Однажды ночью тишину комнаты нарушил двухголосый детский рев. Дети плакали и раньше, но не тревожили отца. Но в тот день Перун, спавший чутко перед предстоявшей ему дальней дорогой, проснулся. Приподняв голову, он с удивлением увидел, как Дива поднялась, оправила рубашку и поспешила вон.

За низкой дверкой в нише вспыхнул огонек свечи, и послышался голос Дивы, успокаивающей малышей. Она уговаривала их не шуметь и не будить отца.

Удивленный Перун встал и последовал за женой. В щель приоткрытой двери он увидел колыбель. Дива склонялась над двумя младенцами. Нежность, с какой она смотрела на них, не оставляла сомнения — это были ее дети.

Перун шагнул в комнату, распахивая дверь. Свечка замигала, едва не погаснув. Дива в первый миг вскинулась, загораживая малышей, но узнала Перуна и улыбнулась.

— Прости, — с виноватой улыбкой молвила она, — разбудили мы тебя!

Перун подошел к колыбели, посмотрел на детей. Дива исподтишка разглядывала его лицо, ища знакомую грустную нежность.

— Дети? — спросил вдруг Перун. — Откуда здесь дети? Чьи они?

Дива удивленно заморгала — она не ожидала этих слов.

— Твои, — прошептала она. — Это твои сыновья, Перун…

Витязь отчужденно глянул на малышей. Устав плакать, они только нудно хныкали.

— Мои? — переспросил он таким тоном, что Диву всю передернуло от страха. Чтобы не выдать своего смятения, она склонилась к сыновьям.

— Твои, — тихо отвечала она. — Я так хотела, чтобы ты увидел их… еще раз… Но ты все сражаешься, все спешишь куда-то и не замечаешь ничего. Прости, что я так говорю, но ты воин, что мы тебе!..

Перун стоял и смотрел, как его жена хлопочет, успокаивая детей. Понемногу малыши стихли, чувствуя тепло и заботу матери, и только тогда Перун подал голос.

— Скажи мне, Дива, — прошептал он, — я ничего не понимаю, но ты-то… когда ты успела?

Женщина изумленно выпрямилась:

— Забыл?.. А та осенняя ночь, когда…

Она недоговорила — Перун задумчиво потер лоб.

— Осенняя ночь, говоришь? — переспросил он. — Это когда я…

Он осекся, вспоминая свое возвращение из Диких Лесов как раз незадолго перед тем, как явился Стривер звать братьев на подмогу.

— Да, да, тогда, — торопливо добавила Дива. — Забыл?

— Забыл, — кивнул Перун, и взгляд его неожиданно стал теплеть. — Значит, ты все-таки родила мне сыновей?

Он еще раз оглянулся на колыбельку и вдруг сгреб Диву в объятья, закружив ее по комнате.

— Родила, родила, — повторял он. — Все-таки родила!.. И ты молчала! Да об этом надо было сказать давно… Когда они родились?

Дива молчала, сбитая с толку — Перун вел себя так, словно и не знал ничего о близнецах. Но кто, как не он, успокаивая их полтора месяца назад? Кто, как не он, стоял перед нею на коленях, слушая, как малыши шевелятся во чреве? Кто, как не он, зачал их?

— Недавно, — вымолвила она наконец. Ей хотелось сказать, что недавно малышам исполнилось два месяца, но Перун не дал ей договорить и, поставив на ноги, поцеловал.

— Верно, устала ты с ними, — сказал он. — А мне поведать о том боялась… Ну что ж, теперь все по-иному пойдет! Теперь ты увидишь, что будет!

Улыбаясь так весело и молодо, что у Дивы сжалось сердце, Перун оглянулся на близнецов и, подмигнув им на прощанье, поспешил прочь, увлекая жену за собой.

Дива прижалась к его плечу. У Перуна что-то случилось с памятью, но теперь все позади. Теперь он переменится, и к ней наконец-то придет счастье — не во сне, а наяву.

Дремавший на крыше южной башни Ящер проснулся уже давно и щурился на встающее солнце. Перун мог явиться в любой момент — сегодня они намеревались слетать в заливы, где якобы видели странных морских тварей.

Ящер медленно расплел длинное тело, расправил крылья, затекшие в прохладном воздухе ранней осени, и зевнул. На ходу разминая лапы, он стал не спеша спускаться на двор.

Перун выскочил ему навстречу, когда огромный зверь уже устроился на прохладных плитах. На ходу поправляя кольчугу, витязь со всех ног мчался к другу.

