Он устроил ей ловушку. Возможно, смертельную.

— Дружище Инго производил обычное впечатление, — сказал мужчина. — Но уверяю вас: все, что он рассказал, оказалось необычным даже для моих ушей. — Он вышел из угла и остановился посреди комнаты. — Мы все неохотно признаем свою вину. Мы соглашаемся, что виновны, но редко признаем, что во всем. И вы тоже, правда, госпожа Видалис? Ведь в минувшую среду в соборе Святой Ядвиги вы не все сказали?

Он выжидательно посмотрел на нее, и на Клару словно вылили ковш ледяной воды.

«Исповедь! Откуда он знает об этом?»

— Вы помните, что я сказал вам тогда, у статуи Марии? — спросил он. — В среду у статуи Марии? Я сказал, что истинная красота всегда недоступна. — Он кивнул. — Так и есть.

В этот момент с силой вспышки ядерного взрыва на Клару налетели воспоминания. Рослый мужчина у статуи Марии в соборе Святой Ядвиги. Звон монет, упавших в ящик для пожертвований. Его движения, его пластичность — все как у этого человека. Светлые, коротко подстриженные волосы. Очки в матовой оправе из нержавеющей стали.

«Этого не может быть!» — подумала Клара.

Инго М. стоял рядом с ней в день похорон сестры.

И этот человек стоял рядом с ней в день смерти сестры, когда Клара исповедовалась в соборе.

И вечером она получила компакт-диск со снафф-видео.

От него.

От Безымянного.

— Вы покаялись в своей вине, — сказал он, — но я уверен, что вы не все рассказали. Как и Инго М. — Он поднял палец вверх.

Клара поймала себя на мысли, что Безымянный чем-то смахивает на Фридриха.

— Инго М., — продолжал он, — оказался садистом, который свою чудовищность прировнял к нормальности, но скрывал ее от мира. Извращенное желание гнило внутри него, пока однажды не выплеснулось наружу и не заразило разложением все вокруг. — Он взглянул на Клару. — Чем хуже были преступления, в которых он должен был мне исповедаться, тем более жесткие меры воздействия приходилось применять, чтобы он в них сознался. — Он сплел пальцы и похрустел ими. — Он рассказал мне, что фотографировал надгробия и онанировал на них дома, только после того, как я щипцами и паяльником сделал его немного сговорчивее. — Он сделал пару шагов вперед. — Но я знал: было еще что-то глубоко в его нутре, что должно было выйти наружу. И только когда я подключил к его амальгамным пломбам ток, он рассказал, что выкопал вашу младшую сестру из могилы. И что занимался сексом с трупом много раз.

Безымянный криво улыбнулся. И улыбка эта была такой же холодной, как конец Вселенной.

— Мы должны довести дело до конца, госпожа Видалис, — сказал он.

Кларе никак не удавалось собраться с мыслями.

— Вы моя зрительница и мой судья. И, возможно, подозревали об этом. Я не могу позволить, чтобы вы помешали мне принести последнюю священную жертву. Через пятнадцать минут я убью Андрию. Тогда работа будет выполнена.

Он взглянул Кларе в глаза и поклонился.

— Я не убью вас, — продолжал он. — Но и не допущу, чтобы вы стояли у меня на пути. Вам не стоило приходить, ведь я писал: «Вы хотите меня поймать, но попадетесь сами. А если вы хотите меня убить, то погибнете». — Он сделал два шага назад. — С вами будет то же, что и с Инго. Я не стану убивать вас сам, я поручу это огню. Здесь, — он постучал ногой по ведру, — как вы уже могли унюхать, бензин. — С этими словами он воткнул вилку кипятильника в розетку и бросил его в ведро. — Будьте здоровы! — произнес Безымянный и поклонился еще раз. — Надеюсь, у вас с легкими все в порядке. Он ведь будет адски смердеть, прежде чем произойдет «бум».

Безымянный взглянул на Клару в последний раз и навесил на дверь замок.

Глава 17

Клара сидела в темноте подвала, от запаха бензина слезились глаза, а бульканье в ведре становилось все громче.

Еще несколько минут — и все закончится. Стены выглядели достаточно крепкими, чтобы сдержать силу взрыва, так что взрывная волна превратит Клару в черную, обугленную куклу.

Не нужно иметь развитое воображение, чтобы понять, как все произойдет.

Либо все случится молниеносно — яркая вспышка, и все кончено, — или она будет медленно и мучительно гореть, и только милосердная смерть от удушья сократит ее страдания.

Но почему Безымянный так поступает? Ведь он хотел, чтобы она наблюдала за его представлением, чтобы высказала свое мнение об этом? И теперь он убивает ее.

Вдруг в мыслях она увидела лицо Фридриха и услышала слова:

« — Нам не следует забывать, что есть, очевидно, вещи, которые могут мешать рациональному мышлению.

— Какие же? — спросила она.

— А если он сумасшедший?»

Лицо Фридриха растворилось. Клара, надышавшись паров бензина, впадала в свинцовое оцепенение, граничившее с потерей сознания.

Из последних сил она открыла глаза.

«Соберись!»

И снова наступил момент, когда казалось, что она наблюдает за собой со смотровой вышки и когда вдруг у нее появлялись силы совершать правильные и необходимые поступки.

Делать то, чему она теоретически научилась в секции единоборств и йоги, но еще никогда не применяла. Что казалось ужасным, но возможным. Что она должна была сейчас сделать, чтобы не умереть.

Ей необходимо вывихнуть себе руку.

«Может пригодиться… Эта штука с вывихом…», — сказал ей в среду Винтерфельд. И сегодня это могло пригодиться, если она хотела выжить.

Сустав горел адским огнем, словно ведро бензина взорвалось прямо у нее в плече. Когда ее левая рука наконец вяло обвисла, Клара была вся в поту.

Она опустила плечевой сустав вниз и почувствовала, будто по ее костям потекла расплавленная сталь.

Она едва не вскрикнула, тем самым привлекая внимание Безымянного, но Кларе удалось опустить сустав под цепями, которые ее связывали. Давление на тело уменьшилось, и цепи свободно обвисли. Теперь Клара могла высвободить из стальных оков неповрежденную правую руку. Опираясь на нее, она высвободилась из цепей, как бабочка из кокона. Потом сняла пальто, положила его на пол и нетвердой походкой направилась к двери.

Похоже, Безымянный настолько был уверен в успехе своего предприятия, что даже не запер замок на ключ. Клара, уже теряя сознание от паров бензина, из последних сил потянула ручку на себя.

Она осмотрела темный коридор, закрыла за собой дверь и, шатаясь, побрела наружу.

Только Клара опустилась на пол темного подсобного помещения, как мощный взрыв потряс железную дверь подвала, из которого она недавно сбежала.

Клара, задыхаясь, хватала ртом гнилостный воздух, потом закрыла глаза и задумалась. Вывихнутый плечевой сустав ныл от боли.

«Что бы я сделала сейчас на месте убийцы? — спросила она себя и сама же ответила: — Я бы убедилась, что моя пленница мертва».

Безымянный оставлял своих жертв жить некоторое время в цифровом пространстве, чтобы никто не заметил их физического исчезновения. Кларе все нужно было сделать наоборот. Чтобы убийца оставил ее в покое, все должно было выглядеть так, словно она умерла.

Она доковыляла до комнаты, в которой отвратительно пахло гарью и бензином, а стены покрылись сажей, натянула на себя разорванное в клочья, обгоревшее пальто и неподвижно замерла на полу.

Спустя несколько секунд в коридоре послышались шаги.

Глава 18

Безымянный открыл тяжелую дверь подвала, в котором оставил Клару, осмотрел комнату, увидел обугленную кучу в углу и на его лице отразилась смесь печали и удовлетворения. Он вернулся к компьютеру. Ему еще нужно было оценить интернет-голосование, предстояло увидеть, что выбрали пользователи — каким способом он будет убивать Андрию. Его взгляд скользнул по предметам на столе: топор, бормашина, лобзик, кувалда… Но в анкете он добавил еще одну графу. Просто из любопытства. И еще ужаснее, чем предметы, которыми он собирался убить Андрию, были пожелания пользователей, как именно убивать жертву. Даже Владимир Шварц испугался того, какие кровавые фантазии появляются в головах, казалось бы, обычных людей.