Лена в отчаянии взмахнула рукой, и телефон проворно выскользнул на пол.

— Погоди, не вскакивай, я подам! — оживилась соседка, бросив недовязанный носок. — На, держи. Не разбился?

На протяжении всего разговора, она постоянно бросала на Елену косые любопытные взгляды, а сейчас, наконец, появился такой отличный повод для общения!

— Нет, — улыбнулась Елена. — Спасибо, Софья Афанасьевна.

— Ну и слава Богу! А то вот у меня внучок, Колька, в прошлом месяце такой дорогущий телефон расквасил! Помнишь, какая скользота-то была? Беда! Шел из школы, да и навернулся на ровном месте. Хорошо, что ноги-руки не переломал. А вот телефон — вдребезги к едрене фене. Говорила я дочке с зятем — не покупайте вы мальцу ентот пятый Вайфон или как там его зовут-то? Все одно, или посеет, или украдут, или разобьет. Но что теперь для них, молодых, материнское слово-то? Пыль! Они и сами с усами, а вона сколько денег в трубу вылетело! — она покачала головой, взгромоздилась обратно на свою кровать и, ожидая продолжения интересного разговора, уставилась на Елену.

— Да-да, — рассеянно ответила та. — Вы простите меня, Софья Афанасьевна, но мне необходимо сейчас сделать один важный звонок.

Соседка громко и обиженно засопела своим большим приплюснутым носом и неохотно взялась за спицы.

Максим оказался вне зоны доступа. Лена оставила ему просьбу срочно перезвонить и, улыбнувшись через силу, сказала:

— Софья Афанасьевна, у меня есть очень вкусные яблоки и шоколадка. Хотите?

— Вот, это дело другое, девонька! А то лежим как в морге — ни слова, ни полслова! — обрадованно засуетилась она, выуживая с полки чашку, ложку и объемистый пакет. — А мне дочка сегодня пирог спекла с курагой. Сейчас мы с тобой чайку сообразим! Ты лежи, не вставай, а я мигом к кулеру сбегаю. У тебя твоя посуда, чай, в тумбочке? Щас достану.

— С удовольствием, Софья Афанасьевна. Спасибо.

Елена откинулась на подушку и прикрыла глаза.

VII

Полина вошла в квартиру, кинула сумку в угол и, распахнув пальто, присела на пуфике, стоящем рядом с вешалкой.

Господи! Неужели это все происходит именно с ней?! Кажется, что судьба, до сих пор такая серая, безликая и скупая на неожиданности и сюрпризы вдруг очнулась ото сна и решила показать Полине, что такое настоящая жизнь. От этого сумасшедшего водоворота событий голова шла кругом.

В детстве она очень любила кататься на карусели. Соседские мальчишки разгоняли деревянный скрипучий круг, стоявший во дворе рядом с качелями, а маленькая Полина, вцепившись в кривые поручни, зажмуривалась и визжала от восторга и страха. Накружившись вдоволь, Полина подолгу не могла прийти в себя: земля смешивалась с небом, и вместо облаков в вышине плыли тополя, трепеща на ветру своими клейкими пахучими листьями и цепляясь за солнце длинными белесыми ветками. Ноги становились ватными, тяжелыми и непослушными, так что приходилось присаживаться на лавочку и ловить воздух широко открытым ртом.

Вот и сейчас у нее было такое чувство, что кто-то невидимый изо всех сил раскрутил карусель, с которой невозможно ни сойти, ни спрыгнуть. Все перемешалось: любовь и разочарование, страх и ревность, тревога и боль, надежда и отчаяние…

Но одно она теперь знает точно — Митька любит ее. И это было так естественно и так единственно правильно, что она почти совсем не удивилась этому признанию. Иначе и быть не может. Они должны быть вместе, просто потому, что без него она не сможет жить дальше. Не сможет и все. И как она могла в этом сомневаться?! Это ведь так просто.

Полина громко вздохнула. Старая родная квартира отозвалась еле слышным эхом, будто разделяя ее чувства. На кухне от сквозняка гулко стукнулась о стену приоткрытая утром форточка, и тут же по ногам прошелся прохладный ветерок. Ничего, все наладится. Весна.

