Дверь оказалась незапертой. Ударив в нее плечом, Лепис ворвался в низкий, сумеречный коридор. В дальнем его конце завиделся белый мундир, перекрещенный ремнями. Бобыль выпустил несколько пуль и на согнутых ногах побежал за Леписом. Выпрыгнул из темноты еще один полицейский с никелированным револьвером в руке и подскочив к товарищу, притиснулся к оконной амбразуре. Оба открыли огонь одновременно. Коридор наполнился пороховой гарью. Свистящее эхо почти заглушало выстрелы. Боевики ответили вслепую и вновь побежали по гулким каменным плитам. У распахнутого окна приостановились, и Лепис выглянул наружу. По аллее, усыпанной гниющей листвой, метался обезумевший стражник, за которым, размахивая шашкой, гнался молодой боевик.

Лепис вскинул было маузер, но передумал и, подтолкнув Батрака, побежал дальше. Коридор вывел их на полукруглую лестничную площадку со звездчатым сводом. По обе стороны беломраморной лестницы были высокие дубовые двери, задрапированные темно-красным бархатом. Батрак толкнул ногой ближайшую и оказался в сумрачном двухсветном зале с арочным потолком, укрепленным поперечными балками. Оконные амбразуры были почти доверху завалены мешками с песком, а в глубоких нишах стояли черные рыцари с мечами и алебардами в железных руках. Ведрообразные ливонские шлемы венчали когтистые птичьи лапы и косые хвосты осетровых рыб. В простенках висели старинные гобелены со сценами охоты и битв и всевозможное оружие: пищали, мушкеты, бомбарды, кремневые пистолеты, кинжалы, сабли. На восточной стене под скелетом летучей мыши был укреплен двуручный регенсбургский меч, на котором болталась сморщенная почерневшая кисть. Никто не помнил уже, за какой проступок отсек ручонку у бедного пастушка один из Брюгенов. Возможно, мальчик украл яблоко из графского сада.

Батрак вздрогнул и обернулся на скрип дверной половинки.

— Что это? — спросил он вошедшего Леписа, озирая диковинное помещение.

— Оружейная комната. Не видишь, что ли?

— И ради этого дерьма мы старались? — Батрак скорчил пренебрежительную гримасу. — Нет даже маузерской винтовки! Один ржавый хлам.

— Ну, не совсем хлам. — Лепис остановился у стеклянного шкафа с изящными бельгийскими ружьецами. — «Фабрик насьональ. Льеж». Хотя и не то, что нам надо. — Он перевел взгляд на горку, в которой сверкали украшенные перламутром, эмалью и чеканкой старинные пистолеты. В раскрытых ящичках красовалось на голубом бархате номерное дуэльное оружие прославленных парижских фирм. — Хороши! — Раскрыв дверцу, погладил вороненый с золотой насечкой ствол. — То, что нас интересует, находится, надо полагать, гораздо глубже, в подвалах.

— А пушка так и не бабахнула.

— Этого следовало ожидать… Однако пойдем дальше, Батрак. Сюда мы еще вернемся. — Он прислушался к неясному шуму, едва просачивающемуся сквозь мощные стены. — Вроде палят еще. Хотел бы я знать, куда делись те два фараона, которых мы упустили?

— Кто-нибудь из ребят их обязательно хлопнет. Учитель же здесь…

Учитель со своей группкой первым проник в дом через один из люков, который случайно оказался незапертым. Матрос и Бобыль растащили камни и спрыгнули в подвал, но скоро запутались в кромешной тьме переходов. Проплутав с полчаса и отчаявшись выбраться, боевики подложили бомбу под первую попавшуюся дверь. Благодаря столь решительному маневру им удалось проникнуть в замковую кухню, где они в дыму и грохоте, как падшие ангелы, предстали перед насмерть перепуганными поварами в белых кокетливых колпаках. Залитая электрическим светом, графская поварня сияла кафелем и надраенной медью бесчисленных тазов и кастрюль. В нише, где стояли ящики с брикетами и в аккуратные поленницы были сложены березовые дрова, замерли оборванные и перепачканные сажей кухонные рабочие. Не разгибая спины, они молча смотрели на застывших у порога боевиков.

— Фу-ты, так-перетак! — затейливо выругался Матрос.

— Оружие! — первым преодолел смущение и досаду Учитель.