— Опаздываешь, — проворчал тот, подставляя спину. — Ты впервые проспал рассвет!

Не обращая внимания на ворчанье Ящера, Перун кинулся к его морде, радостно ткнув кулаком в нос зверю.

— Я отец, Ящер! — крикнул он. — Отец!

— Подумать только! — По голосу Ящера трудно было догадаться о его чувствах. — Вот это новость… Но ради нее ты, надеюсь, не отложишь наш полет? Я голоден!

— Нет, конечно. — Перун торопливо перебрался на затылок зверя и пришпорил его пятками. — Я по дороге расскажу!

Ящер довольно заурчал и взлетел, оттолкнувшись лапами от плит. Он поднялся в воздух прямо, как вспугнутая птица, выровнял полет над шпилями замка и полетел в сторону заливов.

Подавшись вперед, Перун дышал полной грудью. Ящер отчаянно работал крыльями, торопясь поскорее найти подходящую дичь. В ушах у них свистел ветер, но они давно научились понимать друг друга при любом шуме.

— Я отец, Ящер! Понимаешь? — воскликнул Перун.

В сознании зверя промелькнул образ Ршавы и парня подле нее, но Перун энергично замотал головой, едва уловив его.

— Вовсе нет! Я узнал это только что!.. Представляешь, Дива родила мне двоих сыновей!

— Сразу? — Сложив крылья, Ящер перевернулся в воздухе несколько раз, выражая восторг и восхищение. — И ты поэтому опоздал? Был подле нее? А почему я ничего не почувствовал?

— Чудак! Она родила недавно! Помнишь, мы ненадолго прилетали?

— Тогда тебе надо быть с ней поосторожнее, — сказал Ящер. — И с детьми особенно…

Окончание своей мысли он скрыл, но Перун почувствовал неладное. Он стукнул кулаком по лбу зверя:

— Что ты мелешь? Как поосторожнее?

— Может, я чего-то не так понял, — в голосе зверя зазвучала обида, — но мать моего младенца была человеком, и я кое-что узнал от нее о людях. Последний раз мы залетали сюда весной…

— Правильно! — подхватил Перун. — Тогда я и зачал мальчишек…

— Если так, то твоим сыновьям еще рано рождаться! — рявкнул Ящер. — Одно из двух — или ты что-то не понял, или здесь что-то не так и тебя обманывают. Твоя жена не успела бы выносить детей за столь короткое время…

В ту же секунду на голову Ящера обрушился удар — сразу две или три молнии разрядились о его лоб.

— Замолчи! — закричал Перун. — Замолчи! Ты это нарочно?

Ящер не издал больше ни звука, но его молчание заставило задуматься.

Размышляя, Перун принялся загибать пальцы. Ящер действительно оказался прав. Но тогда выходило, Дива весной встретила мужа уже непраздной. Если это так, то не он отец ее детей. А кто тогда?

— Эй! — Перун ткнул Ящера в бок. — Поворачивай! Летим обратно!

Дива впервые по-настоящему была счастлива. Ее супруг наконец-то вел себя по-человечески — прощаясь, обнял и шепнул на ухо: «Не скучай, я скоро вернусь!» Ожидая мужа, она вышивала ему ворот праздничной рубахи. Иногда она поднимала глаза на близнецов — малыши не спали, тараща глазенки.

Одиночество матери нарушала только Мера, возившаяся в стороне со средними детьми. Старшие близнецы носились по двору с детьми остальных обитателей замка — из окна доносился их веселый гомон.

Оторвавшись от работы, Дива залюбовалась на Меру и сыновей. Молодая женщина, почувствовав ее взгляд, подняла глаза и улыбнулась.

— Хочешь таких же? — спросила Дива.

— Да, — призналась Мера.

— Еще родишь, — сказала Дива. — Дети — радость.

— Ты про всех сказала? — вдруг молвила Мера.

— Нет пока. — Дива вздохнула, прислушиваясь к голосам во дворе. — Сам пусть вспомнит…

Мера хотела что-то сказать, но снаружи послышался знакомый уже свист рассекаемого воздуха, сопровождаемый визгом, в котором смешались страх и восхищение — приземление Ящера неизменно вызывало восторг и ужас детворы, которая бежала со всех ног посмотреть на это зрелище.

То, что явился именно Перун, подтвердил громоподобный крик зверя. Обе женщины переглянулись, и Мера встала.