Она должна сегодня же объясниться с Денисом. Несмотря на то, что Митька был категорически против того, чтобы Полина оставалась с ним один на один, она все же настояла на своем. Ей хотелось расстаться по-человечески. Пусть Денис не простит и не поймет, но она должна хотя бы попытаться все объяснить ему. Полина вытащила из кармана пальто выключенный еще утром телефон. Не спеша она ввела пароль, и аппарат тут же залился трелью.

— Алло. Привет, Денис!

— Полина! Боже мой, я чуть с ума не сошел! Где тебя носит?! У тебя на работе мне сказали, что у тебя давление подскочило, и ты уже давным-давно домой ушла, — послышался взволнованный голос Дениса.

Прижав трубку к уху плечом, она пристроила пальто на вешалку, нога об ногу сняла сапоги и прошла в комнату.

— Поля, ты меня слышишь? Как ты себя чувствуешь? С тобой все в порядке?

— Да, со мной все хорошо. Теперь точно все хорошо, — уверенно добавила она.

— Что ты имеешь в виду? — не понял он.

— Ты сейчас где? — ответила она вопросом на вопрос.

— Как это где? В Малом Харитоньевском, конечно. Стою на крыльце. У нас через пятнадцать минут регистрация. Поля, прошу тебя, поторопись, — теперь в голосе его явно послышалось привычное и такое знакомое недовольство.

Полина набрала воздуха, крепко зажмурилась и твердо произнесла:

— Денис, я не приеду. И я не выйду за тебя замуж. Прости.

В трубке воцарилось молчание. Но это было такое красноречивое молчание, что Полина почти физически ощущала то изумление и ступор, которое вызвали ее слова. Ей даже стало его жалко, но она не собиралась ему помогать и не прерывала паузу.

— Полина, я не ослышался? — послышался, наконец, его слегка охрипший голос.

— Нет, Денис. Ты все правильно расслышал. И еще. Нам надо серьезно поговорить. Приезжай, пожалуйста, ко мне. Сможешь?

— Хорошо, я приеду. Надеюсь, ты сможешь мне все объяснить, — после очередной паузы сухо и холодно отозвался он, и в ухо Полине невысказанным укором полетели длинные пронзительные гудки.

Она снова выключила телефон и стала ждать.

Денис с остервенением расслабил узел галстука и швырнул его на соседнее сидение. Из бардачка он достал початую бутылку минералки и припал к горлышку. Вода тут же выплеснулась на белоснежную рубашку, холодной склизкой пиявкой залилась за воротник.

— Черт, черт, черт!!!

От неконтролируемой злости и напряжения в голове на секунду помутилось, а рот наполнился горечью. Открыв окно, он вытащил сигареты и закурил. В соседней урне, как издевка судьбы, топорщился выброшенный им букет белоснежных лилий, обернутых в золотистую фольгу, и ветер бесцеремонно полоскал разноцветные ленточки и бантики.

Она оказалась права. Эта сучка передумала. А ведь он до последнего надеялся, что все получится. Какая идеальная картинка складывалась. Для всех они счастливая пара, молодожены, безумно любящие друг друга. Он изо всех сил старается уберечь ее, оградить от неприятностей, но вот проблема — слабое сердце, надорванное переживаниями и тревогами последних дней.

Он выбросил сигарету и тут же прикурил следующую. Однако не все еще потеряно. Необходимо ехать. Рука машинально нащупала в кармане гладкие стенки маленькой ампулы. Всего пара часов и все будет кончено. А что, собственно, случится? Ничего особенного, просто одной глупой дурой на земле станет меньше. А он, наконец, обретет счастье рядом с самой красивой женщиной на земле. Но почему же так страшно и противно?

Он вытряхнул на дрожащую ладонь несколько желтых мелких таблеток, заглотил их одним махом и поморщился от отвращения к самому себе. В кого он превратился? Пьет успокоительное горстями, как баба в глубоком климаксе. А может он всегда таким был? От этой мысли стало совсем тошно. Он должен доказать прежде всего самому себе, что он сильный человек, способный на поступок.

Через несколько минут черная машина, истерично взвизгнув тормозами, вылетела на шоссе.

— Привет, проходи, Денис, — Полина посторонилась, пропуская его в тесный коридор. — Раздевайся, я пока сварю кофе.