От жарко натопленной плиты отделился румяный толстяк с неизвестной медалью на шее — по всей видимости шеф-повар — и с церемонным поклоном протянул серебряную пробную ложку.

— Это все, чем я располагаю, милостивые государи, — заявил он, грассируя на ломаном русском языке. — Vous m`excusez, mais vous voyez.[15] Больше ничего нет.

— Что он там лопочет? — Бобыль поднял браунинг.

— Folle journée![16] — попятился несчастный француз.

— Погоди. — Учитель отвел руку Бобыля. — Убери револьвер… Кто знает, где в замке хранится оружие? — Он обвел взглядом дрожащих белоколпачников, но никто из них не раскрывал рта. Молчал и француз с медалью.

— Ну? — яростно придыхая, спросил Матрос.

— Господа, другого оружия у нас действительно нет! — потрясая деревянной поварешкой, взмолился один из поваров. — Это так же верно, как меня зовут Страздинь.

— Баронская кляча ты, а не Страздинь, — усмехнулся Бобыль.

— Я могу показать, где спрятано оружие, — неожиданно вызвался изможденного вида рабочий. Отшвырнув мешок с древесным углем, он распрямился и шагнул вперед.

— Молодец! — одобрил Матрос.

— Мы пойдем с товарищем, — Учитель кивнул на рабочего, — а ты, Бобыль, подготовь все, что требуется, — он мельком взглянул на березовые поленницы. — Только не торопись, жди сигнала, а то еще взлетим, чего доброго, на небеса. Пошли, Матрос.

— Керосину! — распорядился Бобыль, оставшись в одиночестве.

— Сию минуту, господин, — засуетился Страздинь. — Будет исполнено.

— Не смей обзывать меня господином, старая подкова!

— У кого сила, тот и господин! — отозвался повар, грохоча в закутке бидонами. — Вот, пожалуйста. Просили керосин, ваша воля исполнена. — Он возвратился с полной жестянкой и, отвинтив пробку, стал наполнять медный таз. — Вы очень большой господин. Вот у вас сколько оружия.

— Перестань причитать. — Бобыль подождал, пока таз наполнится на три четверти. — Хватит! — Он нагнулся, резким движением выплеснул керосин на дрова и брикетные ящики.

— Чудовищно! — побледнел француз, но, встретившись глазами с Бобылем, прикусил язык.

— Так ведь и замок можно случайно поджечь, — льстиво улыбнулся Страздинь.

— Случайно? — На черном от грязи и копоти лице Бобыля блеснула сардоническая улыбка. — Спички! — Он требовательно выставил пятерню.

— Но как же?.. — заикнулся Страздинь. — А мы?.. Нам можно отсюда уйти?

— На все четыре стороны, и поживее. — Бобыль посторонился, пропуская заметавшихся в панике поваров. — Только оставьте коробок спичек.

Кухонный рабочий вывел Учителя и Матроса к парадной лестнице, которую охраняли мраморные львы, держащие в мощных лапах щиты с родовым гербом Брюгенов. На верхних этажах изредка постреливали, громыхала опрокинутая мебель и дребезжало стекло.

В вестибюль ввалились оживленно галдящие боевики. Все были с головы до ног увешаны лоснящимся от смазки оружием: винтовками, револьверами и новейшего образца германскими полевыми гранатами.

— Кто разрешил?! — огорошил их сверху зычный бас Леписа.

— А, это ты, рижанин? — Бородатый талсинец задрал голову. — Тукумские ребята маузеровские винторезы нашли. — Он довольно шмыгнул носом и поправил висевшую на плече магазинку.

— Вижу, что нашли, — нахмурился Лепис. — Зачем брали? Что, для вас дисциплины не существует?

Бородач смущенно потупился и неловко переступил на месте.

— Почему не существует?.. Случайно ящик расколотили. С плеча упал.

— Ах, с плеча! Ну, разумеется, с плеча… И в нем, как в коробе, оказались даже гранаты. Лесные братья называется! — Лепис отряхнул запачканный мелом рукав и сбежал вниз. — Вы бы еще пулемет на шею повесили.

— Так ведь разобранные лежат. — Бородач примирительно понизил голос. — Черт знает, как они складываются!

— Пленные есть? — продолжал расспрашивать Лепис.

— Двое жандармов, офицерик из баронов и несколько охранников.