивал: