Я вошел внутрь здания и решительно направился к тому, что, по всей видимости, являлось столом регистрации. Одна из девушек сообщила мне, что детектива Юренберга и доктора Парчейза я найду на третьем этаже, а затем позвонила Юренбергу, чтобы известить его о моем приходе. Он вместе с Джейми встретил меня около лифта. Юренберг был серьезен и смотрел с сочувствием. Он произнес:

— Я уже выразил доктору Парчейзу свое сожаление по поводу случившегося.

— Я бы хотел поговорить с Майклом, — сказал я. — Наедине, Джейми.

— Это самое лучшее, что можно придумать, — отозвался Юренберг, кивнув. Я не сомневался, что его расстроил арест двадцатилетнего Майкла Парчейза. Он казался человеком, которому нелегко скрывать свои переживания. Он был расстроен тем, как обернулось дело, и это ясно читалось по его лицу и поникшей фигуре. Руки он держал в карманах. Он, казалось, не стыдился того, что мы собрались здесь ярким солнечным днем, чтобы распутать кровавую тайну прошлой ночи.

— Хорошо, — согласился Джейми, — но, если можно, я бы хотел увидеться с ним, прежде…

— Да, можете поговорить с ним перед тем, как мы станем его допрашивать, — сказал Юренберг. — Но потом останется только его адвокат, если он захочет.

— Мне, может быть, придется вызвать адвоката по уголовным делам, — заметил я.

— Если мальчик так пожелает, я не возражаю.

— Вы с ним уже говорили?

— Что вы, конечно, нет, сэр, — обиделся Юренберг.

— Вы сказали, что он сознался в совершенных убийствах…

— Да, но только полицейскому, производившему арест. Следствие находилось на предварительной стадии, и от полицейского не требовалось рассказывать уголовный кодекс. Как только его доставили к нам, мы сразу же сообщили мальчику о его правах. Он попросил, чтобы мы позвонили его отцу, и в конце концов мы связались с доктором Парчейзом в вашей конторе.

— Хорошо, — сказал я, — пожалуйста, разрешите нам поговорить.

Он проводил меня в большую приемную, где наискосок от входа возвышался, как огромный перископ, оранжевого цвета подъемник для писем. Прямо против нас у стены был стол, за которым сидела девушка и с яростью стучала на машинке. Часы на стене над ее головой показывали двенадцать пятнадцать.

— Он в кабинете капитана, — сказал Юренберг. — Доктор Парчейз, если вы присядете, я попрошу кого-нибудь принести вам чашку кофе. — Он указал на банкетку, а затем провел меня мимо американского флага туда, где в небольшом тамбуре была пара дверей под прямым углом друг к другу. Он открыл левую дверь, и я вошел в комнату. Замок за мной защелкнулся.

Сначала я подумал, что кабинет пустой. Напротив у стены стоял стол с вращающимся стулом, обитым искусственной кожей зеленого цвета. На обшитой панелями стене над столом висело несколько дипломов в рамках. Сбоку от стола книжный стеллаж, на верхней полке — кальян. С фотографий в рамках смотрели жена капитана и его дочери, как я догадался. Вдруг боковым зрением я заметил Майкла Парчейза, сидящего на стуле справа от двери.

Он сидел уперев локти в бедра, ладони стиснув перед собой, голову опустив вровень с полированной поверхностью стола капитана. Он не поднял глаз, когда я приблизился, а сидел по-прежнему, уставившись на полированную крышку стола, где были разложены в ряд полдюжины поляроидных фотографий, образуя серию порнографических открыток. На Майкле были окровавленные голубые джинсы и залитая кровью белая тенниска. Его сандалии были покрыты коркой из засохшей крови, перемешанной с песком. В спутанных черных волосах застряли песчинки, на щеке — запекшаяся кровь, на мочке уха — тоже.

— Майкл, — обратился я к нему.

Он взглянул на меня — его карие глаза выглядели огромными на узком лице, — слабо кивнул и снова уставился на фотографии негритянки. Я не мог поверить, будто он действительно их рассматривает. Просто он не хотел встречаться со мной взглядом.

— У меня к тебе несколько вопросов, Майкл.

Он снова кивнул.

— Это ты убил Морин и своих сестер?

Он утвердительно кивнул.

— Майкл, я хочу, чтобы ты заговорил. Я хочу, чтобы ты ответил — да или нет. Ты убил Морин?

— Да, — ответил он. Голос у него был хриплым. Он прокашлялся и повторил: — Да.

— И девочек?

— Да.

— Кому ты об этом рассказал?

— Полицейскому.

— Какому?

— Который меня арестовал.

— Где это произошло?

— На пляже Сабал.

— В какое время?

— Около десяти… Точно не знаю. У меня нет часов.

— Ты рассказал только ему?

— Да.

— Майкл, — сказал я, — я хочу пригласить для тебя адвоката по уголовным делам. Я недостаточно подготовлен, чтобы самому вести подобные дела, поэтому хочу пригласить человека с соответствующей подготовкой. Лучшим адвокатом в городе по уголовным делам является, вероятно, Бенни Фрейд. Я собираюсь пригласить его сюда немедленно.

— Нет, — отрезал Майкл и отрицательно покачал головой.

— Я советую тебе как твой адвокат…

— Вы не мой адвокат, и вас никто не звал. Мне ни к чему ни вы, ни ваш адвокат по уголовным делам. Это я их убил.

— В этом штате за убийство первой категории полагается…

— Вот и прекрасно…

— Электрический стул.

— Отлично.

— Майкл, тебя вот-вот начнут допрашивать, и прежде я хочу пригласить Бенни. Он мой друг, и я абсолютно уверен, что…

— Он мне не нужен. Не вызывайте, потому что мне он ни к чему.

— Припомни, что именно ты сказал полицейскому, который тебя арестовал.

— Не помню.

— Ты говорил, что кого-то убил?

— Да.

— Ты сказал именно так? Что убил Морин Парчейз, Эмили Парчейз и Еву Парчейз?

— Нет, не так.

— Что же ты сказал — можешь вспомнить?

— Сказал, что это сделал я.

— Что?

— Убил их.

— Это твои точные слова? Ты так и сказал: «Я это сделал, я их убил»?

— Какое это имеет значение? — вдруг закричал он и вскочил с места. — Это сделал я, я это сделал, ясно? Ну, чего вы еще хотите?!

— Хочу знать в точности, что ты сказал патрульному полицейскому.

— Он набрел на меня в лесу, вот. Я спал там.

— Где именно?

— На пляже Сабал. В сосновом бору, выходящем прямо на пляж. В северной части.

— Рядом с домом твоего отца?

— Да. Можно пройти до конца Джакаранда-Драйв, пересечь Уэст-Лейн — и вы очутитесь там. Когда меня разыскали, я спал как убитый.

— Он тебя разбудил?

— Да.

— И ты утверждаешь, что это было около десяти часов утра?

— Я уже говорил: у меня нет часов. Приблизительно около десяти.

— Ладно, разбудил. О чем он тебя спросил?

— Он спросил, что я здесь делаю. Я сказал: просто сплю.

— Что потом?

— Он спросил, есть ли у меня удостоверение личности. Я предъявил ему водительские права. Он взглянул на фотографию — когда я фотографировался, у меня была борода. По этому поводу он сделал замечание — не помню, что именно… Послушайте, какой в этом смысл, можете вы мне сказать? Ради Бога, давайте с этим покончим!

— С чем?! Майкл, пойми, тебе предъявят обвинение в убийстве!

— Не беспокойтесь, я в курсе дела.

— Расскажи мне подробнее о своей встрече с полицейским.

— Зачем?

— Мне надо знать, что именно ты рассказал ему. Я хочу понять, что именно навело его на мысль, будто ты убил Морин и…

— Навело на мысль? — воскликнул Майкл, закатил глаза и затряс головой. — Какая, к черту, мысль? Это факт! Я действительно их убил. Неужели не понятно. Я их убил, а теперь я хочу признаться и покончить со всем этим. Вот мое единственное желание. А вам зачем-то надо знать, что я рассказывал полицейскому! Да вот это самое, что я их убил. Я и вам это рассказываю. Что их убил я.

— Это твои точные слова?

— Никогда не стоит вилять, верно ведь? — проговорил Майкл и устало вздохнул. — Я показал ему права, так? Он обратил внимание на бороду, правильно? При этом он спросил, не бреюсь ли я, и я ответил утвердительно. Тогда он спросил, не зовут ли меня Майкл Парчейз, и я ответил: «Да, так меня и зовут». Он посмотрел на меня и спросил, не родственник ли я доктору Парчейзу, и я ответил: «Да, его сын». Тогда он спросил: «Майкл, а давно ли ты в этом лесу?» — «Не помню, — ответил я, — просто зашел сюда, наверное, заснул». Он спросил, когда я зашел в лес, а я ответил, что, наверное, прошлой ночью. Тогда он спросил: «Майкл, откуда у тебя эти кровавые пятна?» Я посмотрел на него, он… он смотрел мне прямо в глаза и снова спрашивал: «Откуда у тебя эти кровавые пятна, Майкл?!» И я просто кивнул и ответил: «Ладно, это сделал я».